Тачдаун - Сола Рэйн

Дергаю за ручку двери и первое, что вижу, когда поднимаюсь в слабо освещенный салон, – голую мужскую задницу. Классную задницу, если это требует уточнений. Скольжу глазами выше и понимаю, что это Сойер, мать его, Линч. Который прямо сейчас трахает… не Дэнни.

Анну.

Девушка лежит перед ним спиной на столе, раскрасневшаяся, потная и совершенно голая. Худые бледные ноги широко раздвинуты буквой V, голова откинута назад, а за спиной, будто языки пламени, развеваются ее волнистые ярко-красные волосы.

Может ли этот день быть еще хуже?

Заметив меня, Анна взвизгивает и обхватывает талию Линча ногами, словно я пришла затем, чтобы его у нее отобрать.

– Не обращайте на меня внимание, – бормочу я, проходя мимо них в конец дивана, где лежат мои вещи.

Мне настолько наплевать на их присутствие, что я просто разворачиваюсь к парочке спиной, сбрасываю пляжное платье, надеваю свое серое, спортивное и новые трусики, которые купила по дороге.

Не думаю, что такого бабника, как Сойер, может удивить вид очередной голой женской задницы. К тому же у парня наверняка серьезные проблемы со зрением. Потому что, не обратить внимания на Дэнни может только мертвый или слепой. У трупов члены не стоят, так что…

После того, как переоделась, прохожусь расческой по волосам, собираю их лентой в низкий хвост и проверяю телефон. Разряжен. Ну конечно. Немного поразмыслив, решаю, что сейчас неподходящий момент спросить у Сойера зарядное устройство. Поэтому просто засовываю мобильник в рюкзак и вешаю его на плечо.

Когда я направляюсь к выходу, Сойер внезапно хватает меня за руку.

– Воу, постой… Ты что, плакала? – с беспокойством в голосе спрашивает он, продолжая медленно двигать бедрами.

Линч по-прежнему находится в Анне. И эта ситуация настолько нелепая, что мне становится смешно. Но сил смеяться у меня нет.

– Комар залетел в глаз, – отвечаю я.

– Надеюсь, после этого он остался в живых и нашей команде не придется искать нового капитана, – хмурится Линч.

Анна издает мерзкий смешок, и это окончательно выводит меня из себя.

Пора уже указать сучке на ее место, а заодно и отомстить за Дэнни.

Я опускаю ладонь на плечо Сойера и скольжу глазами вниз по его обнаженному мускулистому телу, останавливаясь на самой востребованной его части.

– Классный член, – соблазнительно выдыхаю я и закусываю губу.

Линч смотрит на меня в изумлении, слегка приоткрыв рот.

– Он всегда к твоим услугам, куколка, – откашлявшись, отвечает он низким, хрипловатым голосом.

Я перевожу взгляд на искаженное яростью лицо Анны и возвращаю ей ту самую ядовитую улыбку, которую она подарила мне, когда велела Саре поцеловать Чейза, после чего кокетливо подмигиваю футболисту:

– Буду иметь в виду.

Из автобуса я направляюсь прямиком в свою палатку, которая находится почти перед самым пирсом. Мы должны были делить ее с Дэнни на двоих, но так как она все же решила вернуться в общежитие, палатка в моем полном распоряжении.

И хвала Господу за это.

Забравшись в палатку, ставлю в угол кемпинговый фонарь, который прихватила по дороге, с помощью салфеток и минералки умываю опухшее заплаканное лицо, кладу в рот имбирный леденец и, забравшись под тонкий плед, выключаю свет. После нескольких часов беспокойного ворочания на спальном одеяле, я сворачиваюсь калачиком, как креветка, и, наконец, засыпаю.

Просыпаюсь от шелеста нейлона. Сразу понимаю, что это не ветер. Открываю глаза, но в палатке довольно темно, чтобы что-то рассмотреть. Пока я шарю рукой в поисках фонаря, молния входа расстегивается и появляется Чейз. Я не вижу его лица, лишь крупную фигуру, очерченную ярким лунным светом. Но и этого достаточно, чтобы разволновать мое сердце.

– Привет, – его голос звучит мягче, чем я заслуживаю.

– Что ты здесь делаешь? – а мой грубее, чем заслуживает он.

На радость своему самообладанию отмечаю, что Чейз уже в футболке, и, кажется, в других шортах. В светлых. Похоже, он тоже успел переодеться.

– Места есть только здесь и в палатке Сары, – отвечает он. – Но, если ты против моей компании…

Я уверена, что он мне лжет, но все равно отвечаю:

– Не против.

Поворачиваюсь набок, чтобы предоставить ему больше места, и натягиваю плед до самой шеи. Чейз какое-то время просто смотрит на меня, а затем с грацией гризли устраивается рядом.

– Предупреждаю, если ты хоть пальцем ко мне прикоснешься, клянусь богом… – Я не успеваю договорить, как он сжимает меня в объятиях и притягивает к своему твердому телу, заключая в медвежий капкан. – Каннинг.

– Спи, ангел. – Чейз утыкается носом в мою шею, и жар его дыхания обжигает чувствительную кожу. – Убьешь меня утром.

Под приятной тяжестью его руки я быстро расслабляюсь и засыпаю с дурацкой улыбкой на губах.

Я просыпаюсь на другом боку, прижавшись щекой к груди Чейза, моя ладонь лежит на его восхитительной заднице, а его ладонь – на моей, не такой прекрасной. Осторожно убираю свою руку и застываю, когда Чейз начинает ворочаться. Он что-то сонно бормочет, недовольно сдвигая брови, а затем притягивает меня ближе к себе. Мои глаза расширяются, когда я чувствую, как его твердая выпуклость упирается в мой живот.

Святой ад…

– Верни ее на место, – хриплым ото сна голосом произносит он, приоткрывая один глаз. – Боже, Хантер… Нужно на законодательном уровне запретить тебе плакать. Выглядишь так, будто ночевала в улье.

– А твоему члену нравится.

– Знаешь, что еще ему может понравиться? – Одно стремительное движение, и я оказываюсь на спине, а Чейз нависает сверху.

Он выглядит таким чертовски сексуальным после сна: волосы спутаны самым греховным образом, крепкий подбородок покрывает двухдневная щетина, взгляд карих глаз затуманен, пухлые губы вызывающе приоткрыты…

Господи, дай мне сил выстоять перед этим великолепием.

– Чейз.

– Ангел. – Он дразняще медленно облизывает свои губы, и у меня перехватывает дыхание, когда я вижу его язык.

– Нет, – говорю я скорее себе, чем ему.

– Прости, ты что-то сказала? – Чейз трется членом сквозь тонкую ткань шорт о мое уже влажное нижнее белье, и я не могу сдержать стон, когда он задевает то самое чувствительное местечко, посылая сотни импульсов удовольствия по моему телу.

– Боже мой… – шепчу я, закрывая глаза от наслаждения.

В голове тут же вспыхивают жаркие образы вчерашнего вечера: голова Чейза между моих ног; головокружительные ощущения его языка, что скользит внутри меня; звуки наслаждения; мой первый оргазм, от силы которого перед глазами проносятся звезды; и темный от желания взгляд, который их взрывает…

Как вдруг, будто какая-то невидимая сила выдергивает меня из этих воспоминаний и швыряет в другие. В ту самую ночь, когда за стенкой моей спальни под Чейзом стонет Руби. Я снова слышу ее. Так же громко, как вчера вечером. Будто она находится здесь, рядом с нами.

Между нами.

Я распахиваю глаза и с ужасом смотрю на Чейза.

Он сразу все понимает.

– Иди ко мне, – спокойно говорит Каннинг, подхватывая меня за талию.

Я обнимаю его за шею и обвиваю ногами каменные бедра, повиснув на нем, как ленивец на ветке дерева. Чейз усаживается со мной на одеяло, наши лица оказываются на одном уровне. В его глазах – беспокойство, а я понятия не имею, что ему сказать.

«Привет, я – Хантер Брэдшоу, и я слышу голоса».

Или, может:

«Я очень хочу с тобой трахнуться, Каннинг, но мне мешает голос матери. Давай я тебе просто подрочу?».

Любой вариант пахнет психушкой.

Тогда какая к черту разница?

– Той ночью я лежала в соседней комнате и слышала вас, Чейз, – произношу я на одном дыхании, и меня прорывает, словно обрушивается плотина: – От начала и до конца. Каждый стон. Каждый вздох. Каждый толчок или шлепок. И теперь, когда ты… Когда мы… Я снова слышу все это, понимаешь? Вот здесь, – я кручу пальцами у висков, – в своей безумной голове. Поэтому у нас ничего не получится, Каннинг. Ты мне не подходишь.

– Тогда почему ты так крепко обнимаешь меня?

Вопрос застает меня врасплох.

Во-первых, я даже