Восемь Драконов и Серебряная Змея - Yevhen Chepurnyy

Гочжуна от плеча до пояса. Сунский генерал, выхватив меч, сумел отразить ее могучий удар, оскалив зубы в жесточайшем напряжении, но сила, вложенная его врагом в этот натиск, вышибла ханьца из седла.

Он покатился было по истоптанной траве, но тут же вскочил на ноги, неустрашенный, и бросился на врага, замахиваясь мечом. Их клинки — кривая и широкая сабля киданя, и тяжёлый прямой меч ханьского полководца, — столкнулись с оглушительным лязгом, высекая искры. Елюй Нелугу тут же атаковал снова, свирепея все больше, и не было сомнений в том, что он превосходит своего противника в силе. Пусть принц Чу и не был ровней сильнейшим воителям Поднебесной, много и плодотворно упражнялся он в воинских искусствах, и тщательно развивал свою внутреннюю силу. Генерал Хань же ловко владел копьём, мечом, и луком, как и все сунские военачальники, но был искуснее в командовании войсками, чем в лихой рубке — армия была его острым клинком и прочным щитом, которыми он разил врагов империи Сун.

Тяжко приходилось ему под ударами могучего киданя, и лишь надёжные латы-шаньвэнь спасали ему жизнь. Слабели руки генерала Ханя, все реже поднимался широкий клинок его меча для точного удара или своевременного парирования, и все сильнее давили на его плечи стальные доспехи, посеченные и порубленные киданьской саблей, и испятнанные кровью полководца. Но не сдавался Хань Гочжун — неустрашимый и непреклонный, снова и снова атаковал он своего врага с исступлением обречённого. Некого было ему просить о помощи в этом единоборстве — всяк пришедший в предгорья Хэншаня воин империи Сун уже сражался не на жизнь, а на смерть. Лишь он один мог попытаться сразить дракона киданьской армии, срубив его голову-командующего.

Елюй Нелугу, видя усталость своего противника, зло скалился, заранее торжествуя победу. Встретив клинком сабли очередной отчаянный удар ханьца, он надавил на оружие всей своей немалой силой, и вдруг нанес могучий удар ногой в грудь сунского генерала. Мало помогли стальные доспехи от атаки, усиленной ци. Кашляя кровью, генерал Хань рухнул наземь — пропущенный удар причинил его телу внутренние повреждения. Елюй Нелугу упал на неуступчивого врага сверху, спешно пытаясь добить его ударом сабли — последняя атака с применением внутренней энергии отняла немало его сил, и чуский принц не желал давать противнику возможности встать. Вновь скрестились их клинки — даже тяжело раненный, Хань Гочжун не сдавался.

— Покорись, глупец, — зарычал принц Чу, налегая на саблю. — Я сильнее тебя. Склонись передо мной, и, быть может, я оставлю тебе твою жалкую жизнь.

— Никогда, — прохрипел генерал Хань, пачкая бороду алыми брызгами. — Духи всех моих соотечественников, загубленных тобой, стоят за моей спиной, направляют мою руку, придают мне сил. Что на твоей стороне, кроме жадности и звериной злобы?

И, подняв голову, он плюнул кровью в лицо своего врага. Вздрогнул и зажмурился Елюй Нелугу, невольно отшатываясь и ослабляя нажим. Хань Гочжун не упустил этой возможности — напрягая остатки сил, он оттолкнул прочь оружие врага, и резанул того по шее, вскрывая горло. Кровь принца Чу, неудачливого вторженца и захватчика, хлынула из его тела, унося с собой жизнь, и заливая красным доспехи сунского полководца.

Генерал Хань лежал без движения какое-то время, тяжело дыша и морщась от боли в повреждённых внутренностях. Ничего не хотелось ему больше, чем погрузиться в сладостное беспамятство, сдавшись накатывающей усталости, но он не мог позволить себе отдыха, даже сразив вражеского командира. Войска Ляо все ещё дрались, упорные и непобежденные, и, не сломив их духа, ханьское воинство могло и не увидеть победы.

Выбравшись из-под трупа принца Чу, Хань Гочжун отрубил ему голову, и, вырвав из рук какого-то мертвого киданя копьё, насадил ее на острие. Подозвав верного коня переливчатым свистом, генерал кое-как взобрался в седло, и вскричал, воздев над головой свой жуткий трофей:

— Ко мне, воины Сун! Чуский злодей пал от моей руки! Разгоним же его приспешников!

Сунские солдаты, слыша его, и видя кровавый бунчук в его руках, теснили врага с удвоенной силой, а кидани терялись и дрожали, видя смерть сильнейшего их них. Иные воины империи Ляо и вовсе бросались в бегство, роняя оружие и сбрасывая доспехи. Хань Гочжун пришпорил коня, и поскакал по полю битвы, подбадривая и направляя своих, и вселяя страх в чужих. На острие длинного копья в его руках торчала мертвая голова принца Чу, безжизненными глазами уставившись в горизонт, туда, где лежали так и не покоренные сунские земли.

Примечания

[1] Убить Вэй Цзе взглядом — поговорка-чэнъюй, означающая всеобще обожание. Вэй Цзе, живший во времена династии Цзинь, был настолько красив, что всюду, куда бы он ни пошел, люди не могли оторвать от него глаз. Когда он умер из-за болезни в юном возрасте, в народе начали говорить, что его убило всеобщее пристальное внимание.

[2] Персоналии времён Троецарствия. Фэнсян — второе имя Люй Бу, полководца, считающегося сильнейшим воином эпохи. Идэ — второе имя Чжан Фэя, также полководца и воина, известного своей силой. Чжан Фэй прославился тем, что в одиночку остановил вражескую армию на мосту Чанбань, устрашив ее боевым кличем.

Глава 57

Рассказывающая о том, как старый дракон юго-запада предстал перед судом, а серебряная змея повстречала давнего знакомца

Шестеро шли по предгорьям Хэншаня, залитым кровью, и заваленным трупами солдат и обломками оружия. Остатки войска Ляо, уведенные Елюй Чунъюанем, как и отдыхающие солдаты Сун, уже покинули поле кровавой битвы, оставив его птицам-падальщикам. Лишь они, тяжело взлетая с трупов и оглашая округу скрипучими воплями, встречали шестерку целеустремленно идущих куда-то воинов, да еще, им пару раз попались бродящие вокруг солдаты, отряженные командирами для поиска раненых.

Наконец, трое идущих впереди остановились над скрюченным телом седого старца в медной маске, залитого кровью, и совершенно не выглядящего живым.

— Вот он, братец Юй, — задумчиво промолвил Инь Шэчи. — Две раны в легком — недостаточно, чтобы лишить жизни, но сражаться после такого сможет разве что небесный дух. Его жизнь в твоих руках.

— Ты, все же, будь поосторожнее с ним, братец, — сочла нужным заботливо предупредить сводного брата Му Ваньцин. — У бывалых странников полно всяких подлых трюков, для которых не нужно быть в телесных силах, — словно в ответ на ее слова, старец в маске хрипло закашлял, и пошевелился. Шэчи и Ваньцин одновременно положили ладони на рукояти мечей.

— Конечно, друзья, — отрешенно промолвил Дуань Юй, и, присев