Черный день. Книги 1-8 - Алексей Алексеевич Доронин

то сильно переоцененные проблемы) набирали силу реальные, но игнорируемые массовым сознанием угрозы. Это и истощение плодородного слоя почв (Мальтус перевернулся бы в гробу), и деградация среды обитания, и дефицит пресной воды. Мусорные острова из неразлагающегося пластика в океане размером с Гренландию. И самое главное…

Ресурсный тупик. Миллионы тонн металла становились дурацкими ящиками на колесах (которые полагается менять не реже раза в год, чтобы, как говорят англосаксы, не отстать от Джонсов). Миллиарды баррелей и кубометров каждый год вылетали в выхлопные трубы, чтобы популяция офисных амеб могла добраться из своих комфортабельных аквариумов на свои «рабочие» места. Хотя вся их работа — переливание из пустого в порожнее, перегонка бессмысленных электронных символов из одной колонки в другую. Культ автомобиля имплантировался в сознание потребителя рекламой. Хотя любому разумному человеку понятно, что развитый общественный транспорт был бы и экономичнее, и безопаснее — и для человека, и для общества в целом.

Миллионы тонн невосполнимых ресурсов буквально сливались в унитаз. Квартиры захламлялись тоннами вещей, произведенных дешевым трудом китайских рабочих, которых совместно эксплуатировало собственное «коммунистическое» правительство и транснациональные компании. Шоппинг превратился в настоящую религию со своими ритуалами и жрецами. А между тем никто не размышлял, что будет через двадцать, тридцать лет. Будет ли достаточно сырья даже не для того, чтоб сохранить прежний уровень потребления, а для того, чтоб произвести самые необходимые для выживания цивилизации вещи?

Но зачем об этом думать, если прибыль можно получить здесь и сейчас?..

Все это так. И будьте прокляты все, а особенно те, кто не оставил другого пути. Вы радовались, когда погибла стана, впервые попытавшаяся отойти от принципа «человек человеку волк». Даже если она сделала это не самым идеальным образом… но принципы стоили того, чтоб их сохранить, чтоб попытаться улучшить и скорректировать то, что вместо этого было выброшено на помойку и ошельмовано. Но вы внушали всем, что если не неолиберализм – то Камбоджа и Пол Пот. О существовании иного сбалансированного пути, разумного синтеза вы не думали.

«Это вы, адепты безраздельной экономической свободы и тотального долгового рабства, вырыли могилу светлому будущему, оставив миру только темное, - подумал Александр Данилов. – А мелкие периферийные диктаторы лишь ваши цепные псы на поводках разной длины. Это вы оставили только два исхода, оба смертельных. Или сгнить, или сгореть. Люди выбрали второе. Может, так даже лучше. Может, это даст их праправнукам второй шанс».

Хотя что толку теперь ворошить пепел? Погибли и хорошие, и плохие… и остальные девяносто процентов.

Дни со сто пятого по сто семьдесят второй

Он думал, что тьма вечна, но все когда­нибудь заканчивается.

Это произошло в декабре. Данилов, как обычно, обходил свои капканы в надежде найти там ужин, обед или завтрак. Остановившись, чтоб вытряхнуть снег из валенок, он случайно выключил карманный фонарик. И понял, что и без него может неплохо ориентироваться. Это открытие так поразило его, что он забыл о цели своего похода и принялся изучать небосклон в надежде увидеть одну конкретную звезду-карлик спектрального класса G2.

И увидел, хоть и не сразу, а приглядываясь до боли в глазах. Солнце было похоже на луну в пасмурный осенний день, свет его едва достигал поверхности, и, если бы не обострившаяся светочувствительность, он ничего бы не увидел. Как там у классика: «Луна, как бледное пятно, сквозь тучи мрачные желтела».

Хотя умом он понимал, что светом сыт не будешь. В чем­то теперь будет даже труднее — не спрячешься так легко от врагов. Но что­то в его душе бурно радовалось, повинуясь инстинкту, который был древнее человеческого рода

А всего через месяц, под Новый год, он увидел светило во всей красе, на секунду проглянувшее сквозь прореху в пыльном покрове. Он уже и забыл, как оно выглядит.

Прямо над его головой в сером небе, словно в потолке, зияла дыра, и сквозь нее лился свет. Это был только краешек светила, четвертинка, но Данилов дорого заплатил за то, что смотрел на него слишком долго. Боль пришла не сразу, а через несколько минут. Он отвернулся и быстро заморгал. Сильно же его глаза за это время отвыкли… Вместе с необъяснимой радостью, генетической, заложенной в подкорку и еще глубже, он вдруг почувствовал грусть, потому что знал, что через несколько минут этот люк в черном куполе закроют. Так и случилось.

А утром с неба повалил снег. Белый, настоящий. Не та дрянь, которая шла последние месяцы.

В январе Александр видел солнце четыре раза. Дни все еще были темными, похожими на предрассветные сумерки. И длились эти сумерки до самого вечера, когда их плавно сменяла ночная тьма. Но вскоре и это изменилось, что подтолкнуло его к изменению образа жизни. Данилов полностью перешел с собирательства на охоту. Он убивал всех, кто был меньше его по размерам. С людьми старался не встречаться. В конце концов, он выучил правила, позволявшие избегать встреч даже там, где плотность населения была довольно высока.

Глава 4. Хищники

С первыми лучами солнца она вышла на охоту. Кругом, насколько хватало взгляда, простиралась пустыня города, бывшего когда­то домом для пятисот семидесяти тысяч человек.

Город, который когда­то назывался Сталинск, теперь походил на Сталинград.

Стесанные взрывом новостройки Ильинки, пятно эпицентра там, где раньше находилась промзона КМК, голая бесприютная равнина на месте Центрального района и ледяная поверхность застывшей реки, делящей город примерно пополам. Пейзаж, к которому она успела хорошо привыкнуть.

Она могла считаться совершенным представителем своего вида: черное блестящее оперение, острый изогнутый клюв и глаза, способные улавливать мельчайшие детали с высоты нескольких сотен метров. Она принадлежала к лучшим, тем немногим, кто уцелел. И пусть их было мало, это были самые приспособленные особи, которые и дадут жизнь новым поколениям.

Новый мир стал раем для ее сородичей, их немногочисленное племя вступало в эпоху благоденствия. Катастрофа подарила им неисчерпаемое количество еды, и только холод до поры до времени мешал их триумфу. Впрочем, он не будет вечным.

За этот пиршественный стол они усядутся не одни: есть еще собаки, волки, лисы и даже поредевшее крысиное племя. Но и это не все. Еще до того, как набирающие яркость солнечные лучи иссушат мертвую плоть, она станет поживой для других, неразличимых для глаза пожирателей трупов — бактерий. Равных им в искусстве выживания не найти. Отдельные виды могут существовать в открытом космосе и на Марсе, поэтому холод Зимы им не страшен. Возвращенные к жизни первой оттепелью, эти организмы не дадут