Земля обетованная - Татьяна Николаевна Зубачева

– Эркин…

– Молчи, дыхалку собьёшь. Идём.

С каждым шагом Андрей всё тяжелее наваливался на Эркина, и тот уже почти нёс его на себе. Тяжело дыша, Андрей пытался идти сам, но не мог и, пытаясь оттолкнуться от Эркина, повисал на нём.

Так, в обнимку, они добрели до «Беженского Корабля» и взобрались по лестнице. Вроде кто-то им встретился по пути, но ни Эркин, ни – тем более – Андрей не обратили на это внимания. Ну, примут за пьяных, ну и что?

Вот и их дверь. Эркин поставил оба портфеля на пол и нашарил в кармане ключи. Удерживая на себе Андрея, он с третьего захода попал ключом в скважину. Дверь наконец распахнулась, и огни ввалились в квартиру.

– Господи! – ахнула Женя. – Андрюша, Эркин…

– Женя, – Эркин уронил на пол портфели. – Я потом объясню, я сейчас…

Андрей тяжело поднял голову, попытался улыбнуться Жене, но только скривил губы.

– Алиса спит? – спросил Эркин, ловко сбрасывая прямо на пол полушубок и одновременно раздевая Андрея. – Женя, ей не надо его видеть.

– И тебе тоже, – прохрипел Андрей. – Женя, не надо…

– Да, Женя, – Эркин наконец вынул Андрея из куртки и сапог. – Ты иди в спальню, я сам.

И Женя подчинилась его не приказному, но твёрдому голосу.

Когда она ушла, Эркин перевёл дыхание и стал спокойнее.

– Сейчас обмоешься и ляжешь.

– Эркин… – попытался высвободиться Андрей. – Я сам.

– Закрой глаза и спи, – неожиданно ответил Эркин. – Я всё сделаю.

Возразить Андрей не смог.

Всё уже делалось без него и помимо него. Его раздели, отвели в уборную, потом в ванную и поставили под душ. Обмыли, вытерли и отвели в его комнату.

Вот тут удивился Эркин: пока он мыл Андрея, Женя прошла в маленькую комнату, приготовила постель и вернулась в спальню.

Эркин уложил Андрея, накрыл одеялом и постоял над ним. Андрей был бледен, но губы розовые, и спит спокойно. Так что обойдётся, к утру будет в норме. Он выключил свет и вышел, неплотно прикрыв за собой дверь так, чтобы услышать, если что вдруг.

Женя ждала его на кухне. Эркин сел к столу, взял свою чашку и только на третьем глотке сообразил, что сидит голым. Виновато поднял на Женю глаза.

– Ничего, – сразу успокоила его Женя. – Что с Андрюшей?

– Всё хорошо, Женя. Он спит.

Женя кивнула.

– Хорошо. А что с ним было?

– Он, – Эркин замялся, подбирая слова. – Он устал, не выспался, наверное, ну, я его, – он перешёл на английский: – Взбодрил по-нашему, и… школу он выдержал, а по пути вот… я давно никому не делал, ну, и ошибся, не рассчитал время, – странно, но говорилось ему легко, хотя раньше он никогда не говорил Жене о таком, но Женя ни о чём его и не спрашивала, а просто слушала, будто… будто знала всё, о чём он не договаривал. – Сейчас выспится, и всё будет нормально.

Женя протянула руку погладить его по голове, и он, как всегда, перехватил её ладонь и поцеловал.

– Иди спать, Эркин, ты тоже устал.

Он кивнул и тяжело, опираясь о стол кулаками, встал.

– Иди, Эркин, – повторила Женя. – Я сама уберу.

Спорить с Женей Эркин никогда не мог, а сейчас и не хотел.

И, когда Женя вошла в спальню, он уже спал.

Утром Андрей проснулся как ни в чём не бывало. Вчерашнее помнилось смутно, как путаный невнятный сон. Но расспросов Жени он всё-таки опасался и надеялся на Эркина, что тот сам всё Жене объяснит.

Видно, так и случилось. Потому и Женя ни о чём его не спросила. И Эркин не поминал вчерашнего. Разговор шёл о покупках на воскресенье. Женя решила, что раз такой большой званый обед, то надо обновить приборы. А то их ложки-вилки ещё джексонвиллские, разномастные, разнокалиберные и старые. И из одежды нужно прикупить и Алисе, и…

– И тебе, Женя, – твёрдо сказал Эркин.

– Конечно, – горячо поддержал его Андрей. – Женя, званый ужин это не хухры-мухры, надо, чтоб всё на уровне.

– Как ужин? – растерялась Женя. – Эркин?

Эркин немедленно покраснел и уткнулся в свою чашку.

– А просто! – с залихватской небрежностью ответил Андрей. – К семи соберёмся, в восемь сядем, и на всю ночь, чтоб небо загорелось, – закончил он по-английски и вскочил на ноги. – Всё, Женя, спасибо, вкусно до обалдения, я побежал.

И нет его.

Женя беспомощно посмотрела на Эркина и побежала будить Алису: в будни её хоть краном из постели вытаскивай. Эркин перевёл дыхание и пошёл убирать в спальне.

Заглянул он и в комнату Андрея. Будто и впрямь могли остаться какие-то следы от вчерашнего. Ну, обошлось – так значит, обошлось. Эркин растопырил пальцы и осмотрел их. Да, голова забудет, а тело всё помнит, он хотел помочь Андрею и помог, а что дорога оказалась лишней… да, так и было, от смены до камеры, чтоб лечь и заснуть, как раз полдороги до дома.

– Эркин, – позвала его из прихожей Женя. – Мы пошли.

– Да, Женя, – откликнулся он, но, когда вышел в прихожую, там уже никого не было.

В квартире стояла белая зимняя тишина. Эркин вздохнул, огляделся, прикидывая, что ещё сделать. Сегодня пятница, а завтра уже приедет профессор, так что всё надо успеть сегодня. Полы он везде натёр, в большой комнате теперь тоже… приятно, цветы… а если в большую комнату купить…он пошёл в гостиную прикинуть, насколько его идея не помешает всему остальному.

Здесь и застала его Женя.

– Эркин, ты что?

Эркин, на корточках вымерявший ладонями угол, обернулся.

– Женя, смотри, давай купим для цветов, ну, на ножке, как столик, только маленький и высокий.

– Жардиньерку? – решила уточнить Женя.

– А, так это так называется? – удивился Эркин и повторил по слогам: – Жар-динь… – и запнулся.

– Жардиньерка, – повторила Женя и заторопила его: – Давай, Эркин, нам ещё в кучу мест надо успеть.

– Конечно, – встрепенулся Эркин. – Я быстро.

И впрямь Женя в кухне и повернуться не успела, как он был уже одет, обут и готов к выходу. Женя торопливо обулась, надела пальто и повязала платок.

– Эркин, деньги взял?

– Тысячи хватит?

– Ты с ума сошёл, такие деньжищи, двести рублей за глаза.

– Двести мало, – сказал Эркин, не споря, но так, что Женя поняла: он что-то задумал и решения не изменит.

Уже давно привычными движениями Эркин проверил на себе бумажник, ключи и сумку в карманах полушубка, Женя взяла сумочку и неизменную сумку для покупок.

В коридоре и возле дома, как всегда в будничное утро, пустынно, но в городе попадались прохожие, а на площади у Торговых Рядов было уже людно и даже толчея,