Том 4. Стиховедение - Михаил Леонович Гаспаров

например: «Владелец нищих мужиков», «Поклонник мирных Аонид», «Привычки милой старины»; ритмико-синтаксическая формула — ритмико-синтаксическое клише с точным повторением одного или нескольких слов: «Владелец нищих мужиков», *«Владелец нищих деревень», *«Владелец скудных деревень». Но, конечно, между клише и не-клише, формулами и не-формулами неизбежны постепенные переходы, затрудняющие классификацию.

Реальную картину этих трудностей мы и попытаемся представить в предлагаемой заметке. Мы возьмем один реальный текст Пушкина — эпилог к «Руслану и Людмиле» (1820) — и приведем к каждой его строке все ритмико-синтаксические аналоги из всего 4-стопного ямба Пушкина.

Для обозначения ритма мы пользуемся установившейся нумерацией словораздельных вариаций в 4-стопном ямбе. Различаются 7 ритмических форм (из них одна неупотребительная) с пропусками ударений на разных стопах: 4-словная (I) «Одет, раздет и вновь одет»; 3-словные (II) «Благословен и день забот», (III) «У нас немудрено блеснуть», (IV) «Дворцы, сады, монастыри»; 2-словные (VI) «Удивлена, поражена», (VII) «В уныние погружена». В каждой различаются 4 или 8 словораздельных вариаций — сочетаний м (мужских), ж (женских), д (дактилических) и г (гипердактилических) словоразделов:

Строчными буквами обозначаются словоразделы в 1-сложных междуударных интервалах, прописными — в 3- и 5-сложных. Примеры — ниже; при номере вариации ставится буква, обозначающая м (мужское) или ж (женское) окончание строки: ІV.6 м, ІV.6ж, ІV.7 м, ІV.7ж и т. д. Под «словами» имеются в виду «метрические слова», т. е. с проклитиками и энклитиками, подчиненными метрическому ударению. В роли проклитик здесь изредка оказываются и полноударные слова («Под ней снег утренний хрустит»), это создает при разборе особые сложности; в нашем тексте лишь один такой, сравнительно простой случай.

Для обозначения частеречевого заполнения строки мы пользуемся следующими обозначениями: П — прилагательное (П — местоимение-прилагательное, П — причастие, П и П — краткие формы прилагательных и причастий), С — существительное (С — местоимение-существительное), Г — глагол, Н — наречие, X — вспомогательное слово. Причастия и местоимения-прилагательные при рассмотрении синтаксических конструкций причисляются к прилагательным. Для обозначения синтаксических связей в строке слова согласованные обозначаются буквами одной высоты, в словосочетаниях с управлением управляющее слово обозначается прописной буквой, a управляемое — строчной (а управляемое при управляемом — строчной с точкой); смежные слова, имеющие синтаксическую связь, обозначаются буквами без пробела между ними, не имеющие синтаксической связи — буквами с пробелом; однородные члены предложения соединяются дефисом; если слово не имеет синтаксической связи ни с одним из остальных слов в строке, оно отделяется запятой или косой чертой.

Для обозначения лексического состава строки мы отмечаем звездочкой (или двумя, или тремя) каждую строку, в которой одно (или два, или три) слово повторяется хоть раз в другой строке той же ритмико-синтаксической конструкции. Эти совпадения могут перекрещиваться: строка «Неволю невских берегов» имеет одно слово общее с «Неволю душных городов» и два — с «Несчастье невских берегов», и поэтому отмечается тремя звездочками.

В ссылках на примеры мы будем пользоваться следующими знаками: для лирических стихотворений — год написания; для поэм: БР — «Братья-разбойники», БФ — «Бахчисарайский фонтан», ГН — «Граф Нулин», Е — «Езерский», ЕО — «Евгений Онегин», КП — «Кавказский пленник», MB — «Медный всадник», П — «Полтава», РЛ — «Руслан и Людмила», Т — «Тазит», Ц — «Цыганы». При ЕО, КП, MB, П и РЛ цифрой обозначается номер главы, песни или части. Лирика бралась только послелицейская, кроме эпических отрывков, мадригально-эпиграмматических мелочей и незаконченных набросков; «Евгений Онегин» — кроме «Путешествия» и писем Онегина и Татьяны. Общий объем использованного материала — 16 010 строк 4-стопного ямба.

При каждой ритмико-синтаксической конструкции указывается общее число ее приведенных строк и его отношение к общему числу строк данной словораздельной вариации (ІV.6ж, ІV.6 м и проч.).

Мы видим, что степень лексико-синтаксической близости в каждом пучке аналогов различна. Строка «Преданья темной старины» (ср. «Заветы темной старины» в прологе к «Возмездию» Блока) совпадает со строкой «Да нравы нашей старины» дважды в роде и трижды в числе и падеже, со строкой «Во вкусе умной старины» дважды в роде, числе и падеже, со строкой «Поклонник мирных Аонид» только единожды в роде и дважды в падеже, со строкой «Неволю душных городов» только дважды в падеже. Совпадение рифмующих окончаний придает иллюзию большей близости: строка «Богиня тихих песнопений» кажется ближе к строке «И в хоре светлых привидений», чем к строке «И грохот русских барабанов», не столько потому, что барабанов отличается от песнопений родом, сколько потому, что отличается окончанием. При необходимости можно было бы измерять расстояния между каждыми двумя строчками в пучке аналогов, подобно тому как измеряется грамматическое расстояние между словами в рифмах. Мы здесь этого не делали, a позволили себе разделить аналоги каждой строчки на «более близкие» и «более далекие» (увеличить вторые отступы в списках) лишь по интуитивному ощущению: на какие объективные совпадения и несовпадения опирается это исследовательское ощущение, может проверить всякий желающий.

Строк с одним словесным совпадением внутри своего пучка в нашем материале — 142 из 467 (30,5 %); строк с двумя словесными совпадениями — 57 (12 %); строк с тремя словесными совпадениями — 4 (1 %). Всего, таким образом, почти половина строк с ритмико-синтаксическими клише (43,5 %) стремится стать ритмико-синтаксическими формулами. 35 строк (7,5 %) имеют двухсловные неперекрещивающиеся совпадения с одной или двумя другими («Корнеля гений величавый» — «Эсхила гений величавый», «Пристрастья важных Аонид» — «Наперсник важных Аонид» и т. п.): их, видимо, безоговорочно можно считать формульными. Считать ли формульными такие ряды, как «Пора сердечных вдохновений» — «Пора унылых сожалений» — «В тоске безумных сожалений» — «В тоске сердечных угрызений» — «В тоске любовных помышлений», и как сформулировать их признаки, — об этом еще предстоит договориться. У фольклористов, как известно, тоже до сих пор нет общепринятого мнения, что считать и что не считать формулой.

Во всяком случае, из приведенных примеров кажется ясным один важный вывод. Интертекстуальные переклички не всегда имеют смысловую нагрузку, не всегда обогащают смысл одного места в тексте сознательным или бессознательным напоминанием о другом месте в тексте. Они