Страсть и судьба - Хизер Гротхаус

— Вот именно, — подтвердила Сесили, — никто ничего не заподозрил. Боюсь, меня скоро возведут в ранг святых за мое бескорыстие и самоотречение.

— И теперь лорд Белкот вспомнил… ваш неблагоразумный поступок?

— Думаю, он только начинает вспоминать… это событие, — кивнула Сесили, снова опуская глаза. — Я не знаю, что ему говорить, и не знаю, что хочу услышать от него.

— Он может погубить вашу репутацию, — сдержанно заметил викарий, и ей стало стыдно за то, что она поставила его в такое неловкое положение.

— Да, может, но сейчас моя репутация не имеет для меня большого значения, — честно ответила Сесили. — Пока что я просто отрицала некоторые подробности его обрывочных воспоминаний.

— Вы любите его? — недоверчиво спросил викарий.

— Не знаю. — Она снова посмотрела ему в глаза. — Но, наверное, именно из-за него я не могу поехать сейчас в Хэллоушир. Разве можно влюбиться всего за пару дней?

— Думаю, можно.

С этими словами он так странно посмотрел на Сесили, что ее сердце вздрогнуло.

— Он недостоин вас, леди Сесили.

— Недостоин меня? — со смехом воскликнула Сесили. — Разве вы не поняли, викарий? Это я его соблазнила, а не наоборот!

— Все мы ошибаемся, — пожал плечами Джон Грей. — Особенно в тех делах, в которых не имеем достаточного опыта. Хоть вас и называют Святой Сесили, не бывает безгрешных людей. И этот ваш маленький грех не должен помешать вам отправиться в Хэллоушир, если вы уверены, что именно туда ведет вас Всевышний.

— Я не знаю, что мне делать, — сокрушенно призналась Сесили. — Я не чувствую воли Господа. Напротив, я чувствую себя совершенно потерянной, не понимаю, кто я такая, не знаю, где мое место, куда мне идти. Словно не было никакой прежней жизни. — Она печально вздохнула. — Вы считаете, что я ломаю комедию?

— Ни в малейшей степени, — поспешно возразил викарий. — Вы гораздо более чисты душой, чем думаете, леди Сесили. Нет ничего предосудительного в том, что женщина предпочитает брак монастырю, даже если это совсем неожиданный поворот в ее жизни. Что же касается простого поцелуя… в этом тоже нет ничего страшного. Большинство девочек проходит через это еще в подростковом возрасте.

Сесили на мгновение замерла, потом расхохоталась до слез. Надо же! Викарий решил, что между ней и Оливером Бел котом случился всего лишь поцелуй!

— Прошу прощения, — проговорила она наконец, прикладывая к глазам кончики пальцев. Теперь ей как никогда хотелось расплакаться в голос. — Я смеюсь не над вами…

— Не будьте так жестоки к себе, — улыбнулся ей Джон Грей.

— Что же мне делать, викарий? — спросила она, уже без всякой улыбки.

— Полагаю, вам следует проводить больше времени в беседах со мной.

В ответ Сесили непонимающе подняла брови.

— Я скажу отцу Перри, что обсуждаю с вами ваш дальнейший жизненный путь, а когда вы почувствуете в себе силы, найду вам исповедника, и все останется позади.

— А как мне быть с Оливером Белкотом?

— Если он помнит, что между вами произошло, остается только лгать. Впрочем, боюсь, это спасет вас ненадолго, а последствия могут оказаться весьма печальными. Если у него есть сердце или хотя бы здравый рассудок, вы, возможно, сумеете договориться сделать так, чтобы ваш… неблагоразумный поступок не стал достоянием гласности. Уверен, вы не хотите причинить боль его невесте.

— Разумеется, не хочу.

— К тому же он известен своим частым флиртом, поэтому, как мне кажется, ему будет гораздо проще хранить тайну и он быстро на это согласится.

Сесили внутренне покоробило упоминание викарием любвеобильности Оливера, но внешне она ничем этого не показала.

— Я очень надеюсь, что вам хватит мудрости на то, чтобы проводить с лордом Белкотом как можно меньше времени, а также обращаться с ним весьма отстраненно. Близкие отношения с человеком такого сорта… опасны как минимум.

— Ах, как хорошо я теперь это знаю, — пробормотала Сесили и робко взглянула на викария. — Из вас получится превосходный священник.

Тот лишь пожал плечами:

— Может, получится, а может, и нет.

Он посмотрел ей в глаза, и в них она увидела нечто большее, нежели простую учтивость, как это было прежде. В них была какая-то мягкость и загадочность.

— Зовите меня по имени, когда мы одни, — попросил он. — Честно говоря, я ведь пока что не викарий. Этот сан имеет мой отец и мои старшие братья.

— Хорошо, я буду называть вас Джоном, если и вы, в свою очередь, станете называть меня по имени.

— Сочту за честь, — поклонился он.

Сесили взглянула на солнце и задумчиво проговорила:

— Скоро он позовет меня.

— И мне пора возвращаться в Хэллоушир, — с явным сожалением в голосе произнес викарий. — Впрочем, я скоро снова приеду в Фолстоу. Мы встретимся еще раз, Сесили?

— Конечно, Джон, — улыбнулась она.

Он помог ей подняться на ноги, убрал одеяло и спрятал его в седельной сумке. В неожиданном порыве Сесили схватила его руку в свои ладони и прошептала:

— Спасибо…

Едва заметно пожав ей руку в ответ, он ласково улыбнулся:

— Я провожу вас домой.

Он ждал ее весь день. От каждого стука в дверь он вздрагивал и, затаив дыхание, надеялся услышать ее нежный голос, справляющийся о его здоровье. Но всякий раз это оказывался кто-то другой — горничная, служанка из кухни, старый Грейвс. Оливер почти потерял надежду на то, что Сесили когда-нибудь снова появится в его спальне.

Он все вспомнил.

Он вспомнил, как в ту ночь в старых развалинах крепости занимался любовью — подумать только! — со Святой Сесили Фокс!

Он понял, почему ее присутствие так волновало его. При ней он испытывал ощущение дежа-вю.

Теперь, когда он понял, откуда это ощущение интимного знания Сесили, его беспокоило одно — все возрастающее желание видеть ее рядом. Каждая мысль в его голове так или иначе касалась Сесили. Каждая секунда бодрствования, каждое болевое ощущение в сломанных костях, казалось, шептали ее имя, дразня его и издеваясь над ним.

Живший в нем ловелас должен был праздновать победу. Ему удалось соблазнить самую красивую и недоступную женщину в Англии. И все же он не испытывал гордости от смутных воспоминаний пьяного соития. Что касалось возможно испорченной репутации леди Сесили, то он этим не озадачивался, поскольку не обладал рыцарскими качествами в достаточной степени, чтобы опасаться за нее. Ему просто хотелось снова увидеть ее.

И это сильно противоречило его жизненным правилам. Ни одна женщина еще не занимала так долго его мысли, особенно после неизбежного завоевания. Ему нравилось преследовать женщин, охотиться на них. Но когда желанная жертва становилась его добычей, интерес к ней тут же пропадал и он начинал поиск новой жертвы. Он пытался убедить себя, что так получилось только потому, что он был недостаточно трезв, чтобы досыта насладиться близостью с леди Сесили. Однако он отлично понимал, что это надуманное объяснение.