О том, что есть в Греции - Катя Федорова

– Зачем Андреасу миндальное дерево? Трудиться он отвык, живет в городе. Там у них и обогреватель, и кондиционер. Ну какое ему дело до дерева? А я бы, может, месяц дом топил.

– Не говори ерунды. Трудиться он отвык! – саркастически кряхтел Сулис, самый старший из компании. – Просто Андреас слишком молод. Сколько ему? Только исполнилось пятьдесят? Вот я и говорю! Что он может понимать в серьезных вещах?

Панайотис, владелец трактора, виноградника и стада в сорок бараньих голов, сделал ход конем: сепаратно позвонил Андреасу в Афины и предложил: так и так, срублю я, а дрова поделим пополам. По рукам? Андреас говорит: не-a. Не по рукам, дядя Панайотис. Самому интересно помахать топором. Выезжаю!

И правда приехал.

Засел в винодельне Аргириу – как раз напротив своего участка со спорным миндалем, на виду у старцев.

– Ну что, Андреас! – крикнул ему Лука, вертя в руках комболои. – Будешь рубить дерево?

– А я уже его рублю, – ответил Андреас, разливая мерло.

– Это как понимать? – спросил Панайотис. – Что-то незаметно.

– А это и нельзя увидеть. Пока я рублю его вот здесь. – Андреас показал на голову. – Между прочим, это самая важная часть работы. Потом только р-раз! Сделаю одно движение – и готово.

На следующее утро старички собрались на нашем балконе. Посмотрели на сухое миндальное дерево. Вздохнули.

– Ну что я вам говорил, – торжествовал Лука. – Не может Андреас работать. Не умеет. Уехал, а дерево как было, так и осталось на месте.

– Да, – согласился Панайотис. – И главное, оно такое ветхое. На удар топора. Замахнулся бы – а оно сразу брык.

– Не говорите ерунды! – осадил его Сулис, самый старший из компании. – Это оно с виду ветхое. С возрастом вся сила переходит внутрь. Андреас просто слишком молод, чтобы победить такое старое дерево. Пойдемте лучше в Аргириу – оросимся. А то не дай бог, засохнем, как этот миндаль.

Сотирис – владелец маленькой автозаправки. Спокойный, мягкий человек. Не сделал за свою жизнь ничего ни экстраординарного, ни примечательного. Да, честно говоря, даже с обычным у него тоже как-то не заладилось – ни тебе ярких путешествий, ни детей.

Итоговый виш-лист витальных ценностей сверстался невинный, на смех курам: стакан холодного кофе с молоком, удобное кресло и сивью. «Как у ребенка», – метала молнии его жена Даная.

Но Сотирис проявил твердость. Уперся в непопулярный нынче принцип – функционировать непостыдно и мирно. Экономил на всем остальном, но копил на покой и безмятежность. В то время как жена его пилила за отсутствие амбиций и старый автомобиль.

– Ни инициативы, ни деятельности. Никаких волнений и наслаждений! Какая скудная у нас жизнь! Равнодушный! – бывало говорила она.

Пришло время Сотирису выходить на пенсию, встал вопрос о том, что делать с заправкой. На семейном совете решили передать ее Данае. Ей еще оставалось выплатить сколько-то там в пенсионный фонд. Оформили документы, Даная стала хозяйкой.

Окунулась с головой в работу, сделала несколько рискованных шагов. Присоединился кризис. Даная оглянуться не успела, как вдруг оказалась всем должна.

Приезжает домой с работы, а в мыслях пятизначным вихрем кружатся цифры долгов. Только устроится на диване, задернет шторы, чтобы не мешал свет, закроет глаза – тут же веки вскрывает ослепительный луч воспоминания. Вспышка справа – налоговая. Вспышка слева – банк. Пульс нарастает с той же прогрессией, что и пени.

Однажды вечером Данаю скрутило удушье. Привезли в больницу, откачали. Поставили диагноз: паническая атака. Прописали покой и безмятежность. Даная скрипнула зубами. Приехала домой, обдумала ситуацию всерьез, как бизнес-план. Все взвесила. И – приняла решение.

Теперь она после работы едет с Сотирисом на море. Садится в удобное кресло, пьет кофе из высокого стакана. И смотрит, как волны энергично исправляют все ошибки, слизывают нули с долговых счетов, стирают неверные шаги, шипят, вскипают брызгами предчувствий, неутомимо обгладывают булыжники помех, выдавая гладкие, отшлифованные решения.

– Подумать только, как эта заправка изменила мою жизнь, – говорит Даная. – Хотя я и не так себе все представляла. Мечтала об успехе, а получила – счастье.

Очень простое, но совсем неочевидное для нашего русского сознания блюдо. Диетическое, прекрасно подходит для детского питания.

Ингредиенты:

700 г говядины или телятины

масло оливковое, масло сливочное

луковица

2 дольки чеснока

2 лимона

соль, перец

орегано

• Режем мясо на небольшие кусочки. Обжариваем его до золотистой корочки вместе с цельной луковицей и двумя дольками чеснока. Солим, перчим.

• Дожидаемся, пока мясо перестанет выделять соки, и добавляем горячей воды. Тушим на медленном огне мясо до мягкости. На это потребуется часа полтора. Перед тем как выключить конфорку – минут за 5, выливаем сок из двух лимонов и посыпаем орегано.

Первая настоящая летняя жара обычно выпадает на Троицу и День Святого Духа.

Два метра до моря босиком – все равно что по углям. Бежим повизгивая, высоко задирая ноги, как атлеты на греческих вазах. Сидим в воде. Часами. На мелководье – дети. По пояс в воде маршируют туда-сюда пожилые – не ради удовольствия, а чтобы совершить необходимый моцион. Дальше, на глубине по грудь, парочки, расположившись на пристойном интервале от остальной публики, безмятежно занимаются сексом. Солнце вышло из берегов, растеклось по небу нестерпимо-белой бесплотной лавой. Над песком воздух разварился в желе, дрожит, переливается. Тело исходит горячим потом, обмякает, отдавая вместе с водой глаголы движения. Шевелиться нет сил.

Воздушные массы горячими валами прокатываются по греческим полям и садам, завяливая помидоры прямо на ветках и заизюмливая еще нерожденный виноград.

В мясной лавке – аншлаг. Очередь стоит перед прилавком, на котором выложены в ассортименте козлятина, ягнятина, баранина. Покупатели разбирают сахарно-розовые куски. На вертеле вращается цельный барашек – чей-то заказ.

– Не могу представить горячее мясо в сорок градусов! Вы огнеупорные, – говорю мяснику. – Как там было у Гомера? Многомощные. Есть у вас порох в пороховницах!

– Порох, да, – согласился он. И тихонько добавил: – А еще у нас есть кондиционер.

Андреасу из Кардицы прислали десять килограммов меда. Он любит по утрам апельсиновый рогалик, немного меда, кофе. Или сделать гурманскую закуску на обед: фета, оливковое масло, орегано и несколько капель меда сверху, чтобы всем сестрам по серьгам, калейдоскоп вкусов в одной тарелке – соленый, горький, сладкий.