Что было, что будет... - Даниэла Стил

Потом она позвонила няньке сына и попросила прийти ещененадолго. К счастью, женщина жила неподалеку и уже через двадцать минутзвонила в дверь. Олимпия рассказала ей о происшествии. Пока нянька добиралась,Олимпия переоборудовала гостиную первого этажа в комнату для Фриды. Тут была иванная, и телевизор, и раскладная кровать – они пользовались этой комнатой,когда гости оставались на ночь. Фрида сможет оставаться у них столько, сколькопотребуется. Олимпия не сомневалась, что такого же мнения будет и Гарри. Вполовине девятого она вышла из дому, а уже через час вернулась вместе с Фридой.Гарри все еще не пришел с работы.

Олимпия устроила Фриду, покормила ее, включила телевизор,взбила ей подушки, отвела в ванную, а потом уложила в постель. ОбессиленнаяОлимпия только успела подняться к себе, как приехал Гарри. Вид у него былизмученный. У Гарри выдался неимоверно трудный день, в суде слушалосьдело, к которому было приковано внимание прессы, что никак не упрощало жизньему и другим судьям.

– А кто это у нас в гостиной? – Гарри решил, чтоэто кто-нибудь из приятелей Чарли. Обычно, когда дети собирались, в этой комнатеприходилось размещать кого-то из гостей. Это была единственная гостевая комнатав доме.

– Твоя мама, – ответила Олимпия, в тысячный развытирая нос. Вечерняя вылазка не прошла даром, насморк у нее заметно усилился.

– Мама? Что она тут делает? – опешил Гарри.

– Сломала лодыжку. Ее отвезли в университетскийгоспиталь на «Скорой», а она мне позвонила, только когда ей наложили гипс. Явсего полчаса назад ее привезла.

– Ты это серьезно? – Гарри не мог прийти в себя отуслышанного.

– Абсолютно! – Олимпия снова высморкалась. –Она не может сейчас быть дома одна. У нее нога в гипсе, я и костыли для неепривезла. Пусть пока у нас поживет, ты ведь не возражаешь?

Гарри покачал головой.

– Как я могу возражать?! Она еще не спит?

– Несколько минут назад не спала, но ее накачалиобезболивающими. Боль была, наверное, сильная. Я ей сказала, чтобы вызывала наспо интеркому, если что. И чтобы не вздумала одна ходить в туалет. Ты же еезнаешь! Не удивлюсь, если она утром кинется готовить нам всем завтрак. Придетсяее к кровати привязывать.

– Пойду посмотрю, как она там, – забеспокоилсяГарри и у двери оглянулся. – Я тебя люблю! Спасибо, что забрала маму,умница ты моя!

Олимпия улыбнулась в ответ.

– Другой мамы у нас с тобой нет.

– Ты лучшая жена на свете!

Гарри вернулся быстро, потрясенный видом внушительного гипсаи костылей, прислоненных к кровати. Фрида уже спала.

– Я выключил телевизор, а свет оставил. Она спит какубитая. Ну и гипс!

– Сказали, перелом нехороший. Но она права: ещеповезло, что это не бедро. Если это можно назвать везением. А что у тебясегодня было, почему ты так поздно?

– Да тоже ничего хорошего. Пресса нас с ума сведет. А утебя голос совсем больной. Ты-то как себя чувствуешь?

– Под стать голосу. Надеюсь, погода не помешает Чарлипопасть домой. Вся надежда на него.

Гарри вдруг почувствовал себя виноватым.

– Прости, что не смогу взять отгул. Сейчас правда немогу.

– Я знаю, – грустно ответила Олимпия. – Я исама не могу. На работе дел невпроворот. Маргарет взяла неделю отпуска: у неемама легла на операцию.

– Господи, в этом городе есть кто-то, кто не болеет?

– Ты. И слава богу. – Ветрянка, перелом, простуда– любые варианты. Олимпия молилась, чтобы Вероника с Джинни прибыли на балздоровыми, а ведь до субботы уже совсем рукой подать. – Если хочешь, ложисьсегодня в комнате Чарли, – сказала она мужу. – Не хватает еще тебезаразиться гриппом!

– Не говори ерунды! Я не боюсь заразиться! И вообще, яникогда не болею. Ну вспомни, когда я болел в последний раз?!

– Шшш! – Олимпия прижала палец к его губам. –Не говори так, а то сглазишь!

Гарри рассмеялся и отправился в душ, а через полчаса ужележал рядом с ней в кровати. Олимпия продолжала шмыгать носом и кашлять, но,перед тем как заснуть, она все же сходила проведать Макса. Мальчик крепко спал.

– Похоже, на эту неделю наш дом превращается влазарет, – пошутил Гарри и обнял жену. Олимпия поспешно отстранилась иотодвинулась к самому краю кровати.

– Не приближайся ко мне, умоляю! Хоть кто-то в нашейсемье должен остаться здоровым! Знаешь, Гарри, мне так жалко маму! Ей так неповезло! И надо же было такому случиться как раз перед торжеством.

– Зато, Олли, ей повезло, что у нее есть ты. И мнетоже. Знай: я очень ценю все, что ты для нее делаешь. Ты удивительная женщина,и за что мне такое счастье?!

– Спасибо тебе, – прошептала Олимпия. – Тытоже совсем не плох.

– Завтра постараюсь освободиться пораньше, –пообещал он. Олимпия кивнула и через несколько секунд уже спала.

Утром Олимпия поднялась в шесть часов и сразу направилась кФриде. Свекровь еще спала и, судя по всему, ночью не вставала. Она лежала точнов той же позе, в какой ее уложила накануне Олимпия.

Вчера Олимпия дала ей ночную сорочку – большую, свободную,которую носила, когда была беременна Максом. Сейчас руки свекрови лежали поверходеяла, и Олимпия видела татуировку, которую Фрида всегда старалась спрятать.При взгляде на это клеймо у Олимпии сжалось сердце. Господи, даже подуматьстрашно, что пришлось пережить маленькой Фриде в лагере! Все их сегодняшниепереживания, страхи, обиды казались такими ничтожными по сравнению с тем, чтоиспытала Фрида.

Олимпия на цыпочках вышла и поднялась наверх, чтобы принятьдуш. Гарри уже был почти одет. Сегодня у него с утра была назначенапресс-конференция.

В семь часов проснулся Макс. Он бодро заявил, что ужепоправился, но Олимпия видела, что сыпи у него прибавилось.

– Как там наши больные? – озабоченно спросилГарри, надевая пиджак и поправляя перед зеркалом галстук.

– К счастью, оба живы. Макс заявил, что ему лучше, амама еще спит.

– Справишься? – повернулся Гарри к жене.

Олимпия рассмеялась.

– А у меня есть выбор?

– Пожалуй, нет, – пристыженно согласился муж.

Гарри теперь не сомневался – отпала поездка матери на бал. Иу него появился законный предлог остаться с нею дома, нельзя же оставить Фридуодну в таком состоянии. Его наконец перестанет мучить совесть, что не оправдаложиданий жены, а то в последнее время Гарри все время чувствует себя виноватым.Что, впрочем, не повлияло на его твердое решение не участвовать в мероприятии.А теперь и его мать остается дома. Не отправится же она на бал на костылях!Наступать-то на сломанную ногу она еще долго не сможет.