На дне озерном - Александра Косталь

руку, въезжая на развязку перед городом, и не пристёгнутую Дашу отбросило к стеклу. Всё же она не упускала мысли, что в любой момент появится возможность сбежать, и тратить драгоценное время на ремень не собиралась.

Только отдышавшись, Даша заметила, как водительское сидение намокает следом за рубахой. Серая кожа Хозяйки покрылась испариной, и вода текла едва ли не ручьём. В салоне стоял сладковатый запах гнили и разлагающегося мяса, и Даше с трудом удавалось держать невозмутимое выражение лица.

Они пересекли черту города, и в следующую секунду завибрировал телефон: на номер пришло смс.

– Как старомодно. Все уже давно пользуются мессенджерами…

Даша открыла сообщение и едва успела дочитать адрес, как экран зажёгся красным, являя окно о спаме и немедленном удалении всей информации об этом номере.

– Нет, нет, нет! – воскликнула Даша, но было уже поздно: сообщение исчезло в неизвестном направлении.

– Что там?

– Адрес удалили!

– Запомнила?

– Вроде да…

– Куда?

Она точно запомнила улицу, а вот с домом были проблемы. Ни то был указан сто сорок второй, ни то сто двадцать четвёртый. Даша прямо сказала об этом Хозяйке, но та отмахнулась, заявив:

– Я своих за три километра почую. И тебе пора учиться.

Они ехали по оживлённой туристической улице, и Даша смотрела по сторонам в поисках. Чего именно она сама не знала, зато была уверена: если появится что-то подозрительное, Даша точно это почувствует.

Но проявить свою интуицию ей не дала Хозяйка. Та ткнула вперёд на несколько перекрёстков и спросила:

– Что за чёрное здание?

– «Бессонница». Ночной клуб. Нам туда?

– Похоже.

И, вдавив педаль газа, понеслась на красный, разгоняя пешеходов, словно тараканов на свету. Даше явно не везло сегодня с водителями. Но выбора не оставалось – прав у неё не было, да и спрашивать о её желаниях никто не собирался.

Они въехали на парковку, как к себе домой, и вышли из машины. Только теперь Даша осознала, что, похоже, Фома не врал: здесь и правда был в разгаре сентябрь. Солнце приятно пригревало макушку, листья только начинали желтеть, хотя ветер уже был не столь тёплым, каким бывает в июле.

Хозяйка, ничего не говоря, направилась к заднему входу, Даше пришлось идти следом.

Их встретил широкоплечий охранник с кобурой и в бронежилете. От этого зрелища Даше ещё сильнее захотелось домой.

– Куда? – прогремел он, преграждая вход.

За недолгое их сотрудничество с Хозяйкой, Даша успела привыкнуть, что всё решает она, а ей остаётся только ходить следом и доставать из карманов трупов телефоны. Но сейчас она растерянно молчала, хлопая глазами.

– Нам сказали, здесь есть работа, – решила взять в свои руки общение Даша.

Тот усмехнулся, оглядывая липким взглядом их с ног до головы. Похоже, он и не заметил в Хозяйке ничего странного.

– Какая работа? Идите подобру-поздорову!

– Мы от Фомы. Он сказал, здесь ценят экзотику.

Она улыбнулась ему так кокетливо, как только могла. И всё же он был непреклонен.

– Стриптизёрш у нас хватает. Вон, на вокзале поспрашиваете, может, там шалавы нужны.

Хозяйка не выдержала такого откровенного хамства и махнула волосами, возвращая себе истинный облик. Не полностью, только щучью голову посадила на тонкое девичье тело. И уже была готова броситься на него, клацая длинными зубами, как тот схватился за рацию, от испуга затараторив:

– Глеб Викторович, к вам на собеседование. Особенные девочки. Двое. От Фомы Ефимыча.

Они не разобрали, что ему ответили по ту сторону, но дело было сделано: тяжёлая металлическая дверь оказалась открыта.

– Третий этаж, триста пятый кабинет. Лестница справа от двери.

Они синхронно кивнули, скрываясь на лестничной клетке.

– Ты что, и правда, хочешь пойти на собеседование?

– Только чтобы убить этого Глеба Викторовича, – прошипела Хозяйка, шагая вверх по лестнице.

За ней тянулась длинная влажная полоса, платье промокло насквозь. Даше показалось, что её лицо немного опухло, острые черты поплыли, а тяжёлое дыхание сбивалось, будто она тащила на себе нелёгкий груз.

– С тобой всё хорошо?

Хозяйка остановилась и медленно, заставив Дашу нервно сглотнуть, развернулась к ней посреди пролёта.

– Ты дура?

Даша опешила. Хозяйка всегда говорила тихо и вкрадчиво, пропевая гласные и успокаивая. Услышать подобную грубость от неё было неожиданно.

– Не стой, нам на третий этаж.

Они поднялись и проскользнули в длинный коридор с множеством дверей и редкими лампами. Хозяйка двигалась вперёд, ведя носом, будто принюхиваясь, как собака. Она металась от одной двери к другой, дёргая ручки, но ни одна из них не поддалась.

– Ты привлекаешь слишком много внимания! – раздраженно шикнула на неё Даша.

Наконец, Хозяйка замерла с поднятым вверх указательным пальцем, и указала на одну из последних, совсем хлипкую, вроде тех, что стояли в Дашиной школе: если облокотиться на неё, корпус тотчас проломится. Однако, когда Хозяйка толкнула её с ноги, та отлетела, но не сорвалась с петель и не деформировалась. Только по ту сторону раздался многоголосый женский визг.

– Это же раздевалка! – возмутилась её беспардонностью Даша, но та уже вошла внутрь и наверняка не услышала.

Пришлось проследовать за ней.

Здесь оказалось что-то вроде гримёрки: длинное зеркало со столом, несколько лавочек и перекладины, на которых одиноко висели несколько ярких, блестящих, но совсем маленьких наряда. Единственным светом оставались лампы по периметру зеркала, отчего при виде них начинало слепить глаза.

Девушек на такую небольшую площадь оказалось больше десяти, точно Даша не смогла посчитать, когда они с рёвом бросились в ноги Хозяйки и повисли на краю рубахи, проливая слезы. От эмоций каждая из них выпустила истинный облик, потому рука об руку оказались щуки, какие-то грызуны и лисы.

Не только Хозяйкины сёстры здесь были, но и Полудницы с Сумерицей.

Их плач наверняка был слышен во всём клубе, но Даша всё равно прикрыла дверь, чтобы хоть как-то скрыть происходящее от посторонних глаз. Отчаяние на их лицах сменилось надеждой, и Хозяйка обнимала их, как родных дочерей, вернувшихся наконец домой, гладила по волосам и мягко приговаривала:

– Больше ничего не страшно, теперь вы со мной, сейчас поедем домой.

Даже у Даши что-то внутри ёкнуло от этой материнской нежности. Её мать никогда не вела себя подобным образом, и, пожалуй, смотря фильмы и сериалы, где такое происходило, Даша всегда подсознательно желала этого. Ждали и любили её отец с бабушкой, а мать не умела проявлять чувств, хотя и говорила, как мечтала о дочери в особо хорошем расположении духа.

Только так можно объяснить, почему она подошла к ним, присела рядом, раскинула руки в объятьях и зарыдала вместе со всеми.

– И ты моя рыбка, и ты моя рыбка,