Пропавшие - Джейн Кейси

Я села на кровать и погрузилась в размышления обо всем и ни о чем: о Чарли, Дженни, папе и об остальном, — но так ни до чего и не додумалась; мне лишь показалось, будто должно случиться нечто, и скоро. Я спрашивала себя, чего же на самом деле хочу. Я наблюдала за облаками, а в голове тоже проплывали разные мысли, пока не остановилась, чего страстно желала, о чем, подумав раз, уже не могла забыть, что было в пределах досягаемости, если я правильно все поняла. Я взяла мобильный телефон, сверилась с нужным номером и, не делая пауз, чтобы не отказаться от задуманного, отправила короткое сообщение. Пришедший ответ состоял из простого «да».

Свет угасал в небе, когда я вышла из комнаты и проскользнула в ванную, разделась и включила душ на полную мощность. Шагнула под еще холодную воду и откинула голову назад на минуту или две, чтобы вода намочила волосы. Медленно, тщательно, методично я вымыла волосы до скрипа, вода струилась по телу, кожу покалывало. Закончив, я замотала волосы в полотенце и втерла увлажняющее средство в каждый дюйм своей кожи, пока она не заблестела как атласная.

Вернувшись в свою комнату, я надела почти невидимое белье из черного шифона, которое купила в Париже по настоянию одной своей подруги, кажется, сто лет назад, и так никогда и не надевала. Не было повода. После Бена не оказалось достойных лицезреть подобные вещи. Но я не позволяла себе думать о Бене. А сейчас и вовсе не то время.

В дальнем углу ящика комода я отыскала обтягивающий черный топ с низким вырезом, надела его и любимые свои джинсы, старые, мягкие, как замша. Босоножки на плоской подошве и широкий браслет на руку стали завершающими штрихами. Критически глянув на себя в зеркало, я решила, что удержалась на той грани, когда выглядишь хорошо, однако не заметно приложенных усилий, и затем занялась волосами. Высушив их, собрала в узел на затылке и закрепила. Несколько мягких прядей, завиваясь, обрамляли лицо. Я не стала их убирать. От фена щеки у меня горели, но и внутри тоже все пылало — неугасимым, медленным огнем решимости и желания.

Я не спеша накрасилась, подчеркнув глаза темной подводкой и тушью, чтобы они стали огромными, и наложила на губы немного блеска. Отражение в зеркале смотрело на меня прямо, но настороженно. Даже самой себе я показалась другой. Такой я не видела себя уже очень давно. Я выглядела, как должна была бы выглядеть все это время, а не как та бледная тень, в которую превратилась.

Шел уже одиннадцатый час, когда я закончила. Схватив сумку, я поспешила вниз, не приглушая шагов, и хлопнула входной дверью; ребенок во мне надеялся, что мама услышит и станет недоумевать, куда это я отправилась в такой час и зачем.

Во рту у меня пересохло от волнения, когда я парковалась, отказываясь слушать негромкий внутренний голос, который говорил, что я выставляю себя на посмешище и он даст задний ход. Ему придется, подумалось мне. Мой план не сулил ничего хорошего по многим параметрам. Я вышла из машины и решительно устремилась к зданию, на лифте я поднялась на верхний этаж, словно имела на это полное право. Подошла к его двери. С того места, где я стояла, слышна была негромкая музыка. Я тихо постучала и на секунду закрыла глаза. Сердце трепетало у меня в груди как пойманная птица.

Когда Блейк открыл дверь, наши глаза встретились, и я испытала такое физическое потрясение, словно парировала удар. Блейк стоял босой, в джинсах и футболке, волосы у него были слегка взлохмачены, как будто он только встал. Мгновение, показавшееся мне несколькими часами, он бесстрастно на меня смотрел, затем улыбнулся и посторонился:

— Заходи.

— Спасибо.

Я прошла мимо него в прихожую и опустила сумку на пол, прежде чем идти дальше. Справа от меня находилось основное помещение — гостиная, соединенная с кухней, — освещенное мягким светом двух ламп. Окна от пола до потолка выходили на балкон, который тянулся во всю длину комнаты, шторы были раздвинуты. Днем отсюда открывался, вероятно, замечательный вид на реку. Комната оказалась ярко выраженной мужской, функциональной. Никаких картин на кремовых стенах, меблировка минимальная: громадная коричневая софа, обеденный стол со стульями, устрашающая музыкальная система и полки с записями и компакт-дисками. Книги тоже имелись, и, не спеша подойдя к ним, я пробежала взглядом по корешкам, отыскивая знакомые названия. Художественной литературы не было — история, биографии, политика. Я улыбнулась про себя: Блейк являл собой человека, ценившего факты. Неудивительно, что ему нравилась его работа. Кухня сияла безукоризненной чистотой; мне стало интересно, готовил ли он когда-нибудь здесь.

— Спальни и ванная комната с другой стороны, — сказал Блейк из прихожей, откуда наблюдал за мной. Что бы он ни думал, это скрывалось за его обычным самообладанием. С таким же успехом он мог отгородиться от меня стальным ставнем.

— Очень мило. — Я вернулась к нему. — Твои родители не поскупились.

— В этом отцу не откажешь, — усмехнулся Блейк. — Он никогда не жадничает, когда речь заходит о деньгах. Моральной поддержки не дождешься, но в наличности недостатка нет.

— Повезло тебе.

— Ну, может быть. — Он огляделся, словно впервые видел эту квартиру. — В любом случае что есть, то есть. Мое наследство. Скорее капиталовложение, чем дом.

Действительно, выглядела квартира безлико, как театральная декорация или гостиничный номер-люкс. В глубине души Блейк был готов съехать отсюда в одну минуту, решила я.

— Здесь все так прибрано.

Он пожал плечами.

— Мне нравится порядок. Да меня никогда здесь и не бывает, чтобы устроить разгром.

— Значит, мне повезло, что ты оказался здесь сегодня вечером, — легко заметила я. — Я ожидала, ты скажешься занятым, когда посылала сообщение.

— Викерс дал мне свободный вечер. Сказал, какой смысл находиться там, если слишком устал, чтобы думать.

— Ты и в самом деле выглядел усталым.

— Большое спасибо. — Он сделал пару шагов вперед, в гостиную. — Ты приехала просто посмотреть квартиру, или я могу предложить тебе выпить?

Я покачала головой.

— Я не пить сюда приехала.

— Ясно. В таком случае тебя привело сюда желание поговорить.

— Я бы так не сказала.

Мы стояли в нескольких шагах друг от друга. Я подошла ближе и уже могла коснуться его. Между нами, казалось, проскакивали электрические разряды. Я сделала еще шаг и ощутила жар его кожи через тонкий хлопок футболки, не сводя с Блейка глаз и ожидая его действий. Медленно, подчеркнуто, он провел кончиками пальцев от моей ключичной впадинки вниз, вдоль выреза топа; от легкого как пух прикосновения по мне пробежала дрожь желания. Я прильнула к Блейку, скользнув ладонями вверх по его груди, и подставила лицо для поцелуя, который начался как робкий, а затем сделался крепким, страстным. Блейк освободил мои волосы от заколки, и они упали мне на спину. Он запустил в них пальцы, захватил в горсть на затылке, чтобы я не могла отодвинуться, даже если бы и захотела. Я прижалась к нему, вздохнув, когда он поцеловал меня в шею, другой рукой он гладил меня; я чувствовала его вкус у себя во рту, его сердце колотилось рядом с моим.