Сестра Звезды - Елена Жаринова

Рейдан с непроницаемым лицом поправил на поясе охотничий нож, повесил на плечо колчан со стрелами, схватил в руки арбалет и спрыгнул вниз. Эхо разнесло по двору звук от удара подошв о камень.

— Мы можем уехать отсюда, пока нас не заметили те, кто жжет огонь наверху, — сказал охотник. — Уехать как можно скорее и снова плутать в тумане до утра, хотя я не уверен, что утром все изменится к лучшему.

— Нет, только не это! — вырвалось у Готто.

— Мы можем остаться на ночь здесь, во дворе. Из полей по нашу душу явятся жуткие твари — кто знает, сколько их там! А кто выйдет из дворца — этого не знает и бес. И мы будем бодрствовать, ожидая, кто нападет на нас первым. Или…

— Или мы можем войти во дворец сами, пока мы еще не растеряли остатки разума, — продолжил его мысль художник. Я видела, что Готто было страшно так же, как и мне, но страх зажег в его глазах отчаянную решимость.

— Вот и я так думаю, — все так же невозмутимо кивнул Рейдан. — В конце концов, мы не безоружны. Вылезайте. Шайса, кошку берем с собой.

Моего мнения так никто и не спросил, но я была согласна с решением, принятым мужчинами: мне тоже казалось, что лучше сунуть голову в пекло, чем умирать от страха в ожидании неведомой опасности. Однако меня не покидало ощущение, что это решение нам кто-то навязывал, кто-то убеждал нас в том, что огонь наверху горит приветливо, и там мы найдем защиту против ужаса, затерявшегося в тумане…

Мы собрались. Я держала Вису на поводке. Рейдан потрепал по шее Белку.

— Эх, старушка, не хочется мне тебя здесь оставлять, да что поделаешь: не въезжать же на телеге в чужой дом.

Готто нервно рассмеялся, представив, наверное, как это могло быть где-нибудь в Лехе, и эхо многократно повторило его смех с каким-то издевательским выражением.

— Пошли, — велел нам Рейдан, встряхнув головой, словно отгоняя кошмар. Мы дружно направились к входу во дворец, когда-то надежно закрытому деревянной дверью, полусгнившие останки которой валялись поодаль. Мы беспрепятственно вошли в огромный зал, освещенный лишь светом луны, льющимся из многочисленных щелей в стенах, и ни у кого из нас не возникло желания оповестить хозяев о нашем приходе. Но неведомая сила подталкивала нас, убеждая сделать следующий шаг.

В конце зала видна была лестница. Мы ступили на нее, и звук наших шагов жалобным эхом отразился от каменных стен. Трудно было представить себе, что кто-то мог недавно проходить здесь: на лестнице лежал вековой слой пыли.

Однако чем выше мы поднимались, тем меньше становилось разрушений, причиненных временем. Вот и перила, внизу проржавевшие и опутанные паутиной, заблестели позолотой на пышных цветах из металла; почерневшие стены наверху оказались завешены блестящими тканями изумительных оттенков; на ступенях под нашими ногами развернулся ворсистый белоснежный ковер — я могла поклясться, что мгновение назад его не было! Наконец мы поднялись на верхний этаж дворца, где видели в окнах свет. Здесь запустения не было и в помине, напротив, кругом царила роскошь: яркие гобелены с изображением невиданных растений и существ, потолки, расписанные под голубое небо с облаками, полы, выложенные разноцветными прозрачными плитками. Окна были сделаны из чего-то, похожего на горный хрусталь, и преломляли лунный свет на множество сияющих радуг. Повсюду слышалось мелодичное журчание: это стекала вода в искусственных водопадиках или били струи фонтанов, подсвеченные цветными фонарями.

Забыв обо всем на свете, анфилада за анфиладой, мы проходили комнаты дворца, не уставая восхищаться их убранством. Наконец нашему взору открылась просторная зала. Непонятно, почему снизу свет нам показался тусклым: здесь ярко горело множество светильников, позолоченных и хрустальных. В зале, как и в других комнатах дворца, не было никакой мебели, но у стены, убранной алым шелком, стояло небольшое резное кресло, а в нем сидела невысокая белокурая девушка моих лет.

Заметив ее, мы остановились, нерешительно переглянувшись. Однако, поскольку хозяйка молчала и словно бы не замечала нас, мы подошли почти вплотную к креслу.

Юная красавица была одета в короткую золотую тунику; шнуровка золотых сандалий оплетала ее ноги почти до коленей; волосы неопределенного цвета — белые? седые? серебристые? — оттеняли смуглую кожу. Несмотря на юность, тело ее, почти не скрытое легкой одеждой, было совершенным, а лицо поражало утонченностью черт.

Огромные изумрудные глаза внимательно смотрели на нас, но приоткрытые алые губы не произносили ни слова.

— Хороший вечер, хозяйка! — с легким поклоном приветствовал ее Рейдан. — Прости нам незваное вторжение, но мы заплутали в тумане и вышли на огни твоих окон. Двери были открыты, и мы осмелились войти. Не подскажешь ли ты нам дорогу на юг, да благословят святые твою красоту!

— Я рада вам, путники, — ответила девушка. — В моем дворце так редко бывают гости, а я живу здесь давно, о-о-очень давно. Садитесь, отдыхайте, — хозяйка грациозно махнула рукой на пушистые коврики. — Какая красивая кошка! Что она любит? Ведь вы останетесь поужинать со мной и переночевать — ехать сейчас, посреди ночи, небезопасно.

— Спасибо, хозяйка, — ответил Рейдан, — мы думаем, что самое страшное уже позади. Ты только укажи нам дорогу на юг, и мы не станем злоупотреблять твоим гостеприимством.

Девушка встала и танцующей походкой направилась к нам. Остановившись перед Рейданом, она взглянула на него снизу вверх, и я заметила, что ее глаза подрисованы черной краской.

— Ты — охотник, — утверждающе произнесла она, лукаво улыбаясь. — Но тогда ты не сможешь уехать, не посмотрев на мои охотничьи трофеи. Ручаюсь, ты нигде не встречал таких шкур! Меня зовут Арзель, — обратилась девушка ко всем нам. — А юноше наверняка будет интересно посмотреть картины на галерее — я собирала их по всему миру. Правда, среди моих гостей редко встречаются настоящие ценители, но на твоем лице, художник, я вижу печать истинного искусства.

Готто зарделся от удовольствия. Рейдан опустился на мягкий коврик, вытянув ноги. Арзель подошла к стене, дотронулась до нее, и где-то в другой комнате мелодично зазвенел колокольчик. Мгновенно в дверях показалось несколько человек с подносами, уставленными всевозможными закусками. Все они были одеты в зеленое: облегающие штаны, короткие куртки и капюшоны, глухо скрывающие лица. Слуги безмолвно поставили подносы посреди залы и удалились.

— Угощайтесь! Эта еда придаст вам сил, — радушно пригласила нас Арзель. В этот момент послышались гулкие шаги: кто-то быстро шел по анфиладе.

— Гело! — радостно встретила вошедшего хозяйка.

В залу вошел молодой человек. Он был высок и строен, даже худ, и каждое его движение было полно кошачьей вкрадчивой грации. Светлые волосы пышной гривой рассыпались по плечам, короткие пряди падали на лоб; зеленоватые глаза смотрели не то насмешливо, не то наивно. Гело был одет так же странно, как слуги, только во все черное: узкие штаны, просторная короткая куртка с капюшоном.

— Это мой брат Гело, — с гордостью представила его нам Арзель. — Ты так поздно! Я беспокоилась за тебя. Что с тобой? Ты бледен! Ты не заболел? — девушка заботливо коснулась рукой щеки брата.