Буря настигнет - Нари Орлан

Губы вокалиста скривились в усмешке. Я перестал играть с ним в гляделки, отпустил гриф гитары и потопал к воде. Сушило дико.

— Я все верно говорил, да, Ирий? Одними овациями не наешься? Хочется не только собирать площади, но и одеться в дизайнерские шмотки, а не покупать одежду с секонда? Гитару крутую купить, машину…

Я допил бутылку, вытер влажные губы тыльной стороной руки. Жесть, Арвид та еще язва.

— Спасибо, но деньги у меня есть. И в вашей дурацкой группе я дольше положенного не останусь — потому что нахер надо. Вы же неадекватные, хоть и играете хорошо. Слушать вас, да, здорово, но вариться с вами в одном котле — избавьте. Я лучше свою группу соберу.

Дверь распахнулась. Я окаменел — пришли по мою душу. На пороге нарисовался белобрысый мужчина в кожаной куртке и со шлемом в руке. Ездить на пуховом мотоцикле по улице — не каждый имеет дерзость и деньги себе позволить. Но директор детективного агентства, миллионер и, по совместительству, мой отец — имеет и то, и другое.

— Ты уволен!

Белые стены, панорамные окна, за ними ласковая вьюга. Темно-зеленый диван, кресло оттенков змеиной кожи. Круглый обеденный стол у окна, черные кожаные стулья. Мини-бар на кухне, десяток видов виски — я по адресу.

На часах без двадцати девять. Я провела пальцем в перчатке по идеально чистой столешнице. В мойке валялась тарелка и нож, слабо пахло рыбой.

Он спешил на репетицию. У меня уйма времени.

Я открыла холодильник, заглянула в кухонные шкафчики, мусорное ведро. Полно полезной еды: овощи, фрукты, в морозилке не полуфабрикаты, а мясо и рыба. Сам готовит и бережет фигуру? Я усмехнулась.

В шкафчике нашлось печенье и черный шоколад. Когда я последний раз ела? Перед вечеринкой вчера? Надо было не нестись работать, накрыв пухом город, а перекусить.

Но Келлан слишком обрадовал. Мол, фото Ирия с девочками из эскорта отлично продается несмотря на то, что ничего пошлого не происходит. И покупательницы просят новую информацию.

И есть адрес. Келлан добрался до камеры на стоянке под домом Ирия и заметил, как тот выехал в сторону здания продюсерской компании, где через десять минут засек, как гитарист въехал.

Жаль, к нему близко подходить нельзя. Жаль. Но Дух не запрещал мне обыскивать его дом.

Здесь летал едва уловимый мужской запах. Он наполнял меня живительной энергией. Белые стены просили краски… Как можно жить в квартире, где над диваном висит всего одна картина? Написана маслом фантазия из клавиш и нот.

Синтезатор теснился под стенкой. Я упала на диван, закинула ноги на журнальный столик и прикрыла веки, рисуя перед мысленным взором картину: Ирий, со взлохмаченной шевелюрой и с сонным, блаженным лицом, в одних пижамных штанах, садится за синтезатор и касается клавиш, мягкий тусклый свет проникает сквозь метель, окно и ложится на мускулистые плечи, бликует на золотой подвеске.

Эту картину я видела так ясно, как свои руки. Но я ее не нарисую… Келлан убьет меня, если я вместо привычных абстракций съедобными красками, возьму акварель и напишу парня.

Я запустила пальцы в волосы и потянула пряди до боли. Он не покидает меня ни на секунду. Кружит, бродит рядом. Я замолотила кулаками по темно-зеленой обивке. Схватила диванную подушку и метнула в синтезатор.

На внутреннем таймере осталось шестнадцать минут. Я больна. Мне нужен постельный режим, таблетки от температуры и от дурных мыслей.

Ирий не человек, он — вирус. И больна не одна я, раз люди уже тратят деньги на его фото и требуют больше.

Пока ночью я страдала от ушибов, в Сети всплыло, что раньше он жил в пятом секторе и пел в популярной группе. В моем тайнике до сих пор лежит диск с его песнями, который я не слушала — в старом компе сдох дисковод. А сейчас нетизены выложили в Сеть видео с его выступлениями — журналисты растащили и рубят обзоры. Восторгаются эмоциональным голосом и харизмой.

Скотина, сидит в печенках.

Я должна найти нечто такое, что покажет, какой он мерзавец, извращенец, урод… Я подорвалась с дивана и устремилась в спальню. Ванную комнату обыскала сразу, как телепортировалась в квартиру. Возле душевой кабины лежал мокрый плащ с капюшоном и пакеты. Дожди у нас бывают редко: за год можно по пальцам пересчитать. Ирий, блин, мылся в плаще?

Спальня белая, ламинат серый. Огромная двухспальная кровать с кованной верхушкой изголовья аккуратно заправлена, по бокам черные тумбочки. Там точно лежит интересненькое.

Я присела у левой тумбочки и открыла первую полку. От разноцветных квадратиков запестрело в глазах. Рай презервативов, штук сто, на разный вкус, запах и цвет. Я пошарила рукой и наткнулась на три тюбика лубриканта. Все начатые.

С громким стуком я закрыла верхнюю полку и открыла нижнюю. Маска для сна, упаковки влажных салфеток, кремы, массажные свечи.

Где старый дневник, детские фотографии, инструменты для наркотиков, наручники с запекшейся кровью, диски с домашним порно? Хоть что-нибудь такое, что я находила у других жертв!

У правой тумбочки есть шанс меня обрадовать. Я обошла кровать и в нетерпении дернула дверцу за ручку: в меня дыхнуло прохладой. Мини-холодильник? Взбитые сливки, кубики льда, джемы.

Да черт! У меня слюнки потекли. Я захлопнула дверцу и повернулась к шкафам, встроенным в стену. Распахнула ближайший. Одежда опрятно развешена, по цветам. Рубашки, костюмы, джинсы, майки, футболки, толстовки. На отдельной полке наряд врача, полицейского, кожаные штаны. Я подалась вперед, уткнулась носом в рубашки и вдохнула запах. Он похож на черный перец или на кардамон, но постепенно, с каждым вдохом, раскрывался нотами мускатного ореха, ароматного кофе, горького шоколада и рома.

Маньячка. Раздеться бы, натянуть на себя его рубашку, упасть на кровать и… сожрать взбитые сливки, наполняя рот мусом из бутылки.

Почему я никогда не брала вещи Келлана? Почему он не пахнет так, что просыпается волчий аппетит и легкие сводит истомой? Почему он решил, что круто разнообразить секс, заламывая руки за спину, а не прикупил взбитые сливки или массажные свечи?

Почему? Почему…

… у него нет в гардеробе кожаных штанов? К лицу приливал жар, пока я разглядывала их. Смущает, но безумно любопытно, как Ирий выглядел бы в них.

На внутреннем таймере мелькнуло девять минут. Зажмурив веки, я выдохнула, очищая легкие от пьянящего запаха.

Хватит сходить с ума, надо работать. Как бы жестоко ни звучали слова Ирия, но он говорил правду: «…тебе остается только мечтать…»

Я подвигала одежду, проверила карманы. За шмотками мелькнуло черное пятно— я развела костюмы и рубашки в стороны. Сейф! Ура! С механическим замком — не ура…

Будь электронный, я бы взломала с помощью программы на телефоне. А Ирий не дурак.

С тоской я закрыла шкаф и подступила к соседнему. Тоже одежда? Но когда я распахнула створки, моя челюсть буквально отвалилась. Рука невольно прикрыла рот, глаза вылезли из орбит. Стыд жег колючей плетью, развратные картины замельтешили в воображении.