Части ее тела - Юлия Александровна Лавряшина

Мне хотелось заглянуть в Образцово, раз уж мы оказались напротив – церковь белела за рекой. В последнее время меня все чаще тянуло туда, и это мне самой казалось странным, ведь я была типичной урбанисткой, коренной москвичкой. Столица делилась со мной силой мощных прямых проспектов и застенчивостью тихих переулков, которыми я готова была бродить часами. Мои мысли текли этими улочками, окутывая, чтобы я не потеряла себя в московских сумерках, сиреневых, как печаль. Но мне хотелось уйти от грусти, я устала от нее, ведь мы с ней были неразлучны уже несколько месяцев, пустых и безнадежных.

А над этим храмом чаще, чем в городе, было ясное небо. Это не особенно удивляло, ведь здесь не было нескончаемых «пробок» и уличный смог не застил солнце. Меня тянуло видеть его, ловить кожей теплые лучи, сулившие скорую весну, хотя только начался февраль. Зачем я так ждала ее? Что могло измениться в моей жизни весной?

Но сейчас я даже не заикнулась о том, чтобы заехать в Образцово. Не до этого было, сама понимала… Просто сегодня я впервые без содрогания подумала о том, чтобы навсегда покинуть квартиру, в которой мы жили с мамой, и перебраться сюда насовсем. Может, ее удастся продать быстрее, чем Никитину? Тогда я наконец-то смогу открыть приют и окружить себя собачьей любовью – самой искренней и верной. И будет мне счастье…

«А что, если он и не выставил свою квартиру на продажу? – Эта мысль так кольнула меня, что я перестала дышать. – Вдруг Никита передумал, а признаться боится? Тянет время… Вот же гад!»

Не было никаких оснований подозревать Ивашина в подобном вероломстве, и все же я не могла отделаться от этого подозрения. И чтобы не известись, пока мы добираемся до Комитета, я послала ему сообщение: «Ты ведь и не пытаешься продать свою квартиру. Зачем ты мне врешь?»

Он тут же перезвонил, как я и подозревала, поэтому заранее отключила звук на телефоне. При Артуре мне не хотелось это обсуждать. Пожалуй, он счел бы меня параноиком… Ведь внешне все выглядело так, что Никита спит и видит, как бы помочь мне с этим приютом и заслужить мою вечную благодарность.

«Ты о чем вообще?! – завопило его ответное сообщение. – Она висит на этом сайте, можешь проверить. На фига мне врать?» И ссылка на сайт риелторского агентства.

Может, он надеялся, что я поверю на слово? Но моего упрямства хватило, чтобы найти нужное объявление – на снимке красовалась мрачноватая гостиная, которую я видела, когда Никита уговорил меня заглянуть к нему в гости: тяжелые старомодные кресла, большой ультрасовременный телевизор, гигантские вазоны с полузасохшими растениями, названий которых я не знала. Стены были обклеены полосатыми обоями явно еще в прошлом веке… Было понятно: Никита даже не попытался ничего изменить в обстановке после смерти деда, и как раз в этом я его поддерживала.

«У меня паранойя, – констатировала я, разглядывая снимок. – Мне кажется, что все вокруг врут напропалую…»

Кроме Артура. Почему-то в нем за все эти месяцы я не усомнилась ни на секунду.

Словно услышав свое имя, он устало спросил:

– Что молчишь, Сашка?

Я ответила вопросом на вопрос, будто отбила подачу:

– Что с Серегой?

– А что с ним? Надеюсь, сидит дома. Завтра вызову Матроса на допрос… Ох ты, как в рифму получилось! – обрадовался он как ребенок. – Надавлю как следует. Если не пойдет на признание, начну остальных ребят из Серегиного списка трясти. Дожмем скинхеда, не волнуйся. Собственно, мне его признание не особо и нужно, раз у меня свидетель есть. Это в его интересах – облегчить собственную участь. Нет так нет…

Мы уже были почти в центре, и оба вслух удивились тому, как быстро добрались.

– Не так уж и далеко я буду жить…

Он быстро повернулся ко мне, забыв о дороге:

– Жить? Ты все-таки хочешь…

– Я еще не решила. Но что меня держит в Москве? Если буду нужна тебе, всегда смогу приехать на электричке.

В его голосе послышалась печаль:

– А как же наши завтраки?

– Мне тоже будет их не хватать… Зато у меня будут собаки!

Я надеялась, что Артур разделит мой оптимизм, но он ответил словами Карлсона:

– Малыш, но я ведь лучше собаки…

«Ты лучше всех!»

Этих слов я не произнесла, вдруг он неправильно бы их понял? Нет, Артур не мог даже мысленно допустить двусмысленности, сам был не способен на такое. Несмотря на то как любил он играть, меняя маски, очаровывая и дурача головы, в нем была несгибаемая честность. Конечно, Артур не ждал ее в ответ от тех, кого выводил на чистую воду, она была для своих… Я точно знала, что во мне он видит такого же прямого и искреннего человека. Поэтому ответила максимально честно:

– Вот из-за тебя я до сих пор и торчу в Москве…

Он удивился:

– Ты же любишь ее!

– Конечно, люблю. Но в этом смысле я – не однолюб. Я и море люблю, но ведь не живу там.

– А у меня была мысль увезти тебя на морской берег, – улыбнулся Артур. – Ты не поехала бы?

– Не знаю, – ответила я честно. – После нашей последней поездки? Страшновато…

Кивнув, он признался:

– Именно так я и думал.

* * *

В холле мы прихватили по стаканчику кофе из автомата, чтобы настроиться на боевой лад, потому что нас обоих подавила перспектива даже такого условного расставания. А хотелось по возможности стремительно раскрыть убийство Дины. Главное, конечно, потому что по Москве разгуливал этот чертов расчленитель, который мог войти во вкус… Но меня еще и подстегивало нечто похожее на жажду мести: Дина вступилась за меня, должна же я хотя бы помочь изловить чудовище, надругавшееся над ней.

Артур широко шагал рядом, отхлебывая кофе, и болтал без умолку:

– Еще к ее подруге надо бы заехать… Той армяночке. Может, ей известно больше, чем она сказала по телефону. Когда оказываешься с человеком, скажем, со следователем, лицом к лицу, соврать труднее. Да и мне проще уличить человека, если я смотрю в его глаза.

– Заедем, – бодро согласилась я.

Мне хотелось, чтобы он видел во мне стойкого напарника, а не кисейную барышню, которой хочется, чтоб ее жалели с утра до ночи. Его коллеги, после одобрения Разумовского, воспринимали меня как помощника следователя на добровольных началах, этакого безумного волонтера, и относились ко мне неплохо. Вряд ли кто-то из них попытался бы связаться со мной и сообщить что-то важное, но,