Викинг и дева в огне - Галина Емельянова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пришли к роднику дочери Батюшки Водяного, да страхе убежали русалки, от чудища лесного. А ближе всего к роднику Жизни росла Елочка, зеленая красавица. Зима еще только вступала в свои права, и оттого не иссякла еще в деревце жизненная сила. Душа ее превратилась в девицу — красавицу, и вышла из ствола древесного.
Схрабрилась она и позвала дядюшку Лешего, тот завсегда народу лесному помогает. Освободили вдвоем Морозко от зверя. Увидела она, как блеснули в солнечном свете кудри златые. Залюбовалась Елочка красотой молодца, и оторвала на память пуговку с кафтана, с камешком — изумрудом.
А потом принесла водицы живой и омыла раны молодцу. Вздохнул Морозко, застонал и открыл глаза. Взглянула в них красавица, и пропало девичье сердечко. Глаза у парня, были синее самого синего неба, и глубже самого глубокого омута.
— Здравствуй, Морозко — воевода.
— И ты, дева лесная, здравствуй.
— Живи сто лет воевода.
— И твоему батюшке Лесному царю, того же, и тебе девица.
Поклонились друг другу, да на том и расстались.
И часто стали раздаваться на берегу родника, песни девичьи. То пела Елочка о своей любви к воеводе — Морозко. А уж Зима снегами лес укрыла, блестят на хвойных ветках звезды — снежинки. Поет Зимушка песню колыбельную, волшебную. От той песни протяжной, засыпают души деревьев зачарованным сном. Но даже самой лютой зимой дышит ель иголочками, пьет из земли воду. Уснули все деревьев в лесу, одна Елочка уснуть не может, тоскует по добру — молодцу Морозко. Разъезжает воевода на тройке белых коней по лесам и долинам. Смотрит за порядком на озерах и реках. Дарит зверю лесному новые шубки, а народу лесному объявляет волю свою: «Ищу невесту себе, княгиню молодую. Честную и добрую, мастерицу и рукодельницу. Та, что к роднику Жизни сумеет прийти в назначенный срок, в жены возьму, и одарю хоромами и сундуками с самоцветами»
Поскакали зайцы по полянам, белки по просекам. НА просеке, сороки — белобоки новость подхватили, да на хвосте по деревням разнесли, от избы к избе.
Запрягала сани воеводина дочь. Дружину батюшкину с собой брала. Да только Лесной царь все деревья в лесу на помощь позвал. Как зашагали лесные исполины на дружину, те и убежали из лесу.
Запрягала сани боярская дочь, да ехала в леса дальние. Но дальше бурелома не уехала.
Надевала лыжи охотницкая дочь, так — ту дядюшка Леший три дня по лесу водил, да так снова к дому и вывел.
А Елочка, прослышав о воле, Морозко объявленной, поспешила за тридевять земель, на поклон к Ведунье.
— Да на что тебе сундуки с самоцветами? — спросила ее ведунья.
— Да не нужны мне самоцветы, у Батюшки моего их не меньше. Полюбился мне Морозко за очи свои синие, да речи уважительные. За то, что Лес бережет, и радость всем дарит. Выпила лесная дева зелья колдовского, и стала, живой девушкой с русой косой, засияла, такой чистой и теплой красотой, какой раньше в лесу и не видывали.
Глубоко на дне Сине — озера спит в своем тереме батюшка Водяной. А дочери его денно и нощно расчесывают его огромную бороду. Каждая волосинка его — это речка или ручей. Если не чесать, то все запутается, а по Весне — Красне, там, где была деревня, вдруг речка потечет или озеро. Непорядок.
Не посмели русалки отца грозного ослушаться, к Морозко на встречу, бежать побоялись.
Возвращаясь в родной лес, пришла Елочка к Сине — озеру, с подружками русалками радостью поделиться. Подивились те на красу земную и подарили подарок. Красные сафьяновые сапожки.
— В пору ли тебе подружка наш подарочек?
— В пору, подруженьки. Быстрее самого быстрого оленя побегу я на встречу любому моему.
Побежала она, да недалеко убежала. Оказалось, подложили завистницы в сапожки камней острых. Сняла Елочка сапожки, да так босиком и побежала кратчайшей дорогой, через болото, к заветному месту. А там, где она роняла капли крови с пораненных ног, вырастала невиданная до сих пор ягода — клюква.
Прибежала Елочка к роднику, а там ее суженный дожидается. Увидел Морозко ноги девичьи, в кровь сбитые, глаза, слез и любви полные, а уж как пуговку — самоцвет увидел, все разом понял: «Не найти, мне дева, сердца более любящего и преданного». Завернул он любимую в шубу соболью, да и умчал в терем свой. А народ русский по сию пору ходит на болота, да собирает ягоду клюкву».
Но это все сказки, а вот про житье свое у ведуньи Василиса молчала.
Глава 25. Спасение
Долго ли, коротко ли, но добралась Вася, в тот страшный день, до избушки Ведуньи. Лазорея ее звали, а оттого, что одна половина тела у нее во вздутых кровяных жилах, синяя вся. Одета колдунья, чисто и опрятно, в поношенный зипун, в мужские портки. И рубаха мужская. На витой кожи пояске, висели, засушенные мыши, бурундуки, и лапа куриная и пучок травы. Ведьма будто ждала ее, стояла у частокола, а из плошки, что держала в руках, дым валил красный, страшный.
— А вот и яблочко наливное, само ко мне прикатилось, — встретила она девушку.
Но та больше ничего и не услышала, упала в снег, сомлела.
Когда очнулась, то рядом никого, в очаге горел мирный огонь, все страхи стразу развеял. Огонь, он ведь не только смерть несет, но и от злых духов оберегает. Запах в избе, будто траву в лугах косят, свежий и пряный.
Вася легко поднялась и подбежала к кадке с водой. В воде отразилось ее лицо, с зашитым черными нитками шрамом. И ухо черное.
«Отморозила», — решила Вася в ужасе. Она когда — то давно видела замерших людей, такие же вот иссиня — черные у них были ноги и лица.
— Любуешься? — ведунья бесшумно встала рядом, выглянула из-за плеча боярышни.
Василиса отвернулась от отражения, и