Прежде чем он загрустит - Блейк Пирс

Она посмотрела на кровь женщины на полу, потом на кукол. Как и те, что были в конуре прошлой ночью, эти, казалось, смотрели на неё будто с издевкой.

«Ты в порядке?» - спросил Эллингтон, подойдя к ней.

«Нет».

Дав этот немногословный ответ, она покинула блок. Она чувствовала, как её переполняют эмоции—такого раньше с ней никогда на работе не случалось.

Ситуация уже начинает действовать мне на нервы, подумала Маккензи. Если мы не покончим с этим делом в ближайшее время, я, наверное, сломаюсь...

Она пыталась понять, было ли это из-за стресса, вызванного предстоящей свадьбой, или, может быть, из-за скрытой обиды на Макграта, давшего им с Эллингтоном ясно понять, что это их последняя совместная работа. Она искренне не понимала, что с ней творилось ... почему это дело так сильно на неё подействовало.

Но она чувствовала, что если не покончит с этим делом в ближайшее время, то оно может стать первым провалом в её блестящей карьере.

Утро тянулось так, словно она застряла в каком-то болоте. Единственная реальная информация, которую они смогли получить, поступила только через час. Они узнали, что жертва - двадцатичетырехлетняя Келли Хигдон из Сиэтла. Её единственным родственником в этой местности был дедушка, который находился в доме престарелых и страдал тяжёлой формой болезни Альцгеймера. Полиция Сиэтла проверила досье с данными Хигдон, но ничего интересного в нём не нашла.

Из-за чистого досье Хигдон Маккензи не надеялась на то, что им что-то даст обыск её квартиры. Они с Эллингтоном пошли туда только потому, что это была единственная зацепка. Конечно, Маккензи допускала возможность того, что они найдут в квартире какую-нибудь куклу или игрушечную посуду для чаепития. Но там ничего не было.

Эллингтон просматривал историю веб-браузера ноутбука Хигдон, пока Маккензи осматривала спальню. По прошествии тридцать минут поиска ни один из них не нашёл ничего, что было бы хоть отдаленно связано с её убийством или блоком хранения. Квартира Хигдон, как и хранилище, не дала им ни единой подсказки.

Расстроенная и подавленная больше, чем когда-либо, Маккензи поняла: единственное, что они ещё могут сделать до конца дня - это пойти в полицейский участок и покопаться в файлах. Поскольку их помощники уже обзвонили все оставшиеся складские комплексы в городе, она надеялась, что какие-то данные поступят от их владельцев. Ей нужна была хоть крупица полезной информации, чтобы определить направление для давнейших действий.

Оказавшись в конференц-зале полицейского участка, они попытались обсудить дело. Обычно именно в таких условиях Маккензи и Эллингтон начинали работать на полную катушку—в одном кабинете, обмениваясь идеями, пока кому-нибудь не приходила в голову блестящая идея и всё происходящее не начинало обретать смысл. Такое уже случалось не один раз. Однако уже через пять минут обсуждений они поняли, что на этот раз всё будет по-другому. Что-то было не так...не только с делом, но и между ними.

«Давай начнём с самого очевидного факта, - сказала Маккензи, сев напротив Эллингтона и с трудом собравшись с мыслями. - Он арендует эти блоки заранее. Поэтому можно с уверенностью предположить, что он отлично понимает, для чего будет их использовать».

«Логично, но это очень дорого. Нам также нужно учитывать, что не все жертвы были найдены в блоках, оформленных на его имя. В случае Клэр Локк, например, блок принадлежал ей самой».

«Я тоже подумала об этом, - сказала Маккензи. - Но может быть, это просто вопрос удобства. На это также указывает то, что он арендует блоки, хотя у него нет потребности использовать их все время. Скорее всего, ничего особенного в них нет. Он просто видит возможность легко избавиться от тела в каком-то конкретном блоке, и арендует его».

«Ещё одна вещь, которая не даёт мне покоя: некоторые из блоков в почти пусты, а другие, наоборот, как будто специально обставлены».

«Райзинг говорил, что полиция нашла в коробках в последнем блоке?»

Эллингтон нашёл сообщение от Райзнинга в телефоне и прочитал его. Мы ещё продолжаем осмотр, но пока всё, что мы видим - это наполнители и бумага. Туалетная бумага, кувшины с дистиллированной водой, старые журналы. Тут нет ничего, что имело бы смысл хранить в специально арендованном блоке. Никаких личных вещей, никакого старья, ничего подобного.

«Тогда я согласна, - сказала Маккензи. - Я думаю, что коробки в последнем блоке похожи на театральные декорации. Они не носят такую смысловую нагрузку, как куклы и чашки, а являются скорее своеобразным фоном».

«Да, но зачем ему всё это?»

«Понятия не имею, - ответила Маккензи. - И это сводит меня с ума».

Эллингтон вздохнул и встал со стула. «Я собираюсь кое-что тебе сказать, и это, вероятно, разозлит тебя».

«Тогда, не говори».

Не обращая внимания на её реплику, он неуклюже обошёл вокруг стола. «Вчера вечером ты приняла мои слова слишком близко к сердцу. Я недостаточно проницателен, чтобы понять, почему ты так расстроена. Но для меня очевидно, что тебя что-то сильно беспокоит. Я никогда не видел, чтобы ты так реагировала на расследуемые нами преступления. Так что, если твоя реакция вызнана нашим спором, думаю, нам нужно разобраться с этим прямо сейчас».

«Я собираюсь выйти замуж за человека, который считает, что я уделяю слишком много внимания своей работе. - Может быть, ты пытался сделать комплимент...но для меня, женщины, которая откровенно боится замужества, это было очень неприятно. И если ты не знаешь таких вещей обо мне, возможно ты вообще очень плохо меня знаешь».

«Ты боишься выйти за меня замуж? Раньше ты использовала слово нервничаю. Или волнуюсь. Но это новый эпитет. И на мой взгляд - довольно сильный».

«Зато точный».

«Когда ты собиралась мне об этом рассказать?»

«Не знаю. Страх появился ниоткуда. Я думаю, это как-то связано с встречей с твоей матерью, несмотря на то, что она была короткой. Это был первый раз, когда я в полной мере осознала, что мы действительно собираемся пожениться и что это событие уже не за горами».

«Это плохо?»

«Нет. Это просто было неожиданно. Меня как обухом по голове стукнуло».

Эллингтон, казалось, застыл на мгновение, обдумывая в своей голове все возможные варианты ответа, а потом произнес. «Я очень люблю тебя, Маккензи. Но если ты боишься, то с этим нужно что-то делать».

«Согласна, - сказала она, злясь на себя за пассивность. - Но сначала посмотрим, сможем ли мы закрыть это дело. Извини...но, насколько я понимаю, работа сейчас в приоритете».

Эллингтон скрестил руки на груди и кивнул. «Пойду выпью кофе», - сказал он с явной досадой.

Он вышел из кабинета, закрыв за собой дверь. Оставшись одна, Маккензи с трудом подавила в себе желание стукнуть кулаком по столу. Какого чёрта она так злится и упрямится по отношению к Эллингтону? Она прекрасно знала, что он не имел в виду ничего плохого. Да, она немного волновалась из-за свадьбы, но считала, что это нормально. Разве есть что-то необычное в том, что по крайней мере один из пары чувствует нервозность перед свадьбой?