Сломленная - Никта Мун

Ви непроизвольно переводит взгляд в ту сторону, где скрылся писатель. Ей тоже хочется оказаться в надежных руках. Потеряться в объятьях. Забыть обо всех переживаниях и заботах. Девушка знала кто может ей все это дать и его даже просить не надо. Но! Ей хотелось, что бы они встретились не при таких обстоятельствах. Не хотелось, что бы он варился вместе с ней во всем этом дерьме. И Ви не знает радоваться ей или плакать, что Мирослав сейчас с ней. Как различить жалость и бескорыстную поддержку? Наверно, она так и не научилась разбираться в людях.

***

В детский дом они едут в приподнятом настроении. Рыжеволосая постоянно улыбается, потому как писатель рассказывает забавные истории. Ощущение будто он отвлекает ее, пытается удержать эти нотки беззаботности.

Понимание приходит, когда они заходят в здание приюта. На них со всех сторон смотрят, изучают, следят. В глазах зеленых, карих, голубых, серых столько грусти, боли и отчаянья, что сердце щемит и сжимается.

Виталина заметила еще на фото на сайте, здание требует косметического ремонта, но не все так критично. Во круг чистота и порядок, но старая мебель, кое-где облупливающаяся краска и не современное оборудование для занятий, говорит само за себя.

Их встречает директриса. Первые пару минут она удивленно хлопает ресницами с каким-то непонятным выражением лица смотрит на рыжеволосую. Виталина не понимает, но ощущает нечто родное.

Дети их встречают с опаской, но с блеском интереса в глазах. А когда начинается разбор пакетов с игрушками, начинается какой-то хаос. Небольшая комната наполняется возбужденным гамом. Детский восторг пробуждает в Виталине неизведанные до этого момента чувства. Девушка теряется в этих эмоциях и только мужская рука на талии, удерживает на ногах.

— Нас редко посещают благотворители. Бюджет у нас государственный, но его хватает только закрыть необходимые потребности. — Рассказывает директриса, когда они прогуливались по коридорам. — Тут недавно школьный автобус сломался, так мы кое-как выпросили новый у государства. Раньше дети могли участвовать в различных городских соревнованиях, но сейчас наши возможности ограниченны.

Троица остановилась около стеклянного витража, где хранились кубки, грамоты и фотографии. Виталина с любопытством разглядывала гордость детского дома.

— Почему сейчас не участвуют дети? — Спрашивает рыжеволосая, не отвлекаясь от разглядывания.

— В основном все упирается в деньги. Раньше была возможность участвовать в грантах, порой наши детки выбивались в люди. И помогали нам. Но сами понимаете. У нас нет нового оборудования, условий так сказать. Даже автобус с боем выбивала, а что уж говорить про дополнительные траты.

Виталина слушала в пол уха. Внезапно ее словно током прошибло. Она смотрела на фотографию женской команды по волейболу. Фото старое, высветившаяся, но та невысокая девушка посередине с рыжими волосами, бросилась ей в глаза. Ви будто смотрела на саму себя, только младше.

Мирослав увидел, как краска с лица девушки мгновенно исчезла. Та покачнулась. Он инстинктивно обнял за талию, а потом посмотрела на то, что так поразило девушку.

Директриса приостановила свой монолог. Поняла реакцию рыжеволосой и еле заметно улыбнулась уголками губ. Женщина специально привела гостей к этому витражу. Потому что сразу же узнала гостью.

— А эта наша главная гордость. Первая и последняя волейбольная женская команда, которая выиграла городские соревнования. Девочкам тогда невероятно повезло. Их практически сразу пригласили в престижные ВУЗы. Особенно повезло Анне Горяевой. Твоей маме.

Виталина чуть не потеряла сознание. Она в ужасе распахнула глаза и перевела взгляд на нежно улыбающуюся директрису.

— Мне кажется нам о многом нужно поговорить, девочка. Пойдемте со мной.

Если бы не крепкие мужские руки, то Виталина точно бы упала, либо потеряла бы сознание, либо убежала с диким криком. Но Мирослав стал той самой опорой, которая не давала упасть в крайность.

Сердце билось бешено. Останавливалось. И потом снова с невероятной скоростью. И так по кругу. Что-то то ли ломалось внутри, то ли наоборот чинилось. Она не понимала. Запуталась. Перед глазами старая фотография и юное лицо матери. У Ви было только одно фото, украденное из ящика отцовского рабочего стола. На нем мама выглядела по-другому. Грустный потухший взгляд, натянутая улыбка, но до боли прямая спина. Гордая. Будто ее ломают, но она назло всем стоит.

Когда Ви разглядывала фото, то ей почему-то казалось, что мама не счастлива. Будто ей не нравится обстановка. Будто она в клетке и не может выйти на свободу. Но мама стоически держалась, не показывала своей слабости и уязвимости.

Троица прошла в небольшую комнату. Скромненький кабинет вмещал в себя небольшой стол, несколько кресел и два массивных деревянных шкафа с многочисленными папками и коробками.

Женщина указала на два кресла напротив стола. Гости неуверенно сели. Мирослав успокаивающе держал женскую руку в своей ладони. А директриса прошла к одному из шкафов, что-то поискав несколько минут, она удовлетворительно хмыкнула и развернулась к гостям. В ее руках был фотоальбом. И в этот момент Виталина засомневалась, а хочет ли она слушать эту историю, которая безусловна разобьет ее сердце.

Глава 16. Сердце матери

Старый фотоальбом лежал перед Виталиной, словно ящик Пандоры. Она смотрела на него с вселенским страхом в глазах. Не знала, хочет ли, знать что там. Хочет ли слышать историю. Для нее мама была чем-то призрачным, эфемерным, просто словом. Ви не знала, ни материнской любви, ни как быть ей. Это огромная дыра, которая родилась вместе с ней и до сих пор не зажила.

Виталина чувствует, как на ее бедро ложится широкая ладонь. Переводит на нее взгляд, немного отвлекаясь.

Мирослав поддерживает. Находится рядом и проходит все вместе с ней. И она понятие не имеет чем заслужила такую опору. Почему вселенная послала ей этого прекрасного мужчину, который еще не собрал вещи и не ушел захлопнув дверь, оставляя ее со всем этим дерьмом одну? Не понимала, как совершенно чужой человек, становится спасательным кругом.

А писатель просто улыбается с такой щемящей нежностью. С немым обещанием быть рядом. И от этого становится не только тепло, но еще и нестрашно. О каком страхе может идти речь, когда рядом сильное мужское плечо?

Мирослав одобряющие улыбается, слегка сжимая бедро. “Я рядом”. И никаких слов не нужно.

Уголки губ неуверенно подрагивают. Легкая улыбка появляется на женском лице. Она совершенно не уверена, что готова услышать историю своей матери, но она готова попробовать.

Ольга Викторовна не вмешивалась в немой диалог молодых людей. Она внимательно наблюдала и делала выводы. Но