Амазонки - Татьяна Рудольфовна Разепина

и унося с собой все что встречалось на ее пути. Следуя за бурным потоком, контролируя, чтобы нигде не произошло затора, они с нескрываемым восхищением смотрели на мощь сносившую небольшие преграды на своем пути.

Карим с Ситимом уже были близко от корабля. Когда услышали непонятный шум сверху. Подняв головы, они увидели вдалеке железную птицу извергающую ужасное пламя. Не только они, но и животные испугались представшей перед ними картиной. Карим вовремя остановил свое небольшое стадо, встав перед ними на своем вороном коне. Похлопывая и поглаживая его по шее, он крепко держал поводья и приговаривая какие-то слова успокаивал его. Они еще немного постояли, затем продолжили свой путь. Прибыв на место на место они увидели, как вода грязным, шумным потоком впадает в море. Космолет приземлился поодаль звездолета. Хан выйдя из него, пошел встречать парнишек, неся корзинку с кошкой и ее котятами. Женское царство тоже встречало их. Они с интересом рассматривали собаку, корову. Лошадей они видели вчера, а вот корова, с рогами, да еще, когда она замычала, увидев своего хозяина, заинтересовала их очень. Лишь Ли и Пинг были невозмутимы, для них не была новинкой, ну подумаешь – корова.

– Ну как добрались? Без приключений?

– Как же без приключений! Птичка оказывается еще огнем дышит. С ума можно сойти. Карим от возбуждения не мог найти подходящих слов.

– Привыкнешь, еще не то увидишь. – подбодрила подошедшая Лим.

– А ты Ситим тоже испугался?

– Не успел, Карим стадо остановил, надо животных было успокоить. – Ответил он, довольный тем, что девушка обратилась к нему. Как и Карим он испугался сильно, но разве мог перед ней показать свою трусость. Посмотрев на ее спокойствие, постарался успокоить себя и попросил: – надо бы какое-нибудь жилище придумать. А то в дождь мокнуть будут.

– Хорошо, Инга, Ир возьмите лазерные бластеры, вон в той скале сделайте подобие отсека для космолета. Двери сделаем позже.

– Наконец-то вспомнила о нас, а то думали совсем забыла о нашем существовании.

Проворчала Ир, на что та добавила, вспомнив о чем-то:

– Точно, возьмите с собой вон то создание, Каримом зовут. Он тоже зубатит все время. Отличная пара из вас будет, только не пугайте его, а то он еще малой.

– Да как ты смеешь меня позорить в присутствии таких милых девушек. – Возмутился он. – Я возьму и женюсь… на ней. – он указал пальцем на Ир.

Она стала в позу и пригрозила шутя:

– Палец убери, иначе без него останешься. Ты действительно зубастый малый, но не заходи слишком далеко. Иначе не поздоровится, иди показывай, что нужно делать для укрытия животных. У нас не женятся – спариваются, а ты не дорос еще.

Хан не видел и не слышал их разговора. Он отвел корову в сторону, подальше от любопытных глаз, позвав одну из женщин, подержать животное. Она с любопытством наблюдала за его действиями, когда тот доил в котелок, предварительно взятый у Ситима. Струйки теплого молока быстро наполняли емкость. Закончив доить, отпустил корову, налил молока в кружку. Женщина не ушла, стала наблюдать за тем, как он открыв корзинку, поднес кружку с молоком кошке. Недоверчиво поглядывая по сторонам, она стала жадно пить. Попив сразу вернулась в корзинку. Поудобней улеглась и стала мурча кормить своих детенышей.

– Она, что делает? – не выдержав спросила наблюдавшая за ней амазонка.

– Кормит своих малышей. Как все матери, вы разве не так кормите детей?

– На Азоне детей подключают к питающим аппаратам. Там нет натуральной пищи, только растворы, состоящие из минеральных веществ. Воспитанием занимаются матери и то до определенного времени.

Тем временем покормив котят, кошка вернулась к кружке с молоком. Погладив ее по голове, Хан долил ей молока:

– Пей худышка, набирайся сил. Мамаша не бросила своих котяток, милая.

Налакавшись, подошла к ноге своего спасителя и стала тереться об нее.

– Хочешь погладь. – Предложил хан женщине, видя, как та смотрит на кошачье семейство. – Только сначала возьми кошку, если она признает тебя хозяйкой, тогда разрешит детенышей своих потрогать. Кстати, как тебя зовут?

– Меня? Камила, а твое имя, слышала Хан.

– Бери, Камила. Смотри далась тебе в руки. Будешь ее кормить? – Он смотрел на то как маленькая кошка, ласкаясь терлась об суровую женщину. А та растерялась от неожиданности.

– Она… она, почему так делает?

– Благодарит тебя за то, что ты ее гладишь. Теперь если хочешь возьми котят.

Но Камила уже не слышала его. Ее душа, заледеневшая от несчастий, выпавших на ее долю, вдруг стала оттаивать, от простых прикосновений маленького существа.

– Я пошел, еще много дел. Оставляю на тебя их, ухаживай, не бросай, корми. Молоко оставлю, но завтра утром придешь за свежим и научу доить вон то рогатое животное.

Оставшись одна она гладила то кошку, то котят. Спрыгнув с коленей женщины, она отправилась в корзину, устроившись поудобней, начала облизывать котят и себя заодно.

– Надо же какая чистюля, языком без рук себя моет и своих детей.

Камила с умилением смотрела на кошачье семейство. Воспоминания, которые причиняли ей боль, она спрятала глубоко в своей памяти, но растаявшая душа подняла их наверх. Ей хотелось иметь детей, но выбранного ей в пару мужчину не устраивала ни она, ни ее желание иметь детей. При рождении первой дочери, он постарался не появляться в совместном их жилье. Камила старалась ублажать свою половинку, но тому все было мало. Он как все мужские особи стремился попасть в совет, а у нее не было родственников в совете. Поэтому его шансы были равны нулю. Он злился, но ничего не мог поделать. Рождение второго ребенка ждал с нетерпением, ведь если родится дочь, можно отказаться от жены и обеих дочерей, а его пару вышлют, как женщину амо. Просто доказать в совете, что она не оправдала его надежд, а это не составляет особого труда. Все вышло по задуманному плану. Душа ее покрылась льдом, глаза перестали плакать, и никто не видел ее улыбки. Она превратилась в ходячего робота, который ничего не чувствует.

Кошка еще немного почистилась, посмотрела на нее и вдруг не громко издала звук: «Ма». Камила вздрогнула от неожиданности: «Что ты сказала?». И опять та повторила: «Ма». Лед разлетелся и эмоции вырвались наружу, схватив ее стала целовать, гладить и прижимать к себе. Слезы брызнули из ее глаз, вымывая боль, скопившуюся за столько лет. Прижав свою мордочку к ее лицу, она стала слизывать слезы.

– Да, да ты моя, навсегда. Никто не сможет нас разлучить. Никто больше не причинит тебе зла.

Вернувшись от коровы, Хан увидел скопившихся