Неслучайная ночь - Ольга Володарская

– Будешь? – спросил он у Баринова, найдя одну с остатками водки.

– Нет, мне еще за руль вечером.

– Оставайся, а?

– Не могу – работа. – Егор собрал бычки в кулак, швырнул их в море, после чего обратился к Ветру, опрокинувшему в себя порцию водки. – Так что ты там про доску Дрозда говорил?

– Нет ее! Умыкнули! И это значит, что убили его из-за денег.

– Я пока ничего не понял…

– Думаешь, что он мне предложил?

– Не рекламный контракт, как ты прогнозировал?

– Нет, друг мой. Дрозд хотел сделать меня и моих ребят контрабандистами.

– Каким же образом?

– Доска, которую ему привезли парни Юргенса, действительно была «доведена до ума» одним умельцем.

– То есть?

– Под падсами[2] были сделаны небольшие углубления, куда можно кое-что спрятать…

– Как в чемодане с двойным дном?

– Типа того. Уложить в то «дно» можно немного, но алмазы ведь килограммами и не перевозят. Одна горсть потянет на кругленькую сумму.

– То есть Дрозд собирался с твоей помощью транспортировать алмазы в другие страны?

– Ну да. Я же постоянно на соревнования езжу. Когда один, когда с ребятами из клуба. Вот в конце мая в Турцию собираемся. Как раз туда Дрозд и предлагал мне взять эту доску.

– Но Юргенс тоже участвует в соревнованиях! Почему он не сделал предложение ему?

– Не хотел связываться потому что! Дрозд не дурак, чтобы товар на сотни тысяч бакинских рублей доверить вечно обкуренным малолеткам. Возможно, он сначала хотел, раз дал ему обкатать доску, но передумал…

– То есть он дал им борд, начиненный алмазами?

– Нет, «контейнер» был заполнен обычными камнями. Алмазы он сунул туда, когда завел разговор со мной. Для наглядности, видимо…

Ветер хотел еще что-то добавить, но увидел, как к чайхане приближается Ульяна, и воскликнул:

– Ну что, писательница, успокоилась?

– Да, – ответила Ульяна. – То есть не совсем… – Мичурина подошла к мужчинам, нервно убрав растрепавшиеся волосы за уши, выпалила: – Может, правда это я?

– Что – ты?

– Ну, Ивана убила.

– Да ты Дианку больше слушай!

– Диана ни при чем… Я и сама… В общем, мне снилось… что я убивала. А когда проснулась, оказалось… – И Ульяна замолчала, больше не в силах говорить.

– Егор, ты выслушай барышню, хорошо, – кисло улыбнулся Баринову Ветер, – а я пойду, что ли, Дрозда простынкой прикрою. А то ведь мухи налетят…

– Ага, ладно. Только забери вон… – Егор указал на тарелку с остатками плова, остальные приготовленные Бабусей закуски были вчера съедены. – Выкинуть надо. А еще колбасу. Протухла, наверное.

Ветер, собрав испорченный провиант, ушел. Егор подался к Ульяне, взял ее за руку и притянул к себе.

– Сядь…

Ульяна послушно опустилась рядом с ним.

– Ну и что ты там напридумывала?

– Я видела это все!

– Что – все?

– Как ему в живот втыкали стержень! И не кто-то – а я!

– Во сне?

– Да я уже и не знаю, снилось мне все или взаправду было.

– Раз не знаешь, молчи. Потому что, если ты озвучишь свои мысли в присутствии ментов, можешь попасть под подозрение.

– И что мне говорить на допросе?

– Мы все будем говорить одно и то же: напились, завалились спать, а Дрозд ушел за ворота. И не потому, что его Ветер прогнал, просто решил съездить к своим друзьям с соседней станции. Он вызвал их по мобильному (звонок отследят, и это подтвердится) и стал ждать, когда приедут. Что было дальше, никто из нас не знает!

– А когда тут будет милиция?

– Не скоро. От города ехать полчаса, не меньше.

– И что делать до их приезда?

– Да что хочешь. Я лично катнусь. Ветер отличный!

И, похлопав Ульяну по плечу, Баринов направился к станции, где оставил свое снаряжение. Ему очень хотелось показать всем, а особенно Мичуриной, что ему не о чем беспокоиться.

Слава взял бутылку водки и вышел с ней на улицу. Пить не хотелось, но как еще успокоиться? Дома он обычно принимал настойку пиона, но у Ветра ее не было (Кравченко проверял), и пришлось бороться со стрессом излюбленным способом большинства российских мужчин. Налив себе граммов сто, Вячеслав выпил. После чего прошел несколько метров к морю и сел на песок.

Чуть в сторонке готовил свой кайт Баринов. Непробиваемый Егор к смерти Дрозда отнесся с полным равнодушием и теперь вел себя как ни в чем не бывало.

Славу же пробивала нервная дрожь! Он очень боялся, что его заподозрят в убийстве. И тогда…

– Теперь ты можешь сказать, из-за чего вы в институте подрались? – услышал он над своим ухом.

Вздрогнув, Кравченко обернулся. За спиной стояли Марк и Сергей.

– Выпьете со мной? – спросил Слава.

– Нет, не могу больше, – ответил первый.

– А я просто воздержусь, – сказал второй. – Иначе не смогу связно показания давать…

Кудряш с Ветром опустились рядом со Славой. Марк достал из кармана пакет семечек и стал их грызть. Сергей просто откинулся назад, заложив руки под голову, и устремил взгляд в небо.

Вячеслав налил себе водки, выпил. Вкус ее показался ему отвратительным, и он решил, что тоже больше пить не может.

– Так ты расскажешь? – спросил Марк.

Слава некоторое время молчал, хмуро глядя перед собой, но, когда заговорил, Марку стало ясно, что он решил приоткрыть завесу тайны.

– Дрозд был очень завистливым человеком, – издалека начал Кравченко. – Я знал об этом, потому что дружил с ним. Постоянно слышал от него – везет Пашке (Федьке, Кольке, Саньке): у него родители богатые (дядя – ректор, сестра – за границей, невеста – с приданым). Везет Егору Баринову: его, дурака, такая баба любит. Везет Марку: у него память феноменальная, учить ничего не надо. Везет Ветру: к нему деньги так и липнут. Но чаще я слышал другое: везет тебе, Славка, все тебе на халяву достается – и внешность что надо, и умный, и спортсмен, и артист, и бабам нравишься. И дальше в том же духе. А что я разрываюсь, чтобы и по учебе не отставать, и тренировки и репетиции не пропускать, он как будто не замечал. Мне бы тогда понять, что нельзя с такими дружить, но – глупый был. Ванькина зависть меня не только забавляла, но и в собственных глазах возвышала. Я сам себе крутым казался… – Слава поморщился. – В общем, завидовал он мне. Особенно мне! Думаю, из-за КВНа. Дрозд же так мечтал блистать в команде, а блистал там я…