Кто-то из вас должен умереть! - Александр Звягинцев

Да, чисто было сработано, с удовольствием вспомнил Артур Сигизмундович, взбивая пену еще пышнее. И самое приятное, что никто другой не увидел бы в идиотском рапорте коменданта такие перспективы. Между тем настоящий lawyer тем и отличается от обычного адвокатишки, что не ждет, когда кто-нибудь принесет ему на блюдечке выигрышное дело. Он ищет его сам, находит, а потом выигрывает.

На следующее утро Шкиль сидел в своем кабинете и с привычным удовольствием оглядывал обстановку. Кабинет настоящего адвоката, как и здание банка, должен сразу внушать клиентам почтение. И потому Шкиль позаботился не только о дорогой, солидной мебели, расставил по указаниям специально приглашенного дизайнера везде, где можно, домашние растения от фикуса «Бенджамен» до бансая, но и украсил стены кабинета портретами знаменитых российских адвокатов в тяжелых старинных рамах. Исходящая от них солидность и значительность словно покрывала и его самого неким таинственным и внушающим невольное почтение ореолом.

Процесс любования прервали двое посетителей. Вид их энтузиазма у Шкиля не вызвал – такие хозяйственные мужики с лихоманских окраин, явно жадные и прижимистые куркули. К тому же они приперли с собой какой-то целлофановый мешок, который сразу нарушил всю картину замечательного кабинета.

А потом куркули, оказавшиеся двоюродными братьями, хором поведали совершенно идиотскую историю. У одного из них был юбилей, так сосед-вражина со зла, что его не позвали, бросил в выгребную яму куркулей дрожжей несколько пачек. Ну, там и пошел процесс брожения. Да такой, что из ямы все добро вспучилось, весь двор затопило – из дома выйти нельзя. А уж запах – на все окрестности. Пока выбирались и дерьмо собирали – все парадные костюмы изгваздали…

– А я тут при чем? – удивился Шкиль, подозрительно крутя носом на огромный мешок.

– Хотим мы соседа засудить за диверсию и срыв торжества, – сурово поведали куркули. – Нам сказали, что вы как раз по таким делам мастер, недавно суд выиграли… Мы и костюмы измазанные в мешок вот сложили и вам доставили…

Шкиль смотрел на их сумрачно-упертые физиономии кирпичного цвета и вдруг ясно понял, что теперь к нему надолго прилипла кличка «дерьмовый адвокат».

1992 г.

Установлено, что гражданин, отмечавший свой юбилей, кончил жизнь самоубийством без признаков насилия, т. е. повесился правильно.

/Из протокола следственных действий/

* * *

Мотя Блудаков вошел в кабинет адвоката Шкиля и растекся своим обильным телом по креслу.

Это был тот еще фрукт. На вид ему было за тридцать, а на самом деле всего двадцать пять лет. За нос, похожий на клюв, торчавший между массивными, как у бульдога щеками, крохотный, как куриная гузка, ротик Шкиль про себя называл его совой. Назвать Блудакова филином не представлялось возможным из-за того, что во всем его облике было что-то неоспоримо бабье. И вообще, Шкиль про себя был уверен, что Мотя – тайный извращенец, и никто не убедил бы его в обратном. Больше того, не было порока, который в его глазах не монтировался с Мотей. Он годился на все. На самом деле родители при рождении дали ему звучное и удалое имя Мстислав. Но оно настолько не подходило ему, что как звали его в самом раннем детстве Мотей, так и продолжали звать всю последующую жизнь. Шкиль был убежден, что времена, когда Мотю все-таки переименуют обратно во Мстислава, не наступят никогда.

Но, кроме отталкивающей внешности, противного голоса и гнусного отношения к человечеству в целом, Мотя Блудаков был наделен быстрым умом и вполне профессиональной хваткой. Правда, абсолютный цинизм и неприкрытое самодовольство делали его ум однообразным и негибким. Он вообще никогда не принимал во внимание соображения приличия, ему были непонятны слова долг и честь, а это порой ограничивало фантазию и адекватность реакции, считал Шкиль, который и сам ставил долг и честь не слишком высоко, но понимал, что раз они существуют, то и их следует принимать во внимание для пользы дела.

Несмотря на это, Шкиль, взял его в свою фирму.

Случилось это так. Мотя учился в Москве, в каком-то новоучрежденном в бурные времена перестройки университете, естественно, на экономическом факультете, поближе к деньгам, но оказался замешан в какой-то грязной истории и был вынужден вернуться в Лихоманск. Армия ему не грозила, он давно уже был обладателем белого билета, и семейство начало пристраивать «ребенка» на непыльную работенку. Но тут Мотя проявил неожиданную самостоятельность. Оказывается, общение с правоохранительными органами во время скандала в столице произвело на него такое впечатление, что он решил во избежание будущих осложнений стать адвокатом. Таков был его способ мыслить: не исключить всякую возможность попадания в грязные ситуации, а приобрести необходимую сноровку и знания, чтобы выпутываться из них без особых осложнений. Поэтому Мотя решил пристроиться для начала в адвокатскую фирму, чтобы набраться кое-какого опыта, а потом поступить заочно на юридический факультет. Конечно, с его взглядами на жизнь другого выхода у него не было. Ну и, естественно, он пришел к Шкилю – самому продвинутому и успешному адвокату в городе.

Шкиль, конечно, навел справки и узнал, на чем конкретно Мотя погорел. Оказалось, что в Москве Мотя устроился подрабатывать в какой-то продюсерский центр «Экстрим», который занимался организацией корпоративных и частных праздников и вечеринок для «новых русских». А погорел Мотя на том, что вместо легальных проституток поставлял для корпоративных и частных увеселений своих однокурсниц и требовал за них повышенный гонорар – «за интеллигентность и культурность». Как рассказал потом сам Мотя, однокурсницы ставили только одно условие – чтобы родители не узнали. Все остальное они воспринимали как забавное приключение. Причем среди них были детки из столь богатых семей, что ушлый Мотя стал их еще и шантажировать и собирать с них вполне солидный оброк.

Мотя тогда насмотрелся в столице такого, что будь здоров. Удивительно еще, как он не свихнулся по-настоящему. И вообще в его изложении креативные проекты «Экстрима» выглядели так, что кровь стыла в жилах. Вот и теперь Мотя принялся за свои излюбленные воспоминания.

– Атаман, вы не представляете, до чего народ доходит! – Мотя, вспоминая былое, даже сам головой качал. – Простой вроде бы советский народ, еще недавно строители коммунизма… Представляете, приходят сумрачные пожилые мужики из какого-то бывшего НИИ, а теперь ЗАО и говорят: хотим поиграть в помощников гинеколога. Причем, говорят: только без дураков! Мы платим, а вы нас устраиваете к настоящим гинекологам, мы работаем с настоящими пациентками…

Шеф наш, а она сучка была ученая, МГУ закончила, диссертацию по психологии защитила, правда, на такое не решилась. Больно стремное дело – можно в милицию угодить. И предложила этим бывшим строителям коммунизма альтернативный вариант – поработать помощниками массажиста. Только для этого надо пройти специальный курс. И эти старые козлы ходили на курсы, как цуцики! Ну, а потом мы их развезли по салонам. Там уже все пошло как по маслу. Реальный специалист, которому мы хорошо проплатили, спрашивает у тетки, пришедшей на сеанс: «У меня есть помощник удивительных способностей. Не возражаете, если он с вами поработает? Очень рекомендую». Бабы, конечно, разные попадались, но большинство не возражало. И, значит, эти козлы в белых халатах принимаются мять бабцов, причем стараются так, что от них обоих дым идет. И получают от этого какой-то свой особый кайф. А бабы, особенно в возрасте, тоже млеют. Чувствуют, видно, что мужик от души трудится и сам весь дрожит при этом. Нет, атаман, деньги точно ломают непривычного к ним человека!