Спустя годы - Элис Детли

Выходя из раздевалки, она столкнулась с Биллом.

— Я тебя жду, — мрачно сообщил он.

— Зачем?

— Хотел поблагодарить. Ведь ты не обязана выходить до начала смены.

Лина покачала головой.

— Ну что ты! Я рада помочь.

— Лина… — Он осекся и отвел глаза.

— Что?

— Можно попросить тебя об… одолжении?

— Смотря о каком.

— Иди сюда. — Билл провел ее в пустой кабинет и плотно затворил дверь. — Та девочка, которую привезли после ДТП мертвой… Я засвидетельствовал смерть… — Он судорожно проглотил ком в горле. — В комнате ожиданий сидят ее родители. — Билл умолк, а потом, словно его прорвало, на одном дыхании выпалил: — Лина, ты не могла бы сообщить им о смерти дочери?

Она отчаянно замотала головой.

— Даже не проси, Билли. Ни за что на свете!

— Лина, я тебя очень прошу! — настаивал он. — Понимаю, ты думаешь, я прошу тебя об этом, потому что ты женщина и считается, будто бы узнать такое известие от женщины легче. Но дело совсем не в этом! Я никогда не увиливаю от своих обязанностей, но на этот раз я действительно не могу! Лина, будь другом, помоги! Я не смогу посмотреть им в лицо. А ты сможешь. Ведь ты… ты ее не видела… — Его трясло. — А я видел. И не хочу, чтобы они поняли, как… какой это ужас! — закончил Билл, едва не плача.

Лина опустила голову, не зная, что сказать. Да, ей повезло — она не видела несчастную девочку… Значит, на ее лице родители не увидят ничего такого, что умножит их страдания. Не секрет, что от того, как преподнесена страшная новость, во многом зависит и то, как родные воспримут боль утраты.

Скрепя сердце она кивнула, мысленно уже готовя себя к самому тяжелому, что было в ее профессии.

— Ну ладно. Я поговорю с ними.

Лина вернулась к себе в квартиру после полуночи. Проходя мимо двери Энтони, она обратила внимание, что полоски света под ней не видно — значит, он все еще в оперблоке. Налив себе немного коньяку, залпом выпила, и по телу разлилось приятное тепло.

Ничего тяжелее у нее в жизни не было… Как сказать родителям, что их единственная дочь, которой едва исполнилось шестнадцать, погибла? Вот как трагически закончилась для нее прогулка с приятелями на шикарном автомобиле, который ее дружок взял без спроса у родителей! Парень гнал машину по узкому переулку, будто по гоночной трассе. Как показали анализы, он был изрядно пьян. Само собой разумеется, такие подробности Лина несчастным родителям не рассказывала. Слава Богу, это в ее обязанности не входит. Это — дело полиции.

Лине еще не доводилось сообщать родственникам о смерти близкого. Она постаралась подобрать нужные слова, но ведь слова не меняют сути. Оборвалась жизнь. Глупо, по нелепой случайности… Она вздрогнула, вспомнив, как мать девочки неверяще смотрела на нее, а потом пронзительно вскрикнула и лишилась чувств.

Лина приняла душ, высушила волосы и, зевая, покосилась на часы. Начало второго… Давно пора спать, но прежде ей непременно нужно увидеть Энтони.

Надев палевую шелковую пижаму и бархатные китайские шлепанцы, она выскользнула в коридор и поспешила к Энтони. В его квартирке было по-прежнему темно, но дверь оказалась незапертой. Лина вспомнила: он вышел первым, а ей не пришло в голову запирать дверь, поскольку надо было спешить на экстренный вызов.

Кто знает, когда Энтони вернется? Может, через пять минут, а может, через час. Зевнув, Лина рассудила — раз ждать придется долго, стоит расположиться поуютнее. Она забралась в постель, поворочалась с боку на бок и уткнулась носом в подушку — как собака, с нетерпением ждущая прихода хозяина. Вдохнула запах — холодноватый тонкий аромат лимонного мыла и мужской запах, запах Энтони, — который она давно забыла, а сегодня ощутила вновь.

Что же ты не идешь, Энтони? — думала Лина, а веки становились все тяжелее и тяжелее. Она закроет их всего на одну минутку…

Когда Лина проснулась, уже светало. Приоткрыв глаза, она увидела Энтони. Он стоял у раковины и брился. На нем были только брюки, и зеркало отражало мускулистую грудь с завитками черных волос. Бронзовая от загара спина, широкие плечи — Лина могла бы пролежать в кровати целый год, просто любуясь им.

— Привет! — не оборачиваясь, поздоровался Энтони.

Лина села и улыбнулась: кошмарная ночь закончилась, наступает новый день.

— А как ты узнал, что я проснулась?

Он обернулся и посмотрел на нее с такой нежностью, что у Лины перехватило дыхание.

— Догадался. Ты стала по-другому дышать, и я сразу заметил. Знаешь, во сне у тебя такое нежное лицо… А еще, я заметил, у тебя длинные ресницы… И какие пушистые! — Энтони произнес это таким тоном, будто сделал удивительное открытие.

— Который час?

— Пять.

Пять часов! — всполошилась Лина. Через час мне на дежурство!

— А в шесть я должна быть в отделении, — упавшим голосом сообщила она.

— Знаю.

Энтони присел на край кровати, но не рядом с Линой, и она подумала: может, то, что произошло между нами вчера, мне всего лишь приснилось?

— Как твой больной?

Энтони болезненно поморщился.

— Умер на операционном столе два часа назад.

— Жаль…

— Мне тоже.

Внезапно Лина ощутила неловкость. Ну действительно: явилась в квартиру Энтони, залезла в его постель, а он даже не сделал попытки поцеловать ее!

— Когда ты вернулся?

— В начале четвертого.

Лина вспыхнула. Выходит, он давным-давно вернулся и даже не подумал… лечь с ней рядом?!

— Нет, я не ложился, — с улыбкой сказал Энтони, словно читая ее мысли. — Я сидел и смотрел на тебя.

— Смотрел?!

— Угу.

После девяти лет разлуки с любимым человеком застенчивость — непозволительная роскошь.

— И тебе не хотелось лечь рядом? — не в силах скрыть разочарования спросила Лина.

— Еще как хотелось, глупышка! Но мне совсем не хотелось, чтобы в самый неподходящий момент меня снова вызвали. Я ждал тебя целых девять лет, Лина. Подожду еще чуть-чуть. И тогда мы не станем спешить.

Ничего хуже она и представить не могла! Отбросив с лица непокорную рыжую прядь, Лина упавшим голосом спросила:

— И что теперь?

— Вставай, тебе пора на дежурство. А я, пожалуй, выйду! — Глаза Энтони лукаво блеснули. — Я за себя не ручаюсь. Вечером у нас будет романтический ужин при свечах и все такое прочее.

— Ну ладно! — с притворным смирением проронила Лина и отбросила покрывало в сторону.

Тонкий шелк пижамы обрисовывал все соблазнительные округлости и изгибы ее тела, и глаза Энтони вспыхнули желанием.