Белая масаи - Коринна Хофманн

После полудня я решила зайти в помпезную миссию, чтобы представиться. Дверь открыл пастор. Он посмотрел на меня не то свирепо, не то удивленно и спросил: «Да?» Применив свой лучший английский, я объяснила, что хочу остаться в Барсалое и живу с мужчиной самбуру. Посмотрев на меня несколько отстраненным взглядом, он сказал с итальянским акцентом: «Да, и что?» Я спросила, нельзя ли время от времени ездить с ним в Маралал за продуктами. Он холодно ответил, что никогда заранее не знает, когда поедет в Маралал. Кроме того, его обязанность – перевозить больных, а не осуществлять шоп-туры. Он протянул мне руку и холодно попрощался со словами: «Я отец Джулиани, arrivederci[15]».

Пораженная таким отпором, я стояла перед закрытой дверью и пыталась переварить свою первую встречу с миссионером. Во мне проснулась ярость, и мне стало стыдно за то, что я белая. Я медленно побрела обратно, к своим бедным родным, которые были готовы делиться со мной всем немногим, чем обладали, хотя я была для них совершенно чужой.

Когда я поделилась своими впечатлениями с Лкетингой, он рассмеялся и сказал, что оба миссионера нехорошие, но второй, отец Роберто, все же более мягкий. Их предшественники помогали им больше и в голодные времена всегда раздавали кукурузную муку. Эти же будут ждать до последнего. Встреча с пастором повергла меня в грусть. Судя по всему, на поездки в Маралал рассчитывать не приходилось, а просить милостыню я не хотела.

Дни пролетали один за другим в привычном ритме. Единственное разнообразие в нашу жизнь вносили гости. Иногда это были старики, иногда воины. Я слушала их часами, но лишь изредка мне удавалось понять одно-два слова.

Через две недели я поняла, что, даже принимая витамины, на столь скудной пище долго не продержусь. Я сильно похудела, все юбки стали мне велики. Я была уверена, что хочу остаться здесь, но умирать с голоду не собиралась. У меня не было туалетной бумаги, бумажные салфетки заканчивались. К методу самбуру подтираться камнем я не могла привыкнуть при всем желании, хотя он был гораздо экологичнее, чем оставляемая мною в кустах белая бумага.

Я приняла решение: нужно купить автомобиль. Разумеется, речь могла идти только о «лендровере», ведь никакая другая машина с местными дорогами бы не справилась. Я обсудила это с Лкетингой, он в свою очередь рассказал об этом маме, но ей моя идея показалась абсурдной. Позволить себе машину может только человек с другой планеты, обладатель огромных, баснословных денег. Она ни разу в жизни не ездила на машине. А люди, что скажут люди? Нет, мама этой идее не обрадовалась, хотя и понимала, что с машиной мы будем меньше страдать от голода.

Мысль о том, чтобы купить «лендровер» и стать независимой, окрылила меня. Но деньги с моего швейцарского счета поступали в Момбасу, следовательно, мне снова предстояло отправиться в дальнее путешествие. Я надеялась, что Лкетинга поедет со мной, потому что понятия не имела, где продаются машины. Специальных магазинов, как у нас в Швейцарии, я здесь не видела. Как получить документы и номерной знак, не знала. В одном я была уверена: я вернусь только с машиной.

Преодолев себя, я решила сходить в миссию. На этот раз дверь открыл пастор Роберто. Я сказала, что собираюсь купить автомобиль, и попросила захватить меня, когда он в следующий раз соберется в Маралал. Он вежливо ответил, чтобы я пришла через два дня. Тогда он, возможно, туда поедет.

Перед отъездом Лкетинга сказал, что не хочет видеть Момбасу и поэтому останется дома. Я была разочарована, хотя отлично его понимала после всего, что с ним произошло. Мы проговорили полночи, и я чувствовала, что он боится, что я больше не вернусь. Мама придерживалась того же мнения. Я снова и снова повторяла, что вернусь самое позднее через неделю. Утром все встали в подавленном настроении. Я старалась выглядеть веселой, но это стоило мне огромного труда.

Через час я уже сидела в машине пастора Роберто. Мы поехали по неизвестной мне дороге в Барагой в округе Туркана, а затем свернули в сторону Маралала. Эта дорога была не такой гористой, и четырехколесный привод нам ни разу не понадобился. Зато колея была усыпана мелкими острыми камнями, которые могли проткнуть шины, да и путь оказался вдвое длиннее. В Маралал мы прибыли около двух часов дня. Я вежливо поблагодарила пастора и пошла в отель, чтобы оставить там свою сумку. Автобус отходил в шесть утра, и я собиралась переночевать в отеле. Чтобы убить время, я стала бродить по Маралалу, как вдруг услышала свое имя. Я изумленно обернулась и, к своей огромной радости, увидела нашего спасителя, Тома. Как же приятно было среди множества людей, не спускавших с меня любопытных глаз, встретить знакомого человека!

Я рассказала ему о своих планах. Он предупредил меня, что приобрести автомобиль будет непросто, потому что в Кении продается очень мало подержанных машин, но обещал навести справки. Два месяца назад в Маралале кто-то пытался продать «лендровер». Может быть, он еще продается. Мы договорились встретиться в семь часов вечера в моем отеле.

Это было самое лучшее, что могло со мной произойти! Том пришел даже на полчаса раньше и сказал, что нужно немедленно посмотреть на этот «лендровер». Обрадованная, я пошла с ним. «Лендровер» оказался довольно старым, но как раз таким, какой я себе представляла. Я стала торговаться с его владельцем, толстяком из племени кикуйю. После длительных торгов мы сошлись на двух с половиной тысячах франков. Я не могла поверить в свою удачу, но старалась не подавать вида. Когда мы закрепили сделку пожатием руки, я сказала, что мои деньги в Момбасе и через четыре дня я вернусь и заплачу за автомобиль. Я попросила владельца не продавать машину ни за какие деньги, потому что я на него рассчитываю. Кикуйю не вызывал у меня доверия, и оставлять ему предоплату я не хотела. Ухмыльнувшись, он пообещал подождать четыре дня. После этого мы с Томом пошли ужинать. Обрадованная тем, что у меня стало на одну проблему меньше, я пообещала Тому, что когда-нибудь возьму его и его жену на сафари.

До Момбасы я добралась без приключений. Присцилла мне ужасно обрадовалась. Нам нужно было многое друг другу рассказать. Когда я сообщила, что собираюсь отказаться от своего домика и навсегда переехать к самбуру, она погрустнела и забеспокоилась. Все, что я не могла увезти с собой, я подарила ей, в том числе и свою чудесную кровать.

На следующее утро я поехала в Момбасу, где сняла нужную сумму денег. Это оказалось не так просто. Банковские дела велись здесь таким образом, что мне пришлось запастись недюжинным терпением. Через два часа я стала обладательницей груды банкнот, которую тщетно пыталась куда-нибудь запихнуть. Банковский служащий предупредил, что мне нужно быть начеку, потому что здесь это огромное состояние и за такие деньги могут легко убить. За мной наблюдали все стоявшие в очереди люди, и, когда я выходила из банка, мне было не по себе. Через плечо у меня была перекинута тяжелая дорожная сумка с одеждой, которую я решила забрать из Момбасы. В правой руке я держала дубинку, как меня научила Юта. В случае необходимости я была готова немедленно пустить ее в ход.