Пять лет рядом с Гиммлером. Воспоминания личного врача - Феликс Керстен

Тут Гиммлер понял, что раскрыл свои карты, и закончил такими словами:

– Но что касается борьбы со старой школой дипломатии, то тут я полностью на стороне Риббентропа.

Бад-Годесберг-на-Рейне

24 июня 1940 года

Я провел в отеле «Дрезден» больше недели с Рудольфом Гессом. Гесс был очень возбужден недавними событиями – перемирием с Францией, в результате чего заработал жестокие желудочные колики. Он ездил в Компьенский лес и вернулся накануне.

Во время лечения, все еще охваченный возбуждением, он обрисовал мне ход недавних событий и говорил о будущем, которое видел как эпоху плодотворного франко-германского сотрудничества.

– Вы забываете об Англии, – напомнил я ему. – Вся ее история, законы политической жизни, сама природа этой страны никогда не позволят ей смириться с тем положением, которое вы себе представляете. Англия пойдет против своего собственного существования, если не примет соответствующие контрмеры. Вы забываете также об упорстве англичан. Их образ мышления отнюдь не так утопичен, как у немцев.

– Мы помиримся с Англией точно так же, как и с Францией, – сказал Гесс. – Всего лишь несколько недель назад фюрер снова говорил о великой роли Британской империи в мировом порядке. Германия и Франция вместе с Англией должны выступить против врага Европы – большевизма. Именно по этой причине фюрер позволил английской армии спастись из Дюнкерка. Он не хотел отрезать путь к взаимопониманию. Англичане должны оценить это и воспользоваться случаем. Я не могу себе представить, чтобы холодная, расчетливая Англия сунула голову в советскую петлю, вместо того чтобы спастись, придя к соглашению с нами.

15 мая 1941 года

Вчера меня задержал на пять часов и допросил сам Гейдрих. Он прямо спросил меня, разделял ли я дружелюбные настроения Гесса в отношении Англии. Я ответил, что не разговаривал с ним о политике – только о медицине. Гейдрих усмехнулся и сказал:

– Я не верю ни одному вашему слову, но знаю, что вы не на нашей стороне. Однако придет день, когда вы нам наконец скажете правду.

После допроса, продолжавшегося пять часов, Гейдрих меня отпустил. Я только что услышал, что были арестованы все врачи, лечившие Гесса в последние годы. Еще из достоверного источника я узнал, что во время моего допроса Гейдриху позвонил Гиммлер и приказал немедленно меня освободить. Должно быть, это правда, потому что под конец допроса Гейдриха вызвали из кабинета, и я десять минут оставался в одиночестве. Затем он вернулся и сказал, что рейхсфюрер поручился за меня, однако я должен оставаться в их распоряжении.

Гиммлер год назад попросил меня осмотреть Гесса; с тех пор я лечил и его. Я выяснил, что Гесс страдает от болей в желчном пузыре и от желудочных колик. В лице Гесса я нашел тихого, дружелюбного и благодарного человека. Недавно он говорил о своей родине – Египте, по которому очень скучает. Еще он нередко заявлял, что был бы счастлив, если бы мог удалиться в глушь баварских гор. Но чаще всего он подчеркивал, что его единственное желание – принять геройскую смерть в воздухе. Однако фюрер запретил ему летать, приговорив к кабинетной работе.

Гесс был хорошим, полезным человеком и вел очень скромный образ жизни. Он был вегетарианцем, окружил себя ясновидцами и астрологами и презирал официальную медицину. Он постоянно говорил, что не может продолжать такое существование, и был полон решимости пожертвовать жизнью, совершив великий подвиг на благо Германии. Однажды, когда его штаб находился в Бельгии и Гессу предстоял разговор с Гитлером, он попросил меня составить ему компанию. Мы ехали по городам и деревням, разрушенным в ходе недавних тяжелых боев. Позже Гесс со слезами на глазах сказал мне, как ужасно видеть такое опустошение прежде процветавших районов. Войну следует немедленно прекратить. Весь мир обязан понять, что Германия непобедима. И он, Гесс, должен протянуть руку и принести примирение Германии с другими странами.

В другой раз он сказал, что должен собраться с силами и укрепить своей дух – ему нужна вся энергия ради дела, которое обеспечит спасение Германии. Когда я спросил его, что он имеет в виду под «спасением», Гесс ответил, что не может мне сказать, но готовится к поступку исторической важности.

Гут-Харцвальде

10 февраля 1941 года

Один из самых интересных людей в окружении Гиммлера – глава полиции безопасности обергруппенфюрер СС Рейнхард Гейдрих. Мне часто выпадала возможность наблюдать за ним. Он имел право в любое время входить к Гиммлеру и иногда появлялся посреди курса лечения, чтобы передать ему какие-нибудь срочные бумаги. Очень выразительный человек: высокий, худощавый, светловолосый – крайнее выражение нордического типа – и блестящий оратор в лаконичном военном стиле. В противоположность Гиммлеру, который часто изъяснялся довольно неуклюже, он всегда бил в точку, не теряя своего лоска.

Мне часто доводилось слушать аргументы, которыми Гейдрих подкреплял свои разнообразные предложения. Временами они представляли собой шедевры риторики: краткое описание человека или предмета, затем аргументация, аккуратно подводящая к решающему козырю, который Гейдрих выкладывает последним, и, наконец, выводы, против которых Гиммлер не может ничего возразить. Порой у меня возникало впечатление, что после очередного такого выступления Гиммлер бывал ошеломлен – некоторое время спустя он подходил к телефону и сообщал Гейдриху, что обсуждавшиеся ими меры не могут быть осуществлены немедленно, сначала надо обсудить вопрос с фюрером. Затем он посылал Гейдриху свой контрприказ, делая вид, что тот якобы исходит от фюрера.

В то же время Гейдрих ведет себя по отношению к Гиммлеру, который всегда обращается с ним чрезвычайно открыто и дружелюбно, с совершенно необъяснимым подхалимством. Он обращается к Гиммлеру «господин рейхсфюрер» – что запрещено в пределах СС – вместо просто «рейхсфюрер». Со стороны Гейдриха их разговоры выглядят так: «Разумеется, господин рейхсфюрер, если таково пожелание господина рейхсфюрера, я немедленно приму все необходимые меры и доложу господину рейхсфюреру. Да, конечно; да, да, безусловно!» Несомненно, как политическая личность Гейдрих куда более энергичен, чем Гиммлер. Он знает это и выказывает свое превосходство при подаче аргументов; Гиммлер в этом отношении ему не ровня. Однако Гейдрих мгновенно отступает, едва Гиммлер демонстрирует свое несогласие или выдвигает иную точку зрения. Похоже, Гиммлер обладает какой-то тайной властью над Гейдрихом, которой тот безусловно подчиняется.

Люди Гиммлера придерживаются невысокого мнения о Гейдрихе. В таком узком кругу, где постоянно встречаются адъютанты Гейдриха и Гиммлера и штабные офицеры знакомы друг с другом долгие годы, всем все известно о характере боссов. Ничто не ускользает от внимания людей, которые видят начальников в достаточно верном свете.