Пять лет рядом с Гиммлером. Воспоминания личного врача - Феликс Керстен

Эта книга дает общественности возможность ознакомиться с заметками о моих беседах с ведущими деятелями национал-социалистической Германии, в первую очередь с Генрихом Гиммлером, министром рейха и главой СС. Записывая в военные годы эти впечатления сразу же после встреч с вышеназванными людьми, я не представлял себе, что веду исторические исследования, считал их скорее дневником моей борьбы с сильными мира сего ради страдающего человечества. Я ощущал необходимость зафиксировать самую суть моих впечатлений и опыта и описывать то, что видел и слышал.

Я встречался с людьми, которым тогда принадлежала власть в Германии, как врач и в такой атмосфере, которая обычно преобладает в отношениях врача и пациента – то есть отношения были свободными и непринужденными, зачастую без тех масок, с помощью которых люди стараются скрывать свои глубинные чувства. Мои непрерывные и страстные усилия служить человечеству и спасать тех, чье положение было безнадежно, обычно вызывали полное непонимание у моих собеседников. И все же порой они выказывали расположение к моим просьбам за людей, подвергавшихся притеснениям и гонениям, – исключительно из-за того, что я был нужен им как врач, и потому, что наши встречи были личными, находились за пределами их мрачного мира с жестко заданными правилами.

Многое из того, что я описывал, может показаться сегодня обыденным, но я пережил все это в то тревожное время, когда каждый разговор и каждая встреча имели глубинный смысл. В таком широком контексте каждый факт приобретал для меня особое значение. С тех пор мои наблюдения не подвергались никакой редакции, если не считать того, что отдельные фрагменты собраны в главы, объединенные общей темой. Возможно, эти страницы моего дневника имеют какую-то историческую ценность. Они написаны под непосредственным впечатлением от пережитого, в неустанных поисках истины.

Феликс Керстен

Феликс Керстен, автор этой книги, во время Второй мировой войны был личным врачом Генриха Гиммлера. В тот же период он получил награды за выдающиеся заслуги перед человечеством. Такое сочетание может показаться парадоксальным, а поскольку парадоксы обычно будоражат общество, Керстен после окончания войны оказался в центре весьма оживленной полемики – из которой, однако, вышел победителем. Вследствие того что по воле случая я оказался участником этих дискуссий, а человеческое любопытство мешало оставить их, пока не оказалось полностью удовлетворенным по всем пунктам, я могу претендовать на близкое знакомство с данным вопросом и с большим удовольствием публикую известные мне факты в форме введения к этой книге. Ее содержание, безусловно, столь необычно, что читатели имеют право потребовать, чтобы кто-либо гарантировал им честность ее автора.

Во-первых, каким образом Керстен оказался в странном положении врача Гиммлера – и даже больше чем врача, поскольку, по его собственному признанию, он был почти что «отцом исповедником» этого жуткого изверга Третьего рейха? Керстен был космополитом – по крайней мере, в масштабах Северной Европы. Будучи прибалтийским немцем, родившимся в Эстонии в 1898 году, и, следовательно, изначально российским подданным, он в 1918 году вступил волонтером в финскую армию, ведущую освободительную войну против России. В 1920 году Керстен получил финское подданство, а затем изучал в Берлине мануальную терапию под руководством знаменитого китайского специалиста доктора Ко и вскоре сам стал одним из наиболее успешных представителей этого неортодоксального, но очень ценного искусства. Первые его профессиональные успехи связаны с Германией, где к его услугам обращалась и аристократия, и плутократия 1920-х годов; но поскольку оба этих класса интернациональны, благодаря их покровительству Керстен получил международную известность. Так, герцог Адольф-Фридрих Мекленбургский порекомендовал его своему брату, принцу Хендрику, мужу нидерландской королевы Вильгельмины. Это был один из самых важных моментов в карьере Керстена, поскольку на какое-то время он вошел в круг приближенных принца и поселился в Голландии. Но он практиковал и в Германии, где еще одна рекомендация имела гораздо более важные последствия. На этот раз ее источником послужила плутократия. В марте 1939 года пациент Керстена доктор Август Диен, президент Германского калийного синдиката, обратился к Керстену с чрезвычайно настойчивой просьбой.

– Господин Керстен, – сказал он, – я никогда не просил вас об одолжении, теперь же вынужден попросить. Не осмотрите ли вы Генриха Гиммлера? Думаю, он станет для вас интересным пациентом. Кроме того, успешно вылечив его, вы окажете нам огромную услугу. Может быть, вам удастся убедить его не национализировать частную промышленность.

Керстен осмотрел Гиммлера и обнаружил, что тот страдает от кишечных спазмов, вызывающих сильные боли, порой даже приводящих к потере сознания. Прежде врачи лечили Гиммлера наркотиками, но безуспешно. Керстен воспользовался мануальными методами, и результат оказался поразительным: боль прошла через пять минут. Обрадованный Гиммлер умолял Керстена стать его личным медиком, но Керстен отказался. Пока война не разразилась, Гиммлер еще не мог ему приказывать и был вынужден остаться всего лишь одним из тех немецких пациентов, которых Керстен лечил в ходе регулярных профессиональных визитов в Германию из Голландии, где постоянно жил и работал.

По крайней мере, такие у Керстена были планы, результат же оказался другим: уже через год, когда весной 1940 года Керстен приехал в Германию, та вела войну, и за время, что Керстен находился в Берлине, немецкие армии неожиданно вторглись в Голландию. Возвращаться ему было некуда. Голландская королевская семья бежала в Англию. Пользуясь всеми преимуществами своей позиции, которая подкреплялась угрозами, Гиммлер повторил Керстену свое предложение. Столкнувшись с альтернативой суда или концентрационного лагеря, Керстен выбрал свободу: он стал личным медицинским советником Великого инквизитора Третьего рейха, и началась самая необычная часть его биографии.

Для нас, людей либерального общества, положение придворных врачей в Третьем рейхе всегда будет казаться крайне необычным. Какой властью обладали при дворе Гитлера его медики, в каком водовороте политики они вращались, какие губительные интриги их разделяли! В другой книге я уже описывал эти странные события, столь ярко отображенные в письмах Бормана, который находился в самом центре этого двора. Окружение Гиммлера едва ли сильно отличалось от гитлеровского, и этот факт вряд ли нуждается в объяснениях. Все тираны, оказавшись в изоляции среди опасностей – особенно если они, подобно Гиммлеру, в принципе были малодушными людьми, – нуждаются в конфидентах, которых (возможно, ошибочно) считают стоящими вне хитросплетений политических интриг. Придворные шуты, астрологи, жрецы, любовницы – всем им доводилось играть эту классическую роль в прошлом. Современные мнительные деспоты отводят ту же роль своим врачам. Гитлер доверялся Мореллю и Брандту (до тех пор, пока последнего не погубил Морелль); Гиммлер – Гебхарду и Керстену. Для него Керстен, от которого он все сильнее и сильнее зависел, всегда оставался «моим добрым доктором Керстеном», «волшебником Буддой (как Гиммлер отзывался о нем графу Чиано), который что угодно вылечит массажем»; Гиммлер обращался к нему едва ли не с нежностью, многое позволял ему, спокойно выслушивал его самые смелые требования; и Керстен, держа в руках ключи от физического здоровья Гиммлера, превратился для него во всемогущего исповедника, который мог по своей воле манипулировать как телом, так и сознанием этого ужасного, холодного, бесчеловечного, но в то же время наивного, мистически настроенного, доверчивого тирана нового порядка.