Похищенная страсть - Мейси Ейтс

— Нет, этого недостаточно. Ты здесь, потому что хочешь получить доступ к твоей семье. Боишься уйти, потому что опасаешься за свою страну и народ. Играешь роль мученицы, — он словно выплевывал эти слова, — и делаешь это для успокоения собственной совести. Таким образом ты чувствуешь себя нужной, особенной. И если ты называешь это любовью, пусть будет так. Но это не оградит тебя от жизни со мной, принцесса.

Она схватила его за галстук.

— Меня не нужно ограждать от тебя. Не смей обвинять меня в слабости, во лжи. Я всю жизнь пыталась плыть по течению, не создавая волн. Пыталась быть достойной заботы, которую проявляли мои родители. Ты прав. Я всю жизнь пытаюсь быть идеальной. Пытаюсь поступать правильно, делать как лучше. Словом, все возможное, чтобы никто не пожалел о том, что взял меня в семью. Однако с тобой все иначе. Я не боюсь тебя, не боюсь с тобой бороться, задеть тебя. Не ошибитесь, король Фелипе. Когда говорю, что я готова стать королевой, это вовсе не значит, что я готова быть твоим аксессуаром. И не собираюсь смиренно стоять рядом. Я намерена изменить ситуацию и в стране, и в твоей жизни. Если придется задеть тебя, я сделаю это. Если придется бороться с тобой, я и это сделаю. Ты никогда не будешь таким, как твой отец, Фелипе, я не позволю этого, поскольку знаю тебя и вижу, что ты лучше, чем кажешься. Ты можешь этого не знать, но я-то знаю. Знаю.

Он схватил ее запястье и потянул руку, пытаясь оторвать пальцы от галстука.

— Ты думаешь, моя мать думала, что станет жертвой отца? Сильно сомневаюсь. И все же… все же.

— Я не твоя мать. — Брайар поглаживала пальцами его губы, удовлетворенно отметив, что он реагирует на ее прикосновение. — А ты — не твой отец.

— Такая уверенность во мне. — Он раскрыл губы, кусая зубами ее пальцы, оставляя небольшие отметины. — Почему? Отчего?

— Любовь, Фелипе. Та, которую ты считаешь ложью. Случайностью. Но это не так. Это то, что будет держать тебя на плаву, удерживает меня рядом с тобой. Я хочу быть с тобой, стать нужной тебе. Идеальной для тебя.

Она пыталась быть идеальной для отца и матери, заботившихся о ней, потом прибыла сюда и почувствовала себя свободной от чужой опеки. Теперь она заботилась и любила его. И вернулась к попыткам быть кем-то.

Она почувствовала, что он тоже это осознал.

— Была ли любовь в том, чтобы видеть, как мать прыгает в окно, Брайар? Ведь это единственная любовь, которую я когда-либо знал, мягкая и слабая. Это может быть использовано против тебя. Может тебя уничтожить.

— Ты думаешь, что уничтожишь меня, Фелипе? И злишься на меня за то, что я думаю иначе? Именно это сейчас происходит? — Она нервничала, голос дрожал. Он уничтожит ее? Это в его власти. Но ей все равно.

— Почему ты вообще поверила в меня? В этом нет ничего хорошего. Ничего не выйдет.

— Чего ты хочешь? Тащить меня к алтарю, упирающуюся и кричащую, чтобы тебя воспринимали злодеем? Это неправда, потому что ты заботишься о своей репутации. Так что ты сам играешь злодея. Но я по-прежнему не понимаю почему.

— Ты пытаешься понять меня, словно я головоломка, дорогая. И предполагаешь, что ее можно собрать. Но я сломан после ремонта и уже говорил, что моя мать сделала свой последний прыжок в окно вместе с моим сердцем, и это никак не исправить. Но, что более важно, я не хочу, чтобы это исправили.

— Перестань обвинять себя во всех смертных грехах. Не принимай на себя все обязательства. Ты обвиняешь меня в том, что я мученица, а кто ты, Фелипе? Ты уж определись. Грешил твой отец, почему ты наказываешь себя?

— Кто-то должен ответить за это. Старик мертв и, надеюсь, горит в аду за все совершенное им, только у меня нет уверенности, что в моей жизни все можно исправить.

— У тебя и не будет ничего хорошего, пока ты так считаешь.

— Я не могу. — У него перехватило дыхание. — Не могу позволить себе отвлекаться.

Она знала, что он не это собирался сказать. Есть что-то другое. Но она также знала, что он не собирается полностью снимать броню и говорить откровенно. Его нервировало любое событие вроде свадьбы или признания в любви. Пугало. И не важно, что он это отрицал, Брайар все видела.

Если бы она могла просто заставить его увидеть все, понять, что она может быть такой, какой нужно ему. Чтобы она могла все исправить.

Ее ранило то, что сейчас происходило.

Она убедила себя в том, что, если бы вела себя определенным образом, смогла бы заслужить его любовь, сделать так, чтобы он увидел, что она не станет обузой, даст ему все, в чем он нуждается. В итоге он будет счастлив, что встретил ее. Ах, если бы она стала для него идеальной.

Брайар уже не могла вернуться к тому, от чего ушла. Из-за себя самой. Он так боится сломать ее. Однако если она не научится отстаивать собственные интересы, он ее сломает, и в этом не будет его вины. Она не может заставить его измениться. Для этого недостаточно мило улыбаться и приглашать его в постель. Ему придется полюбить ее.

Она будет требовать этого, а не просто сидеть и ждать его.

Она собирается грести, а не плыть по течению. Примет на себя риск того, что, в конце концов, ничего не получится. Это единственное, чего она всегда боялась больше всего.

Брайар остановилась, глубоко вздохнула и посмотрела на Фелипе. Внутри ее все дрожало.

— Я люблю тебя, Фелипе.

— Ты уже говорила.

— А ты меня любишь?

— Я уже давал ответ на этот вопрос.

— Помню. Но я должна спросить еще раз. Чтобы быть абсолютно уверенной.

— Я не могу, — сказал он грубо. — И ты здесь ни при чем.

Она медленно кивнула.

— Понимаю. Мне нужно, чтобы и ты понял. Я не могу выйти замуж за тебя. Без твоей любви.

— О, так теперь ты требуешь любви, а до этого говорила, что отсутствие любви ничего не изменит.

— Ну, скажем, я передумала.

— Чего ты хочешь от меня? Чтобы я обманул тебя, произнеся нужные слова, и они будут иметь магическую силу, заставят тебя выйти за меня замуж?

У нее перехватило горло, задрожали руки. Брайар еле сдерживалась. Хотелось броситься перед ним на колени и закричать, что она выйдет за него, несмотря ни на что, и останется с ним навсегда в надежде, что все образуется.

Свет внутри ее тускнел и тускнел. Фелипе будет ее использовать. В конце концов подпишет им смертный приговор. Во всяком случае, их счастью точно.

— Нет, — выдавила Брайар с трудом. — Я буду знать, что это неправда.

— И поэтому поставила меня в неудобное положение.

— Это ты нас втянул в невозможную ситуацию, Фелипе. Потому что ты не монстр, каким себе кажешься. Ты похитил меня, притащил сюда. И если бы все действительно было ужасно, я бы легко могла сопротивляться. Но факт в том, что ты не такой, просто сломлен. И что бы ни говорил, ты скорее маленький мальчик, потерявший мать, а не дракон. Но я не могу исправить это в тебе, хотя и попыталась. Но я могу сломаться, делая это. Ты прав. Я не буду мучиться по этой причине. Ты просил меня передумать, пришел сюда ради этого. Оттолкнуть меня. Сделать так, чтобы я ушла. — Она моргнула, смахивая слезы. — Поздравляю. Ты выиграл.