Нора Вебстер - Колм Тойбин

— Там нет ничего интересного, — сказала мисс Кавана. — Опустите голову и смотрите на цифры.

Другого выхода и не было. На миг Нора решила, что без работы, за годы стряпни, уборки, присмотра за детьми, а потом ухода за больным Морисом вообще разучилась концентрироваться. Если так, то придется напрячься, складывать цифры и больше ни о чем не думать. В этом нет ничего невозможного. Посторонние мысли отбросить, цифры оставить. Она начала в очередной раз и действовала уверенно, не позволяя ничему повлиять на итог и перенос нужной цифры в следующий столбец. Затем молча, лишь с тенью былого высокомерия и презрения, представила Фрэнси Кавана результат.

Мисс Кавана глянула, выдвинула ящик стола и вынула калькулятор. Выйдя в наружный зал, крикнула:

— Кто-нибудь, живо сюда! Эй! Мисс Ламберт. Сейчас же ко мне!

В кабинет вошла девушка, избегавшая смотреть и на мисс Кавана, и на Нору.

— Проверь на калькуляторе. Да, и не показывай миссис Вебстер результат, пока я не посмотрю сама. Принеси сразу мне. Я буду в бухгалтерии. И поживее! Миссис Вебстер и так уже отняла у меня весь день.

Девушка забрала у мисс Кавана лист и вышла.

* * *

Все утро Нора провела, ожидая мисс Кавана либо подвергаясь ее пыткам. Наступил обед. Выйдя из конторы и перейдя через мост, она словно вернулась в прошлое, на двадцать пять лет назад, — то же чувство безграничной свободы. Уходя от Гибни в обед или вечером, она всегда воображала, будто уже не вернется, срок ее службы истек. Сейчас, минуя подножие Касл-Хилл, она легко восстановила это давнее, такое нужное сейчас чувство. Оно повторится в половине шестого, когда завершится рабочий день.

После долгих переговоров решили, что по утрам она будет работать с ордерами и счетами в кабинете Элизабет, а после обеда переходить в большой зал и заниматься заработной платой, премиями и расходами торговых представителей компании. Мисс Кавана внушила ей, что это самое трудное дело, так как всем коммивояжерам платят по-разному, но можно разобраться в деталях, если свериться с прошлыми отчетами. Все это, как сказала мисс Кавана, обсуждалось со старшими представителями много лет назад, а после и с новыми, с подачи мистера Томаса. Никто из них не знает, сколько платят другим, и никому, сказала она, знать и не нужно, но все они полны подозрений и возмущаются.

— Будь моя воля, — заявила она, — я выдавала бы только премии без всякой зарплаты, тогда мы бы увидели результаты и вели бы они себя лучше. И даже не смотрите в их сторону, когда они выяснят, что это вы начисляете зарплату, и кто-нибудь явится к вам лично. Прочтите короткую молитву и направьте ко мне. А если подкараулят, когда меня не будет, скажите, что мисс Кавана не велела с ними разговаривать ни при каких обстоятельствах.

Нора на миг отвлеклась на коричневое пальто, висевшее на крючке в кабинете мисс Кавана. Не то ли самое, о котором говорила Уна?

— Миссис Вебстер, могу ли я считать, что вы меня поняли? — вопросила мисс Кавана.

— Я вас отлично поняла, — холодно ответила Нора.

Из дюжины торговых представителей кто-то пользовался автомобилями компании, кто-то — нет. У одних пробег был больше, чем у других, а некоторые добились того, что при условии продажи за год товаров на определенную сумму им повышали допустимый пробег, или премию, или то и другое. Счетов от коммивояжеров был полный ящик, и кое в каких содержались обстоятельные соглашения о размерах выплат. Был также ящик с жалобами и требованиями, и Нора, изучив их, быстро уяснила, как договаривается компания с представителями.

Она пожаловалась Элизабет, что с этими начислениями масса хлопот, и та рассмеялась:

— Мой отец, старикан Уильям, говорит, что это единственный способ держать продавцов в узде.

Нора постепенно поняла, что мисс Кавана, вопреки ее утверждениям, не разбирается в системе. Этими делами много лет занималась девушка по имени Мэриан Брикли, которая вышла замуж и уволилась. С тех пор воцарился хаос. Мисс Кавана умела лишь угрожать жалобщикам изгнанием из ее кабинета. Появлялись новые девушки, им поручали навести порядок, и неразбериха только усиливалась, пока делегация представителей не отправилась к мистеру Уильяму Гибни-старшему, который велел Томасу разобраться. Томас решил, что Нора — лучшая кандидатура для работы с торговыми представителями, их выплатами и самой мисс Кавана, которая испытывала сильнейшую неприязнь к продавцам и считала, что день, прошедший без скандала хотя бы с одним из них, прожит впустую.

В архивном шкафу, что стоял в конце длинного зала, Нора нашла гору папок. Ни у кого не спросив, она перенесла их на свой стол, надписала на каждой имя представителя и принялась сортировать договоренности коммивояжеров с компанией Гибни. Встречаясь же с кем-нибудь из них лично, когда мисс Кавана случалось зазеваться, она просила предоставить подробные сведения о соглашении с компанией, а также, на отдельном листе, перечислить все суммы, которые им, по их мнению, задолжали, и указать, за что именно. Большинство продавцов давно ожидало премий или льгот. Поскольку Нора была новенькой, они стали присматриваться к ней — одни с тревогой, другие с решимостью, готовые утром и вечером караулить ее у двери.

Один посоветовал выписать суммы задолженности на отдельных листах — только суммы, и все, после пометить: “Срочно к оплате” — и передать мисс Кавана. Просмотрев папки, Нора нашла копии таких уведомлений, а потому поверила. Но ей сообщили и то, что выплаты бывают только раз в месяц, и день не фиксированный, а дату назначает мисс Кавана.

Если кто-то из коммивояжеров обращался к той в присутствии Норы, мисс Кавана неизменно выскакивала на порог кабинета и принималась кричать:

— Вы же видите, что мы с миссис Вебстер по уши в работе. — И отступала с криком: — Да будьте же вы людьми, приходите в другой раз!

И захлопывала дверь перед носом бедолаги.

Разбираясь с личными делами, Нора разработала систему сокращений. “ЛШ” означало “лысый как шар”; “КК” — “кожа да кости”; “У” — “улыбчивый”; “П” — “плут”. “ГЗ” означало “гнилые зубы”; “ПХ” — “с перхотью”. Вскоре она нарекла всех и поделилась кличками только с Доналом и Конором, которые запоминали прозвища по мере изобретения. Она взяла с них слово хранить секрет.

Мисс Кавана воевала со всеми, кроме мистера Уильяма Гибни-старшего и его сыновей. При их появлении она делалась кроткой, улыбалась и кланялась, но, когда они уходили, вызывала к себе самого ничтожного из бухгалтеров или машинисток и принималась орать, а если нет, то бродила по большому залу, останавливалась за спиной какой-нибудь девушки и вопила:

— Чем ты занимаешься? Что ты делаешь сейчас, сию вот минуту, чтобы оправдать свое присутствие в этом здании?!

Мисс Кавана и Элизабет Гибни игнорировали друг друга.

Норе Элизабет заявила:

— Она уникальна, потому что ее укусы похуже гавканья. Вам, наверно, рассказывали, что женщина, которая работала до вас, уволилась, потому что вышла замуж?