Античный мир «Игры престолов» - Айеле Лушкау

Метафорическое сравнение с призраком, усугубленное постоянными повторами слов «тот же», сразу определяет Ренли как имитацию, тень реального человека – брата, которого он хотел заменить. Образ призрака позже полностью реализуется в смерти самого Ренли, когда он в буквальном смысле становится призраком в утреннем тумане, «убит, как и его брат». Появление призрака Ренли во время сражения на Черноводной – также момент замещения, но в этой сцене есть и другие нюансы. Шаблон Вергилия хорошо работает, когда Лорас надевает доспехи Ренли (как он делает в сериале), потому что он подчеркивает, что Лорас становится Ренли, но в то же время – обезумевшим Нисом. Но в книге не Лорас, а его брат Гарлан надевает доспехи Ренли, потому что стройному Лорасу они слишком велики. Вот еще один пример подражания: Ренли пытается занять место Роберта, Лорас – место Ренли, но, по сути, и своего собственного брата. Оба – обворожительные и жизнерадостные, но не могут (даже несмотря на известность Рыцаря Цветов) в полной мере дотянуться до своих старших и более именитых братьев.

Переодевание в чужие доспехи имело место в эпосе: Патрокл облачается в доспехи Ахиллеса перед боем с троянцами и погибает в сражении. Но Патрокл изображается в «Илиаде» уменьшенной копией Ахиллеса, разминкой перед основным действием, который станет триумфом Ахиллеса. Одна из черт характера Ахиллеса – гнев, качество, которое является движущей силой всей поэмы и первым ее словом, – а гнев в эпосе часто означает сумасшествие, когда человек, охваченный яростью, становится берсерком и крушит все вокруг. В критический момент гнев Ахиллеса меняется: поначалу он вызван незначительным ущемлением чести, что заставляет воина уйти с поля боя и дуться в тылу, в своей палатке. Но после того как возлюбленный Патрокл погибает, гнев Ахиллеса становится подобен гневу богов, жаждущих мести. Одетый в доспехи друга, воодушевленный надеждой отомстить за предполагаемое убийство Лорас в сериале является Ахиллесом или Патроклом? Настоящий ли он или подделка? Сравним надменное высказывание Джейме Ланнистера: «Нет мужчин, подобных мне, есть только я», – оно демонстриует уверенность не только в себе, но и в собственной незаменимости. Это звучит более чем иронично, когда говорящий сам является близнецом, но резко контрастирует с Лорасом, занятым поиском собственной личности.

Даже до смерти Ренли Лорас уже в какой-то степени был тенью самого себя. Отчасти потому, что его талант и желание производить впечатление значат, что он может быть воспринят лишь как поверхностный образ некоего человека, нежели как личность, обладающая глубоким внутренним миром. «Воспринят» здесь выступает в роли императива, потому что мы довольно мало знаем о Лорасе, по крайней мере из книг. Исходя из этого, его внутренний мир остается недоступным для читателя. Конечно, сериал меняет ситуацию, и нам удается уловить проблески отношений Ренли и Лораса, когда они остаются наедине. Здесь, в свою очередь, Лорас изображен более сильным, когда Ренли пытается захватить трон, более смелым и непредвзятым, нежели Ренли, который оказывается столь героичным, как его друг (например, он боится крови и насилия: это подтверждает сильная сцена, когда Лорас играючи режет его).

В книгах, однако, остается пропасть между тем, каким мы видим Лораса, и тем, что мы о нем знаем, и эта пропасть позволяет Мартину манипулировать его появлениями, таким образом задавая некоторые важные вопросы. Так, например, когда Лорас официально появляется во время турнира, он представляется Рыцарем Цветов. Санса, от лица которой ведется повествование, восхищается его доспехами, – так же как взгляд поэта задерживается на красоте Эвриала в миг его смерти. Этот момент лежит на пересечении множества тематических проблем. Во время турнира эффект, произведенный кобылой Лораса на жеребца Григора, отражает эффект, произведенный на Сансу, которая не отрываясь смотрела на рыцаря с каким-то глупым обожанием. Конечно, метафорическое совпадение между отношением рыцарей к лошадям и их успехом у женщин является обыденным в рыцарском эпосе. Но Мартин, конечно, изменил смысл, воплотив в Сансе романтический стереотип, в то время как в реалный интерес Лораса обращен к противоположному полу.

Чувственность турнира также пересекается с систематическим интересом Вергилия в том, что Эвриал – лишь один из целого ряда юных невинных созданий, чья смерть вызывает такие сильные страдания. Таким образом, цветы в данной сцене несут весомую смысловую нагрузку, и, как мы уже отметили, оба юноши ассоциируются с образом цветов. С самого начала в описании Лораса говорится о его доспехах, на которых был изображен «букет из тысячи различных цветов, а снежно-белого жеребца покрывала попона, сплетенная из красных и белых роз».

Акцент на розах делается для того, чтобы зафиксировать внимание читателя и заявить о доме Лораса, символом которого является золотая роза. Это также отсылка к розе Тюдоров или красным и белым розам Ланкастеров и Йорков и к английской Войне роз, и таким образом, это также является предзнаменованием грядущей гражданской войны – за цветами юности скрывается смерть.

Но когда Лорас появляется в следующий раз, его цветочный орнамент меняется, и на его одежде не розы, а незабудки:

Незабудки, настоящие…

На этот раз повестование ведется от лица отца Сансы лорда Эддарда Старка, и, несмотря на разницу в возрасте и принадлежность к другому полу, он реагирует на Лораса почти так же, как дочь, – восхищается деталями доспехов и внешностью. Правда, в то время как Санса находит Лораса прекрасным, Эддард считает его «мальчишкой» (что подчеркивает его юность) и «стройным, как тростник» (что подчеркивает его тонкий силуэт), полагая, что ему еще предстоит стать воином. В отличие от предыдущего рыцарского поединка, в котором доспехи и плащ Лораса были украшены разными цветами, теперь его одежда украшена цветами одного вида, что выражает явный намек и привлекает внимание, – настоящими незабудками. Разницу между двумя образами мы можем объяснить как тщетную попытку рыцаря выделиться и запомниться (потому и незабудки) благодаря шикарному одеянию, которое меняется так же, как и список его подвигов, и оба события, очевидно, задумываются как представление богатства и изобилия, символ nom de guerre[28] Лораса. Однако внимание к тому, живые ли цветы на одеянии или вышитые, предполагает, что, будучи в трезвом уме, Эддард думает – и предлагает подумать нам – не только о расточительности, но также и о том, что реально, а что лишь имитация. Сам Лорас, сказочный рыцарь, чья доблесть, по крайней мере до нынешнего момента, проявляется лишь на турнирах, а не на поле боя, колеблется между двумя королевствами. Его личность какое-то время определяется тем, что он – «маленькая роза Ренли», но, даже миновав эту фазу, он остается в ловушке той личности и в доспехах, явно чужих.