Книги онлайн и без регистрации » Современная проза » Пора домой (сборник) - Яна Жемойтелите

Пора домой (сборник) - Яна Жемойтелите

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 53
Перейти на страницу:

Она должна была вот-вот вернуться с работы, не преминув попрекнуть, что-де вкалывает от зари до зари, в то время как он отмотал свою педнагрузку и – гуляй… Ленка увела Катеньку в парикмахерскую, и внутри короткой паузы одиночества Матвей ощутил невозможность столкновения с женой в отсутствие детей, когда он останется беззащитен перед ее ядовитым жалом.

Сунув дневник в свой учительский портфель, где ему и было самое место среди прочих бумаг, Матвей вышел на улицу и без всякой цели побрел вперед. Прогретый за день асфальт обещал скорое лето, но это уже никак его не касалось, он давно не обращал на погоду внимания. Только саднила внутри выжженная пустыня безлюбья.

Ноги сами собой принесли его в школу. Больше идти было некуда. Не обнаружив на щитке ключа от своего класса, он решил, что ключи забрала уборщица, значит, кабинет открыт. Так и оказалось. Матвей сел за свой учительский стол, достал тетради, которые не удосужился проверить дома… В открытом проеме форточки мелькнул любопытный воробейчик. Чирикнув, птичка примостилась возле водосточной трубы и принялась что-то выклевывать с подоконника. В этот момент Матвей прикинул абсолютно трезво, что, кстати, подвернулся провожатый на небо.

На потолке, чуть вбок от стола, красовался железный крюк от люстры. Его так и не убрали при последнем ремонте, когда монтировали в классе лампы дневного света. Взгромоздясь на стол, вполне можно накинуть на крюк веревку. А там… только решиться и шагнуть со стола вниз. Наверное, хрустнет позвонок и тело пару раз вздрогнет в предсмертном удушье. Зато потом все кончится. Навсегда.

Матвей Журба подумал, что его, скорее всего, обнаружит уборщица, когда придет закрывать кабинет. Вызовет милицию, врачей, тело отвезут в морг… Да. Правильно. Только не лежать мертвым дома. Не из-за Марины, из-за детей.

Он недолго порылся в шкафу в поисках веревки, которая находилась там – он помнил! – среди прочих хозяйственных мелочей. Руки ощупывали каждый предмет настороженно, как бы пытаясь запомнить: катушка, коробка с мелками, клей… он нечаянно укололся шилом, но даже не придал этому значения, ведь через каких-то десять минут все будничное потеряет смысл. Попутно Матвей удивлялся даже не спокойствию, но откровенной скуке, с которой он искал веревку. Отвращение к жизни пропитывало теперь все его жесты.

Скорей! Он, суетясь, распутал моток веревки, соорудил петлю, проверил, легко ли она скользит. Ну, теперь только накинуть на крюк и – привет. Матвей разулся – залезть в ботинках на учительский стол он никак не мог. Кабинет, просвеченный вечерним солнцем, вдруг предстал в новом виде. Матвей ощутил себя необыкновенно большим и одновременно – как будто он уже умер и взирает на парты из-под потолка. Школьная мебель онемела. Хотя как же это возможно? Но так казалось, что парты и стулья таращатся в немом ужасе на учителя, который собрался себя казнить.

«Тьфу!» – Матвей ругнулся вслух, отбивая мороку. Он ведь еще не проверил тетради с контрольной. Журба слез со стола и тут же, не обуваясь, пристроился проверять тетради под самой петлей. И в каждой обнаруженной им ошибке он находил отчасти свою вину. Горка непроверенных тетрадей таяла, зримо отнимая минуты жизни. Он не тянул время, но почти физически, кожей ощущал его ток. Строение вселенной, зашифрованное в математических иероглифах, явно отвергало его, и тем лучше было скорей себя порешить.

Матвей поднялся, длинно пробороздив половицы стулом. Чей-то тягучий взгляд с таким же, казалось, слышным скрежетом сопроводил его движение. Кто-то живой наблюдал за ним, не только немая мебель. Со стороны дверей двигался пронизывающий ужас. Матвей обернулся и встретил глаза женщины. Лица ее не существовало, был только взгляд, охвативший его и петлю… Он загородился рукой, как будто в дверях зримо маячила сама жизнь.

– Вы что?! – Ее конечное «о» перетекло в неопределенный возглас.

Матвей невольно заметил серый халат и швабру. Уборщица задерживает его в жизни? В следующее мгновение накатил громадный стыд, какой случался разве что в малолетстве, когда он мочил в штаны. И вот Матвей Журба, учитель математики, застигнутый врасплох за нехорошим занятием, полез под стол.

– Я… тут наладить кое-что хотел. Я отвертку ищу.

– Отвертку он ищет! Как же! Видали мы отвернутых! – Она решительно обозначила шагами продление жизни. – А ну вылезай!

Когда он проигнорировал просьбу, уборщица попыталась шваброй достать его.

– Зачем вы, я… я сам! – Матвей почти прокричал в отчаянии и, вынужденный покинуть убежище, вытянулся из-под стола. Теперь, сидя на полу, он ощущал себя и впрямь маленьким, а тетка со шваброй, склонившаяся над ним, была огромна, сера и неказиста, как существование, рисовавшееся впереди. Она ворчала уже немного растерянно:

– Тоже мне, нашел место! Кто тебя из петли снимать будет? Я?

Матвей не мог отдышаться, как будто уже побывал в петле. Горло саднило.

– Помолчи ты! – прохрипел он грубовато.

– Ступай домой, там и вешайся на здоровье! – она ответила в том же тоне.

– Домой? – он вскинул глаза и замотал головой. – Н-нет. Нет!

На остановке он купил семечек.

Прошло всего-то часа три с того момента, как он покинул школу вместе с уборщицей, под серым халатом которой обнаружилось серенькое же платье. Вместе с тем минула огромная масса времени, накрывшая, захлестнувшая его с головой. И вот теперь он возвращался домой, нервно лузгая семечки.

Ее звали Любовь. Имя казалось нарочитым. Она первая начала эту игру с именами:

– Матвей – у тебя тихое имя.

– Как это тихое?

– Его кричать нельзя. Но можно почти шепотом: Матвей.

Зачем он увязался за ней, приперся в ее квартирку, тесно заставленную мебелью? Зачем они стали пить красное вино, которое растекалось по жилам порцией свежей горячей крови?

Произошло что-то необъяснимое, после того как он признался, что жить стало невмоготу из-за жены и каждодневных домашних дрязг, в которых вечно повинен был он. Кажется, она ответила:

– Дурачок. Выставят, ну так я приму.

Тогда исчезли комната с прорезанным ярким окном, и бутылка дешевенького вина, и пестрое покрывало на кровати… Хотелось только восклицать по-театральному: «Любовь! Любовь!» Они опомнились рядом, голые. Матвей устыдился собственного неладного тулова, обнаружив, что она телом неожиданно юная, с маленькой девичьей грудью…

– Ты что, детей не рожала? – ни к месту сорвалось с языка.

– Не довелось.

Во дворе пронзительный детский голосок прокричал: «Папа-а!», и Матвею почудилось, что это его зовет Катенька.

По дороге домой он уже не помнил усилий самоубийства, его точило иное: каждый встреченный им знал: «Вот идет любовник уборщицы!» и наверняка провожал порицающим взглядом. Ему представлялось невыполнимым войти завтра в класс к детям и, не таясь, посмотреть им в глаза. Почему-то он думал о той, школьной детворе, а не о собственных детях.

1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 53
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?