Инферно. Армия ночи - Скотт Вестерфельд

Крысы, по-видимому, почуяли меня еще до того, как яперерезал цени, по признаков нервозности не проявляли. Неужели у них частобывают гости?

К концу лестницы мое ночное видение приспособилось кнепроницаемой мгле, и я смог увидеть весь подвал. Сначала я подумал, что простопол имеет уклон, потом разглядел, что большую часть помещения занимает длинныйплавательный бассейн с наклонным полом. С обеих его сторон поблескивалихромированные лестницы, а на глубоком конце с края выступал трамплин дляпрыжков.

Б бассейне, однако, было нечто похуже, чем вода.

Все его дно покрывала масса крыс: бурлящая поверхность избледного меха, скользящих хвостов и крошечных пульсирующих мышц. Оникарабкались на края бассейна, толпясь и неистово вгрызаясь в груды чего-то, чтоя не мог разглядеть. Все они выглядели как крысы, живущие очень глубоко подземлей и медленно теряющие свой серый камуфляж — и в конечном счете даже зрение— по мере того, как поколение за поколением проводили дни и ночи без солнечногосвета.

На одной стороне подвала тянулось изрядное количествокрысиных скелетов — голые, тонкие, как зубочистка, ребра, — как если быкто-то намазал там полосу клея и крысы угодили в эту ловушку.

Запахи тут витали самые разные, и это понятно, однако одинпреобладал, заставляя трепетать мои ноздри. Запах, которым хищники метят своютерриторию. На занятиях от нас требовали заучивать формулу этого вещества:4-меркантан-4-ме-тилпентан-2-1. Однако большинство людей называют его просто«кошачья моча».

Какого черта тут делать кошке? Конечно, в Нью-Йорке полнодиких котов, но они живут на поверхности, в покинутых домах, на заброшенныхучастках — в общем, неподалеку от людей.

Они держатся подальше от подземного мира, а крысы держатсяподальше от них. Когда речь заходит о крысах, коты на нашей стороне.

Если бы один из них сдуру забрел сюда, к настоящему моментуот него остались бы только обглоданные косточки. Отогнав этот неприятный образ,я достал из вещмешка инфракрасную камеру. Маленький экран ожил — орда крыс нанем выглядела как зеленый буран. Я установил камеру на краю бассейна, направивее на дно. Доктор Крыса со своими помощниками могут наблюдать такие сценычасами.

Потом до меня кое-что дошло: я не чувствовал запаха хлорки.С моим носом, даже осушенный несколько лет назад бассейн должен был испускатьрезкий химический запах. Этот бассейн никогда не был наполнен водой, чтоозначало следующее: нашествие крыс случилось до того, как закончили егосооружение. Я посмотрел в бассейн. Черная линия отметки уровня воды быладоведена лишь до половины, а потом и просто обрывалась.

Я вспомнил стандартный контрольный список доктора Крысы:первым делом мне следует выяснить, имеет ли эта «семья» доступ на поверхность.Я медленно и осторожно двинулся по краю подвала, с включенным на самую слабуюмощность фонариком, выискивая дыры в стенах.

Крысы едва замечали меня. Если эта «семья» инфицированаМорганой, мой запах должен действовать на них успокаивающе — в конце концов,наши паразиты состоят в близком родстве. С другой стороны, настоящие крысыподземного мира могут вести себя подобным образом с кем угодно. Их маленькиерозовые глазки никогда прежде не видели человека, и они не знают, чего ждать отменя.

Стены выглядели прочными, без единой крошечной трещины вцементе. Конечно, этому дому чуть больше года — фундамент должен бытьнепроницаем для крыс еще лет десять.

Я заглянул через край глубокой части бассейна: справа, гдедолжен находиться водосток, кишела масса крыс. Бледные тела лезли друг надруга, некоторые исчезали в общей массе, другие пробивали себе путь наверх и запределы бассейна. «Семья» могла выбраться из подвала, понял я, но этот путьуходил не на поверхность… Он уходил вниз.

Я сглотнул ком в горле. Ночной Дозор пожелает точно знать,как велико отверстие: всего лишь размером с крысу? Или достаточно дляпроникновения более крупных тварей? Я медленно вернулся к мелкому краюбассейна, взял камеру и, держа ее в одной руке, а фонарик в другой, осторожноспустился в него.

Подошвы сапог не издавали ни звука. Дно бассейна устилалакакая-то мягкая субстанция, трепещущая под лапками мечущихся крыс. Разглядеть,что это такое, не представлялось возможным из-за темноты. Что-то прошмыгнуло,задев мой сапог, и я вздрогнул.

— Ладно, ребята, давайте все же соблюдать личноепространство, — пробормотал я и сделал новый шаг.

Кто- то отреагировал на мои слова, явно не крыса. Долгий,высокий вопль, похожий на хныканье младенца, эхом отозвался в огромном помещении…На трамплине распахнулись два глаза, снова прокатилось сердитое рычание. Наменя глядел кот, его заспанные глаза светились на фоне невидимого черного меха.Вокруг него, словно слуги императора, сидело множество крупных крыс с мощнымиузловатыми телами — и это вместо того, чтобы просто жить своей жизнью. Глазамигнули, странно красные в свете фонарика. На вид он выглядел обычным котомобыкновенного кошачьего размера, вот только его пребывание здесь никак нельзябыло счесть нормальным для кота.

Однако кошки не являются носителями паразита. Если бы делообстояло иначе, мы все сейчас были бы инфернами. В конце концов, они живут снами. Немигающий взгляд кота заставил меня опустить глаза, и я наконецразглядел, что едят крысы: голубей. Именно их перья мягким слоем устилали дно.Этот кот охотился ради «семьи» — в точности как инферны. И сквозь крысиный пискпрорвался другой звук — кот негромко замурлыкал, как бы пытаясь успокоить меня.На мой взгляд, это была самая настоящая «семья».

Внезапно пол задрожал. Вибрация проникла сквозь ковбойскиесапоги и ушла выше, к сжавшемуся в комок желудку. Перед глазами все задрожало,как если бы в мозг вставили электрическую зубную щетку. Из водостока бассейнатеперь поднимался новый запах, что-то, что я не мог распознать, —застаревший и омерзительный, он наводил на мысль о гниющих трупах. Возниклострастное желание с криком обратиться в бегство. В дополнение ко всемупомещение заполнило низкое, удовлетворенное мурлыканье кота.

Я закрыл глаза и включил фонарик на полную мощность. То, чтопроизошло дальше, я мог только слышать (и ощущать): тысячи крыс в паникехлынули из бассейна, разбегаясь по темным углам и при этом задевая мои ноги.Еще сотни пытались скрыться от ужасающего света через водосток во тьму внизу,скребя когтями по осыпающемуся бетону. Окружающие своего жирного короля крысыспрыгивали с трамплина прямо в копошащуюся массу тел, взвизгивая, словноигрушки-пищалки, скинутые с большой высоты.

Я на ощупь выудил из кармана солнцезащитные очки, надел их ислегка приоткрыл глаз. Кот все так же невозмутимо возлежал на краю трамплина,закрыв глаза, чтобы уберечь их от света, и выглядел как самый обычный кот,мирно дремлющий на солнце. Он даже зевнул.

Дрожание пола постепенно ослабевало, и устойчивые ручейкиразбегающихся крыс начали распадаться. Дыра водостока имела больше ярда впоперечнике; в глубоком конце бассейна стала видна трещина, ее края осыпалисьво что-то вроде большой ямы внизу. Крысы все еще носились, исчезая в этой дыре,словно дерьмо в унитазе, когда спускаешь воду.