Тайна похищенной карты - Хизер Террелл

Изо дня в день, неделю за неделей Чжи выполняет одну и ту же работу, прекращая, только когда догорает ароматизированная палочка с зарубками, что означает конец вахты. Без сил он бредет в свой крошечный кубрик, где отдыхает до следующей вахты. Ему не нужно беспокоиться, как бы не потревожить соседей по кубрику. Он единственный из восьми членов навигационной команды, кому предоставлен отдельный кубрик. Никто не хочет спать рядом с евнухом.

Хотя армадой командуют адмиралы-евнухи, команда испытывает давнишнее неистребимое отвращение к бесполому сообществу. И по вечерам, за общей трапезой, в кают-компании чувствуется враждебность. Офицеры беззаботно болтают друг с другом, но к Чжи обращаются с официальной вежливостью и лишь в случае крайней необходимости. Только мастер Чэнь, хоть и старше по званию, относится к Чжи с уважением.

Чжи старается покинуть кают-компанию как можно быстрее, насколько позволяют приличия. Время от времени, если удается выкроить из распорядка несколько минут, он прогуливается в одиночку по капитанскому мостику, наслаждаясь отблесками луны на волнах. Как-то раз, во время этих ночных прогулок, с ним случайно сталкивается Кэ, и с тех пор она регулярно присоединяется к нему, если не занята. Поначалу он удивлен ее желанием сопровождать его, но потом начинает верить, что их встречи для нее — единственная передышка от обязанностей перед посланниками и мелких пакостей, чинимых другими наложницами из ревности. Он для нее спасение.

Кэ рассказывает ему о своем народе, переселившемся из Центрального Китая на побережье, чтобы заниматься жемчужным промыслом. Она признается, что исповедует буддизм и даже специально для него исполняет свою любимую мантру. Она читает наизусть реплики из пьес, которые наложницы разыгрывают для посланников, и поет отдельные куплеты из песен. Кэ ни разу не упоминает о кантонском плавучем борделе, с которого ее наняли, или запрете для наложниц ступать на берег, но он и сам знает об этих вещах. И хотя Чжи рад компании девушки, иногда розовый цвет ее нарядов и длинные волосы, развевающиеся на ветру, напоминают ему о Шу, и от этого становится больно.

Если Чжи не предстоит ночная вахта, то после прогулок он удаляется к себе в кубрик, где отдает часть собственного ежедневного рациона воды розовому кустику, который ему разрешили взять в путешествие. В эти мгновения, когда его мысли не заняты картами и лоциями, он думает о доме. Он представляет родителей и братьев в красивом деревянном доме, они сидят за столом и трапезничают жареной бараниной с зеленым луком — и все это благодаря таэлям из его жалованья евнуха. Он напоминает себе, что поступил на имперскую службу только ради возвышения семейства Ма и что тихая антипатия господ офицеров не имеет значения. Эта мысль утешает его — если только он не позволяет себе думать о Шу, что довольно сложно после прогулок с Кэ.

К концу шестой недели лоции говорят ему, что скоро они достигнут Малакки, торгового порта в Малайзии и первой базы, основанной Чжэном в предыдущем походе. Впрочем, Чжи не нуждается в навигационных вычислениях, чтобы понять: они действительно приближаются к земле. Догадку подтверждает и изменившийся запах и характер воздуха — вместо резкого и чистого он стал тяжелым и соленым.

Чжи советуется с мастером Чэнем, как лучше всего подойти к берегу, так как путь в Малакку лежит через коварный пролив Лун-Я. Они вновь просматривают навигационные лоции и разрабатывают самый безопасный для данного времени года и погоды маршрут — минуя каменистые островки и песчаные отмели на подходах к берегу, — после чего сообщают его заместителю адмирала. Спустя несколько часов волнений Чжи слышит вдалеке барабанный бой, приветствующий флот в Малакке.

Мастер Чэнь доволен тем, как Чжи помог ему проложить маршрут через опасный пролив, и дарует ему редкую возможность сойти на берег. Чжи садится в шлюпку с другими членами команды «Цзин Хэ». Они держат курс к городским стенам. Чжи замечает, что их преследует по воде какой-то гребень, утыканный острыми пиками, как на спине дракона. Он наклоняется через борт, чтобы рассмотреть гребень получше.

— Назад! — кричит рядом с ним матрос и оттаскивает его с такой силой, что лодка начинает раскачиваться.

Остальные моряки смотрят на Чжи с упреком.

— Что я сделал? — спрашивает Чжи, недоумевая, чем вызвана такая бурная реакция.

— Разве ты не знаешь? Эта тварь — игуана. Ей слопать человека ничего не стоит.

Чжи благодарит матроса, после чего извиняется перед остальными за то, что подверг их риску. Матрос, лицо которого ему знакомо, говорит, что он рулевой на «Цзин Хэ» и зовут его Юань. Чжи тоже в свою очередь представляется, называя свою роль на корабле.

Они приближаются к берегу, их приветствует колокольный звон. Выбираясь из шлюпки, Юань хвастается, что знает Малакку по предыдущему походу с адмиралом Чжэнем.

— Пойдем, я проведу тебя по всему городу, — приглашает он Чжи.

Картограф не привык к проявлениям дружбы, если не считать Кэ, поэтому не отвечает. «Юань, наверное, не в курсе, что я евнух, — думает Чжи».

— Быть может, помощник лоцмана и картограф слишком горд, чтобы позволить рулевому один раз послужить ему гидом? — дразнится Юань.

— Нет, конечно нет! — горячо отрицает Чжи, в ужасе, что такая мысль могла прийти Юаню в голову, пусть даже в шутку.

— Тогда позволь мне показать тебе Малакку.

Приободренный, Чжи соглашается.

Юань ведет Чжи по деревянному мосту через реку Малакку. Они посещают более двадцати торговых павильонов, где торгуют разнообразными вещами, неизвестными Чжи. Юань демонстрирует ему слитки олова, черное дерево, золотисто-янтарный ладан. Каждый в их дуэте играет удобную ему роль: Юань — беззаботный рассказчик, а Чжи — внимательный и безропотный слушатель. Чжи смотрит вокруг удивленным взглядом; даже поток посланников из подчиненных земель в Запретный город не подготовил его к этому калейдоскопу лиц, нарядов и языков.

Чжи вдыхает аромат неизвестных пряностей и слышит знакомый клич муэдзина. Все купцы вокруг него падают на колени посреди рынка, оборотившись лицом к Мекке, и молятся. Никогда прежде Чжи не бывал в таком месте, где его вера исповедуется так открыто. И где она так принимается. Глубоко тронутый, он опускается на колени и присоединяется к купцам в белых тюрбанах, прося у Аллаха прощения. На борту «Цзин Хэ» он позабыл о религии ради картографии. Юань стоит рядом, ждет своего нового друга.

Наши дни

Лиссабон, Португалия

Пока самолет кружил над Лиссабоном, Мара не отрывала взгляда от иллюминатора. Вид внизу почему-то заставил ее вспомнить Гонконг. Возможно, оттого, что плоскогорье резко обрывалось в океан, напоминая ей о драматических событиях, развернувшихся в Китае. А может, и потому, что оба города храбро отстроились на негостеприимных холмах. Независимо от этого она надеялась, что в Лиссабоне найдет больше ответов и меньше обмана, чем в Гонконге. Или в Италии, если на то пошло.