Министерство будущего - Ким Стэнли Робинсон

– Послушайте, – сказал он, беря себя в руки, – люди постоянно убивают других людей в состоянии самообороны. Поступать иначе сродни суициду. Поэтому люди согласны убивать. В настоящую минуту на них совершается покушение. На людей будущего.

Мэри тяжело вздохнула, не отрывая взгляда от чашки.

– Вы просто хотите, чтобы вместо вас это делал кто-то другой, – продолжал незнакомец. – Кто-то, у кого нет такого же прикрытия, и кто пострадает гораздо больше вашего. А вы тем временем сохраните приятную жизнь, уютную кухню – пусть удар принимают на себя отчаявшиеся люди, попытавшиеся что-то изменить. Те самые, которых вы обязаны защищать.

– Не знаю.

– Зато я знаю. Я таких встречал в Индии. Хотел примкнуть, да меня не взяли. Они будут делать вашу работу вместо вас. Будут убивать и гибнуть сами, устраивать мелкие акты саботажа, гнить в тюрьме до скончания жизни – и все потому, что делали вашу работу вместо вас.

– Говорите, что не примкнули к ним?

– Меня не приняли.

Лицо незнакомца исказила судорога. Он вел рукопашную с памятью.

– Они увидели во мне очередного фиранги. Чиновника империи прежних времен. Чужака, лезущего с советами, как им жить. Возможно, они правы. Я ведь тоже думал, что делал все, что в моих силах. Как вы сейчас. Я мог погибнуть из-за того, что помогал в маленькой клинике. Я действительно умер, но по какой-то неведомой причине мой организм до сих пор жив. И вот он, я, все еще пытаюсь что-то предпринимать. Я был глуп. Они обойдутся без моей помощи. Может быть, они правы. «Дети Кали» сделают то, чего не желает делать ваше агентство. Выйдя за пределы Индии, они столкнутся с трудностями и будут нести потери. Поэтому я пытаюсь продолжать их дело здесь, где я могу передвигаться свободнее, чем они.

– Вы уже кого-то убили?

– Да. – Молодой человек сглотнул ком в горле, задумался. – Меня в конце концов поймают.

– Почему вы это сделали?

– Я жажду справедливости!

– Справедливый самосуд обычно сводится к банальной мести.

Мужчина отмахнулся.

– Месть тоже сойдет. Главное, что я пытаюсь предотвратить великую жару и аналогичные вещи.

– Мы все этого хотим.

Лицо незнакомца вновь покраснело.

– А значит, должны делать больше.

В дверь позвонили.

Время далеко за полночь. У Мэри не было никого, кто бы мог потревожить ее в столь поздний час.

Мужчина прочитал эту мысль по выражению ее лица и придвинулся вплотную. Оба машинально вскочили с места.

– Вы меня выдали! – прозвучал испуганный голос в паре сантиметров от лица Мэри.

– Неправда!

Сознание собственной правоты помогло выдержать неистовый буравящий взгляд. На секунду оба застыли, охваченные паникой, молча таращась друг на друга.

– Здесь повсюду камеры, – догадалась Мэри. – Видимо, нас заметили на улице.

– Выйдите и скажите, что с вами все в порядке. – Незнакомец опустил руку в карман с пистолетом.

– Хорошо.

С бьющимся пуще прежнего сердцем Мэри спустилась по лестнице до уличной двери на первом этаже. Она открыла ее, не снимая цепочку.

Двое офицеров полиции или охранников.

– Министр Мерфи?

– Да, в чем дело?

– Нам сообщили, что вы вошли в здание с каким-то мужчиной.

– Да, – ответила она, лихорадочно соображая. – Это мой друг, никаких проблем.

– Его нет в списке ваших знакомых.

– Мне не нравятся ваши намеки, – отрезала Мэри. – Но специально для вас могу уточнить, что он сын моего одноклассника из Ирландии. Уверяю вас, никаких проблем нет. Спасибо, что присматриваете за мной.

Мэри закрыла дверь перед носом у полицейских и поднялась наверх.

В квартире никого не было.

Она обошла все комнаты. Никого. Наконец проверила дверь, ведущую на маленький балкон, нависающий над стоянкой во дворе. Балконная дверь была приоткрыта. Внизу кромешная тьма. Голые ветви гигантской липы черными пятнами закрывали часть звезд на ночном небе. Мэри выглянула за перила. По одному из квадратных пилонов, подпирающих балкон, пожалуй, можно спуститься на землю. Сама она не решилась бы, но вид молодого человека предполагал, что спуск на один этаж был ему по силам.

– Я сказала им, что вы мой друг, – сердито бросила она в темноту.

Мэри сердилась и на незнакомца, и на себя. В голове все перепуталось. Ее подташнивало. Понадобилась целая минута, прежде чем она перебрала все варианты и решила, как правильно поступить. Тогда она бегом пересекла квартиру и спустилась по лестнице до входной двери. Выбежала на улицу с криками: «Полиция! Полиция! Вернитесь! Вернитесь!»

Прибежавшие назад полицейские посматривали на нее с любопытством. Мэри объяснила, что сказала неправду, лишь бы человек в квартире не перестрелял всех троих. Он похитил ее на улице, угрожая пистолетом. Пока она разговаривала с полицейскими, преступник скрылся. Все это было правдой, хотя и неполной. Уже давая показания, Мэри поняла, что никогда никому не расскажет всю историю до конца. Есть вещи, о которых не говорят вслух.

Полицейские по рации предупредили коллег. Вынув оружие, они поднялись вслед за Мэри в ее квартиру. Министр присела на кухонный стул, отдышалась. Руки дрожали. Ночь закончится не скоро.

Спрятаться можно, убежать нельзя.

Что правда, то правда: кругом камеры. На общественном транспорте, в магазинах, на улицах. Когда Фрэнку требовалось купить еды, он проходил мимо камер наблюдения несколько раз, какой бы маршрут ни выбрал. На выезде из страны подстерегает паспортный контроль. В Европе он есть не везде, однако летучие проверки не исключены. Если менять места обитания, в конце концов нарвешься. У беглеца имелся фальшивый паспорт, но козырять им в его положении было опасно. Фрэнк застрял. Застрял в одной из самых поднадзорных стран мира.

Хорошо еще, что успел научиться, как и где прятаться. Свое убежище он выбрал на высоком склоне Цюрихберга, с видом на город, где располагались несколько участков товарищества садоводов. Террасированные ухоженные наделы пестрели небольшими деревянными сарайчиками, в которых хранились инструменты, удобрения, пестициды и прочее. У одной из будок Фрэнк отодрал боковую панель; пробравшись внутрь, он вставлял ее назад и спал на полу в спальном мешке. На рассвете тайный жилец бесследно исчезал. Фрэнк сделал сарай своей базой.

Фальшивый паспорт был выдан в Штатах на имя умершего; в документ вставили фотографию Фрэнка, и он стал другим человеком – Джейкобом Залцманом. Срок действия истекал через три года. На это же имя Фрэнк получил кредитную карту, положив на счет кое-какие деньги, а остаток сбережений разменял на бумажки по пятьдесят евро. Виза в паспорте позволяла ему не уезжать из Швейцарии еще год, дома в Америке у него якобы имелась работа, в Цюрихе на имя владельца паспорта была снята квартира. Система хорошо работала больше года. Разумеется, на доме, где находилась квартира Залцмана, тоже были установлены камеры наблюдения, но у черного входа, ведущего к уплотнителю мусора, их не было, поэтому Фрэнк иногда приходил сюда принять душ. Залцман еще и значился членом плавательного клуба на озере, и Фрэнк мог вдобавок пользоваться клубными удобствами.