Огонь в крови - Купава Огинская

— Понятно. Пустите, пожалуйста.

Абель отпустил, но как-то неохотно, настороженно глядя на меня:

— Что ты задумала?

— Одним драконом больше, одним меньше, какая разница, верно? А этот сейчас загнется, он уже едва стоит, — лицо Абеля удивленно вытянулось, он еще не верил в то, что я собиралась сделать, а я уже повернулась к отморозку и громко произнесла:

— Не знаю, как вас там, но я принимаю. Это…эххеверис…ммм, — рот мне зажали слишком поздно. Я уже сказала то, чего не должна была говорить, дальше дело осталось за ледяным драконом…

Казалось, передо мной он очутился уже на коленях, прижал мою руку ко лбу, и все. Кровь застыла в жилах от холода. Это длилось не дольше мига, но странный холодок навсегда поселился в моем сердце, соседствуя теперь с согревающим язычком пламени.

Обряд был завершен быстрее, чем я ожидала, быстрее, чем я помнила.

Тихий смешок ледяного и свирепое рычание Абеля раздались одновременно. В следующее мгновение я уже летела в снег, а ужас, позабыв о том, что совсем недавно говорил, собирался собственноручно прибить своего собрата.

— Абель! — приземлилась я мягко и тут же вскочила, не обращая внимания на забившийся в рукава снег и отмороженные пальцы. — Абель, прекрати!

Броситься к дерущимся драконам мне помешал Раданэш. Перехватил буквально в трех шагах от отморозка, лежавшего под обезумевшим от ярости ужасом, и оттащил меня подальше.

— Пустите! Вы что делаете?! — я и сама сейчас готова была рычать. Это же безумие какое-то, это же не я тут сумасшедшая, а они все!

— Не мешай, он сейчас и тебя пришибет не заметив, — прошипел король, воюя с моими локтями.

— Да я сама его пришибу, — воинственно квакнула в ответ, уверенная, что смогу. Я была злая и излишне самоуверенная, — Абель, прекрати немедленно!

Я почти не верила, что он меня услышит, но совсем не обрадовалась, когда, бросив недобитого отморозка, ужас вдруг оказался передо мной, жарко дыша в лицо.

— Прекратить? Да ты хоть понимаешь, что натворила?

Что примечательно, стоило только ему оказаться рядом, Раданэш тут же меня отпустил. И осталась я стоять под полубезумным взглядом полыхающих рыжим глаз совершенно одна. Вопреки ожиданию, страшно мне не стало. Кровь горела, я горела, и воздух горел вместе со мной, и лишь тонкая холодная иголочка, засевшая в сердце, не позволяла мне взорваться.

— А ты объясни! — побелевшее от злости лицо Абеля плавилось и дрожало. Казалось, у меня горят даже глаза. — Почему мне нельзя было этого делать? Чем ему не угодил король?!

Или они правда горели… потому что, поймав мой вгляд, Абель как-то успокоился, запал его угас, плечи обессиленно опустились, и он неохотно произнес:

— Потому что хранителями, как правило, становились женщины…

— В смысле? — наверное, впервые в жизни я чувствовала себя настолько уверенной и сильной, хотя совсем ничего не понимала и едва стояла на ногах. Стоило Абелю только успокоиться, как потух и огонь, сжигавший меня, оставив в память о себе быстро исчезающее тепло.

— Самки ледяных драконов не нуждались в хранителях, они не были агрессивны. Материнский инстинкт пробуждался еще до становления дракона, это их спасало.

Он чего-то не договаривал, это было прекрасно видно и по беспомощному взгляду, и по коротким, вымученным ответам.

— Абель. — я совершенно точно сошла с ума, ничем другим объяснить это было нельзя. Мы на материке, в Талом уделе, он — окровавленный после сражения, я — замерзшая, в нескольких шагах от нас — побитый, тоже окровавленный и очень упрямый дракон… И король, которого я недавно ударила… После такого оставаться нормальной было бы как-то неправильно. И, как самая настоящая сумасшедшая, я требовала от ужаса правды. — Я никогда не расспрашивала тебя о драконах, считала, что воспоминания о прошлом могут тебя расстроить, но сейчас я должна знать, что происходит.

— Наша кровь сильна, — неохотно и крайне туманно ответил он, — даже в браке с человеческой женщиной рождались полноценные драконы.

— И что это значит? — осторожно поинтересовалась я, прекрасно понимая, что значило это что-то очень плохое. Для меня. Зря я, наверное, так необдуманно отморозка приняла, нужно было сначала все разузнать…

— Мы живородящие, Веда. И в восьми из десяти случаев дракон брал в жены свою хранительницу.

— Иии…

— Я не собираюсь делить тебя с этим последышем ледяных гор. — презрительный взгляд, брошенный через плечо на поверженного отморозка, был запредельно красноречив.

И мне сразу стало спокойно. Я не собиралась выходить замуж за дракона, я вообще как-то замуж не собиралась и не хотела находиться в группе риска, а значит, никакой глупости не совершила.

Напротив, я спасла себя от опасности в один прекрасный день стать мамой дракончика. Моя логика почему-то дала сбой и упрямо твердила, что один плюс один — это ноль.

Абель сопел, но молча, за него ворчала я. Усердно промывала его раны растопленным им же снегом и возмущенно бормотала, почти тыкаясь носом в его плечо — темнело тут рано, а скудного света костра хватало чуть, слишком далеко от него мы расположились. Но подсаживаться ближе мне не позволяли нервы.

— А если он бешеный? А если заразу какую в раны занес? Три столетия зубы же не чистил, а если…

— Сокровище…

Камзол и рубашку ужас согласился снять спустя долгий переход, лишь когда мы добрались до леса, разбили лагерь и разожгли костер, у которого сейчас отогревался подавленный король и безвольно лежал обессиленный отморозок — обрабатывать его раны Абель запретил мне категорически.

Раданэш не знал, чего ждать, но готовился к самому худшему. Он считал, что я непременно все расскажу Абелю — я молчала. Мне казалось, что ужас сам все прекрасно знает, но он не спешил об этом сообщать… Все мы сидели на пороховой бочке, фитилек которой медленно тлел. И ждало нас веселенькое путешествие в самое пекло.

— Раны глубокие, а я даже зашить их не могу, у нас же ничего нет, — посетовала я, вытряхивая последние капли воды из фляги на драконово плечо, — что, если вы кровью истечете?

— Золотце, разве мы не перешли на «ты»? Когда ты на меня так горячо орала, мне показалось, мы стали немного ближе.

Я сидела позади него и не видела лица, но точно знала, что он сейчас улыбается. И улыбка эта злая. Нехорошая очень это улыбка.

— Простите…

— Прости, — с нажимом, я бы даже сказала — угрожающе, поправил меня он. Собственно, мне не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться и сдавленно прошептать:

— Прости. — я чувствовала себя виноватой и непроходимо глупой. И от этого было тошно.

— Какие мелочи, — насмешливо фыркнул Абель, по тону было ясно — издевается. Но дальше было хуже, он не замолчал, он продолжил говорить, и с каждым словом голос его становился все глуше и злее. Под конец ужас уже не говорил — рычал, — мы же не чужие друг другу. Подумаешь, ты приняла ярость другого дракона, разве это важно? Ну придется мне тебя с ним делить, от этого же еще никто не умирал… пока!