Фамильное проклятье - Галина Куликова

– Это нам в плюс, – сказал он. – НатравимВеронику Матвеевну на Валерия Антоновича Фокина, пусть трудится на нивепсихологии.

* * *

В понедельник и Стас, и Саша Таганов с нескрываемымлюбопытством поглядывали на Веронику Матвеевну. Та, естественно, их интересзаметила, но предпочла сделать вид, что ей это по барабану. Оба детективажелали лично наблюдать за развитием событий, но ничего не вышло. В одиннадцатомчасу в агентство поступило первое неприятное сообщение: Владимир Чекмареввыбросился из окна. Или с балкона.

– Самсонов тоже якобы свалился с балкона, –проворчал Стас.

– По крайней мере, мы точно знаем одно: Степана Фокинана квартире Чекмарева не было, – заявил Пучков.

После вчерашней разведки боем, прямо от подъезда Анастасии,Фокина «повел» один из внештатных сотрудников агентства. Пучков решил, чтоважно понаблюдать за парнем после того, как ему расскажут о проведениирасследования.

– Когда это случилось?

– Примерно около шести утра. Тело нашел сосед,выгуливавший собаку, – Чекмарев упал в палисадник за домом. Судя по всему,никто не видел, как он падал.

– Нужно учитывать психологию преступника. Один раз емуудался этот номер, и он в критической ситуации использует тот же прием.

– Выходит, Чекмарев мог рассказать что-товажное, – устало вздохнул Таганов. – А мы его расколоть не смогли. Я,в частности.

– Откуда убийца знал, что Чекмарев рассказал не все?

– А почему вы вообще решили, что это убийство? –подала голос Вероника Матвеевна. – Может быть, и в самом делесамоубийство? Вы растревожили его накануне.

– Ну и что? – пожал плечами Стас. – Он вполнеуже мог успокоиться. Чекмарев не тот человек, который мог бы наложить на себяруки.

– Давайте подумаем, что у нас есть, – предложилПучков. – Начиная с девяносто первого года у нас есть четыре трупа ираненый Фадеев. Кстати, кто-нибудь узнавал, он еще жив?

– Жив, – ответила Вероника Матвеевна. – Яслежу.

– Один упал с лестницы, второй предположительноскончался от передозировки наркотиков, двое упали с балкона. Если это убийства,то все они закамуфлированы под несчастные случаи.

– Если считать смерть Чекмарева убийством, то из этогоследует, что предыдущие три случая тоже убийства. Потому что убить Чекмареваименно теперь могли только с одной целью – скрыть предыдущие преступления.

– Не предыдущие, а предыдущее, – поправилТаганов. – Чекмарев был связан только с Павлом Локтевым.

– Хорошо. Допустим, Локтева кто-то действительноотправил на тот свет. – Пучков постучал ручкой по столу. – Из этогововсе не следует, что та же участь постигла Торопцева и Самсонова.

– Но почерк! – воскликнул Стас. – Самсонов,который вроде бы не имеет ничего общего с Чекмаревым, упал с балкона!Следовательно, если этих двоих что-то и связывает, то именно личность убийцы!

Все это напоминало Стасу логические задачки, которые он таклюбил решать в электричках в студенческие времена. Четверо мужчин зашли вмагазин «Охотник и рыболов». Того, который купил удочку, звали не Василий и неИван. Мужчина в клетчатой рубашке купил не грузило и не поплавок… Семеном звалимужчину, на котором не было свитера…

– Хорошо, – подытожил Пучков. – Будемсчитать, что убийца существует.

– Существует и действует, – сказал Стас. –Одну ниточку, которая могла бы привести к нему, он уже отрезал. Я имею в видусмерть Чекмарева. Но, на мой взгляд, у нас есть еще одна ниточка.

– Регина Никонова?

– Могу с уверенностью сказать: что эта женщина не жилав гостинице «Северная». Кто-то жил там вместо нее. С ее паспортом.

– Я уже дал эту информацию оперативникам, расследующимдело о покушении на Фадеева, – сказал Пучков. – Если у них что-тобудет, они мне сообщат.

– Ты не хочешь, чтобы мы друг друга дублировали?

– Зачем? Они расследуют автономное дело о покушении наФадеева. А мы рассматриваем это покушение в связи с фамильным проклятием, вцепи других смертей. У нас разный подход, а пользоваться можно одной и той жеинформацией. В данном случае в обмене сведениями выгода взаимная.

– Кто бы спорил, – пробормотал Стас.

У него тем временем созрела идея – показать Анастасии всематериалы, собранные по делу о так называемом фамильном проклятии. Вдруг в этомворохе бумаг она сможет углядеть что-то, ускользавшее от него самого? Онпозвонил Анастасии на работу. Мужской голос, ответивший на звонок, показалсяСтасу преувеличенно суровым и неприветливым:

– Горянский.

– Анастасию. Будьте добры.

– Назовитесь, пожалуйста.

«Ах ты, чертов дамский угодник, – подумал про себяСтас. – Любопытствуешь?» Он забыть не мог, что Горянский имелнепосредственное отношение к Анастасии. Пережил двух ее женихов и все жепродолжает вертеться около. «Минуточку, – одернул себя Стас. – Якак-то легкомысленно отнесся к Горянскому. И все потому, что он не был знаком сТоропцевым. Зря я это…»

– Так как вас представить? – допытывался Горянскийна том конце провода.

– Станислав Бессонов.

– Она занята, – секунду помедлив, сообщилЗахар. – У нее клиент. Извините.

Он положил трубку, и Стас презрительно хмыкнул. «Что ж, этаженщина кого угодно сведет с ума», – думал он, вспоминая переменчивыеглаза Анастасии, и ее сдержанное дружелюбие, и смущение, которого онастеснялась. Он окинул мысленным взором всю ее тоненькую фигурку и тут жевспомнил, что говорила Вероника Матвеевна о браке. Желание сделать Анастасиюсвоей, обладать ею, защитить от посторонних посягательств было настолькосильным, что Стас даже испугался. Вечером он поедет к ней на работу, онпридумал хороший повод для встречи – показать все документы дела. Они сядутрядом – близко, опасно близко, и он почувствует тонкий запах ее духов…

– Стас, когда у тебя день рождения? – спросил СашаТаганов, присаживаясь на краешек клиентского кресла. – Кажется, в декабре?

Стас попытался поймать взгляд Таганова, но у того бегалиглаза.

– Понимаю, – сказал Стас. – У тебя для менявнеплановый подарок.

– Это Вероника меня заставила. Ты вчера с ней потелефону вечером разговаривал?

– Ну?

– И проболтался, что твоя жена собирается делатьочередную подтяжку лица.

– Ну?

– Ну-ну, баранки гну. Вероника сказала, что в стольюном возрасте так часто подтяжки лица не делают.

– Ну?

– Еще раз скажешь «ну», дам по голове. Вероника уверена,что ты втюрился в Шорохову. Вообще-то она ужасно сентиментальная, ты незаметил? Однажды прихожу я вечером, часов в одиннадцать, в агентство. Мне надобыло оставить отчет у Пучкова на столе. На улице гроза, я весь вымок, какбездомный пес, а она сидит здесь, все лицо в красных пятнах, обняла себя заплечи, ноги подобрала – и рыдает.