Сотник. Позиционные игры - Ирина Град

– Плату с родичей и наставников мы не берем, раз Макар твоего сына в свою семью принимает, то и в учебу его возьмём. Я за тех, кого под свою руку взял, перед Богом отвечаю, но и спрашиваю с них полной мерой. Если ты сына МНЕ доверяешь, быть по сему… – не спеша, с расстановкой проговорил Мишка и увидел, что командир лешаков понял его правильно. Кивнул утвердительно.

– Быть по сему, боярич. Будете уходить – заберете с собой моего отрока. Он тут недалеко дожидается.

Медведь поворочался на своем бревне, усаживаясь поудобнее, и продолжил, как будто не сворачивал с главной темы:

– Бояр у нас двое, боярич. Второй – Тимкин отец. Гадаешь, небось, почему Тимка так важен оказался? А вот потому и важен, что он – ключ к своему отцу, а его отец – ключ к Мастеровой и ко всем делам Журавля. Да и не только Журавля. Он себя всегда велел называть Мастером Данилой. И он тоже сильно недужен. Потому и сыну уже два года на глаза не показывается, и людей сторонится. Они с Журавлем так договорились. А Тимофею под страхом смерти говорить не велено, что отец рядом – в той же крепости, что и Юрка. Вот за боярином Данилой люди пойдут, тем более, если у него за спиной сила встанет. И Журавль слово его и своего сына сдержит.

То, что у нас кто-то воду мутит, пока Журавля нет, Данила давно понял, но кто за всем этим стоит – не знал. Он и мне поверил только тогда, когда я к нему с известием про Тимофея пришел, хотя и сейчас, наверное, сомневается. Да я бы на его месте и сам сомневался. Но Гордей погиб, и говорить с вами больше все равно некому, а Мастер Данила с себя ответственность за людей не снимает.

– Чем же ваш боярин так занедужил, что сыну показаться не пожелал? – недоверчиво покрутил головой Мишка. – Ну, Гордей, понятно – мастеров спасал, потому собой рискнуть не побоялся. Но внуком… Сыну своему он и приказать мог?

– Не отцом боярину Гордей был – тестем. А чем недужен – это ты у него самого спросишь… Скажу только, что мало кто знает, что тот ученый человек, что у Журавля якобы в заточении, на самом деле Мастер Данила и есть. Считают, что пропал он. Пустили слух, что по делам уехал и сгинул, но может ещё вернуться. А этот, дескать, совсем другой – невесть откуда появился.

– Ученый человек в клетке? – от удивления Мишка аж поперхнулся. – Боярин?!

«Да что там за парижские тайны, прости господи! Сан Саныч совсем умом повредился вместе с этим Данилой Мастером или лавры Дюма покоя не дают? Бред… Постановка адаптированного под Бажова «Человека в железной маске» в поселковом клубе силами местной самодеятельности…»

– Ближние – знают, но боярин сам каждого упредил, что язык вырвет в случае чего, – пожал плечами Медведь. – А узнать… Его сейчас не узнаешь, он на себя не похож. Я и то с трудом угадал, когда он нурманам меня до себя допустить велел.

– Что, Хозяйка Медной горы к себе зовёт? – не удержался от ехидства Мишка и тут же пожалел о сказанном. Лицо Медведя вновь окаменело, и он впился взглядом в боярича, будто собирался его сейчас этим взглядом в землю вогнать.

– И ЭТО знаешь? – криво усмехнулся он и кивнул. – Зовет… Говорят, рассердил он ее – едва ноги унес. Вот она и мстит теперь… Но сейчас прежний Мастер и боярин возвращается, и его вспомнят. И послушаются, если он своё слово скажет народу. А что Тимку не захотел в крепость брать… Я бы тоже не хотел, чтоб мои сыновья меня таким видели… Но сдается мне, не только в этом дело: нурманам он не шибко доверяет. То ли у него на это причины есть, то ли его недуг тому виной. Себе доверять стал – и то спасибо.

«Ни хрена себе! Сан Саныч, похоже, тот ещё затейник по части «сказку сделать былью» – вы уж поосторожнее, сэр Майкл, а то так дошутитесь… И что значит: Хозяйку обидел? Неужели они до Урала смогли добраться и там нашустрили? Или это Журавль своим подходящую к случаю – и имени – легенду запустил? В принципе, после Феофана Грека вполне стоило чего-то такого ожидать…

Только ли нурманам доверия у этого Данилы Мастера нет? А Журавлю? И самое главное – Данила – кто он? Ваш с Сан Санычем коллега или местный кадр?.. Дожили – плюнуть некуда стало, чтоб в своего современника не попасть…

Стоп! Рано делать выводы. Нет хотя бы минимально необходимого объема информации, а потому имеющиеся факты строго фильтруем, во внимание принимаем, но и только. Вот когда лично с гражданином Мастером встретимся и все кусочки мозаики на место окончательно приладим, тогда и сможем оценить картину во всей ее полноте и многообразии.

Если хорошо подумать, то за кого бы вы того же Тимку Кузнечика приняли, если бы про него только стороной услышали? Со всеми змеями, чертежами, ювелирными изделиями и прочими радостями, про которые вам успели рассказать, чем он не клиент милейшего доктора Максима Леонидовича? Вот то-то же. И даже если на этот раз вы угадали и на вопрос «третьим будешь?» получите утвердительный ответ, то тем более опасность увеличивается многократно. Никаких сантиментов по поводу встречи с «земляками» ожидать не приходится. Что вы про него знать можете? Вспомните-ка, где доктор себе «подопытных кроликов» вербовал, включая вас самого, кстати? Вот то-то же. Мало вам Журавля…»

– Всем доверяют только глупцы, никому – безумцы, – пожал плечами Мишка. – Разумные же предпочитают иметь гарантии. Что нам твой боярин предлагает и чего хочет взамен?

– У нас два боярина, – терпеливо напомнил Медведь. – И один без другого решать не станет. Тем более я за них говорить не могу. Ты ведь без деда тоже окончательное слово не скажешь? Он воевода, значит, и договор будет между ним и нашими боярами, когда Журавль вернется. Но Данила вам сына уже доверил. Вы его приняли и своим признали. Остальное сам понять должен, если такой умный. Твои слова я Даниле передам и ответ его тебе принесу.

Только нам до возвращения Журавля надо продержаться. А Журавлю – благополучно вернуться. Мирон сам себя в угол загнал, а потому опасен. По его уже не выходит, но разнести все, что не способен ухватить, он ещё может, потому как для всех, пока боярина нет, он от его имени говорит. Сейчас вот на христиан с чего-то взъярился – тех, которых Моисей пасет. Мироновы вертухаи за ними по лесу рыщут, велено всех, кто с ним в лесу обретается, выловить и к Мирону доставить.

– Так вроде и раньше их у вас не жаловали? – удивился Мишка. – Облавы устраивали да взять не могли. С чего вдруг сейчас переловят?

– Э-э-э, боярич! – Медведь скривился. – Зеленый ты ещё! Не пробегали бы они столько по лесам сами по себе, словили бы давно. Я бы и словил. А Моисей по всем весям свободно ходил, проповедовал… Думаешь, христиане, что тайные, что явные старостам неизвестны, и среди них разговорчивых нет? Ну, разве что рыбой и прочим торгуют помимо боярина. Вот за это, да – гоняли, но тоже… – Лешак усмехнулся чему-то и прищурился на Мишку. – Боярин их прозывает занятно: фарца. Говорит, мол, это тараканы в запечье – проще дом спалить, чем их из всех щелей вытравить. Неизбежное зло. Но коли обнаглеют и на свет полезут – давить без жалости. Вот и давили, но в меру.

С Моисея пользы больше, чем вреда – проще за одним пастухом приглядывать, чем распуганных баранов по лесу собирать, особенно, когда тот пастух их усмиряет и от дури разной удерживает. Всерьез за них Мирон только недавно взялся. К Моисею в лес вроде бы мастер один подался с дочкой. Не из нашей Слободы – оттуда сбежать разве что Гордей смог, и то с моей помощью.