Особенная семья - Холли Джейкобс

Лайам закашлялся и лишь через некоторое время, чуть отдышавшись, смог выговорить:

– Надеюсь, ты не хочешь сказать, что добавляешь меня к списку приятных мелочей?

Несмотря на проведенную с ним ночь, Анна почувствовала, что краснеет.

– Нет, ну что ты! Нет! Я имела в виду, что не ищу эпической любви из серии «они жили счастливо и умерли в один день». Я ищу отношений, которые сделали бы меня счастливой сейчас. Когда я перестану ощущать это счастье, отношения закончатся.

– А сейчас?

– Ты делаешь меня очень счастливой! – Она посмотрела на часы. – Но мне все равно надо уйти прежде, чем кто-нибудь нас поймает.

Он рассмеялся:

– Но позже ты вернешься позаниматься с Колмом?

– Да. Позже.

Она обнаружила свою рубашку в холле за углом, в стороне от двери в спальню Лайама. Носки отыскались на лестнице. Анна не собиралась гадать, почему именно носки она вчера сняла первыми. Вчера вечером ей в этом, должно быть, виделся какой-то смысл, но сегодня утром такая последовательность показалась ей странной.

Наконец с одеванием покончено. Она готова к выходу. Но сначала надо добраться до машины, которая всю ночь простояла на подъездной дорожке. Это означало, что все соседи в курсе: Анна провела здесь ночь. При мысли об этом она почувствовала себя неловко. Опять же она прекрасно понимала нелепость этого ощущения. Она взрослая женщина и имеет полное право ночевать, где захочет. И все-таки она надеялась, что никто не увидит, как она тайком пробирается к своей машине.

Она уже протянула руку, чтобы открыть дверцу машины, когда Патрик окликнул ее по имени и помахал рукой. Он стоял на своей террасе с газетой в руке.

– Доброе утро, Анна!

Она с трудом заставила себя тоже махнуть в ответ:

– Доброе утро, Патрик.

Она открыла дверцу и скользнула за руль. Ей хотелось только добраться до дома и залезть под душ.

Ей совсем не хотелось рассуждать о том, почему, уходя таким образом, она испытывает сильное чувство вины.

Путь стыда. Ей приходилось читать статьи на эту тему. О женщинах, которые выходили на следующее утро после свидания из дома мужчины в той же одежде, в которой пришли вчера.

Вообще Анна старалась никогда не смешивать работу и личные дела, но сейчас, вместо того чтобы обдумать и взвесить собственные поступки, она решила отдаться своему счастью. Потому что в данный момент она была очень-очень счастлива.

Две недели спустя Анна и Колм стояли на парковке у рынка Келлера. Ей с трудом верилось, что наступила середина июня и что она занимается с Колмом уже целых два месяца. Внутри ощущалась нервная дрожь – как всегда, когда очередной клиент начинал самостоятельно передвигаться по городу.

Она пыталась успокоить себя. Говорила, что подготовила Колма, насколько это вообще возможно. Последнее время они часто пользовались автобусом, а уже две недели ежедневно ездили за продуктами для дома на рынок Келлера. Колм прекрасно знал маршрут и понимал, что если вдруг запутается, то сможет спросить у водителя.

Она могла повторить свои инструкции еще десять раз, но беспокойство от этого не уменьшилось бы. Такое бывало уже не раз. Но в этот раз она тревожилась даже сильнее, чем обычно, потому что Колм давно уже перестал быть для нее просто клиентом.

Теперь он был Анне другом. Родственной душой. Человеком, с которым ей по-настоящему приятно было общаться; она уважала его и даже иногда училась у него. Колм оказался необычным, особенным человеком, и Анна это прекрасно понимала.

Не стоило этого допускать, но теперь предпринимать какие-то меры было уже поздно. Дело сделано. Она уже не смогла бы вычеркнуть Колма из сердца – не больше, чем оттолкнуть Лайама.

Братья Франклин обладали своей, какой-то особой неотразимостью.

– Так, проверим еще раз. Сотовый телефон при тебе? – спросила она.

Колм похлопал по левому карману джинсов:

– Можешь проверить.

– А деньги на проезд?

На этот раз он похлопал по правому карману:

– Ага.

– И ты помнишь, что собираешься сделать?

– Я еду до Мэйн-стрит, где мы сходили, когда ездили на пикник, там пересаживаюсь на другой автобус и еду домой.

– Правильно. А адрес помнишь?

Он послушно повторил свой адрес, затем добавил:

– А еще я не должен разговаривать с незнакомыми. Не должен выходить из автобуса нигде и ни с кем, только на своей остановке.

– Правильно.

– Потому что большинство людей хорошие, – продолжал он, – но иногда попадаются и плохие, и никто не может сказать по внешности, хороший человек или плохой. Важно то, что внутри. Важно, какое у них сердце – большое, как у меня, или маленькое, как у этого типа Бартла, который побил Лайама.

Лайам вряд ли понимает, подумала Анна, как растревожил в свое время Колма тот давний инцидент. Каждый раз, когда они с Анной садились в автобус, Колм вспоминал и начинал говорить о нем. И каждый раз фамилия Бартл в устах Колма звучала как ругательство, совершенно чуждое его мягкой натуре и легкому характеру.

– Правильно, по внешнему виду невозможно определить, у кого большое сердце, – согласилась она.

Колм протянул руки и обнял ее.

– Не беспокойся, Анна. Ты хорошо меня научила. Я поеду на этом автобусе, потому что если я смогу научиться орити… – Он приостановился.

– Ориентироваться, – подсказала она.

Он энергично кивнул:

– Да, ориентироваться, то я смогу делать что угодно, например получить работу, правильно?

Анна уже начала подбирать для Колма подходящую работу и с неделю назад успела поговорить об этом с Заком Келлером, владельцем рынка Келлера. Зак сумел сделать семейный бакалейный магазинчик важной частью сообщества, и не только как место покупки продуктов. Зак давно хотел взять на работу кого-нибудь из клиентов «Рассвета», и Анна подумала, что Колм окажется здесь на своем месте. Он сможет выполнять поручения, которые окажутся ему по плечу, и одновременно получит возможность общаться с людьми. Именно поэтому первой самостоятельной поездкой Колма должна была стать поездка от рынка Келлера.

– Правильно. Когда ты сможешь самостоятельно ездить на автобусе, придет время подумать и о работе – после того как мы поговорим с Лайамом, конечно.

Улыбка Колма испарилась как по волшебству, сменившись озабоченным выражением.

– А Лайам мне разрешит?

Ей хотелось уверенно сказать, что Лайам разрешит. Она и правда так думала. Но пока они об этом не говорили. У них в последнее время сложились такие прекрасные отношения, что ей очень не хотелось раскачивать лодку. С этим новым Лайамом – возлюбленным – Анна чувствовала себя дома, но боялась рисковать. Ей казалось, что стоит сделать хоть шаг назад, подтолкнуть в неверном направлении – и можно разбудить в нем того мужчину, который впервые пришел тогда в «Рассвет».