Научный баттл или Битва престолов. Как гуманитарии и математики не поделили мир - Анника Брокшмидт

Точно так же обстоят дела с другим историческим событием, которое и сегодня является определяющим для жизней многих миллионов людей. В следующем раунде на стороне гуманитариев поборется парочка, какую встретишь только на распродаже «два по цене одного». Это команда, представленная книгопечатанием и лютеровскими тезисами! Изобретение печатного станка с подвижными литерами и 95 тезисов Мартина Лютера перевернули мир с ног на голову. О том, что 1517 год, когда Мартин Лютер вывесил свои тезисы на двери Замковой церкви в Виттенберге, — важная веха в истории церкви, уже упоминалось. То, что католическая церковь должна была реформироваться, по мнению Лютера, стало причиной разрыва между католиками и принявшими реформацию христианами. Но вовсе не обязательно это событие должно было привести к церковному расколу и уж тем более к многочисленным войнам внутри отдельных государств и между ними. В те времена люди вступали в союзы, основанные на приверженности к тому или иному канону, на общем вероисповедании. Тридцатилетняя война увенчала этот кровавый передел, который поставил под вопрос дальнейшее существование Европы как политически состоятельного субъекта. Тому, кто избежал гибели, грозила смерть от голода. И только Вестфальский мир 1648 года приостановил эту бойню во имя Господа.

Насколько напряженными остаются отношения между католиками и протестантами, показали события 1980-х годов[32] в Северной Ирландии: несколько лет там фактически шла гражданская война, в которой приняли участие, с одной стороны, католики, преданные республике, и бойцы Ирландской республиканской армии (ИРА), а с другой — юнионисты — евангелические христиане. В Шотландии самые крупные футбольные клубы до сих пор, во всяком случае теоретически, имеют четкую конфессиональную принадлежность: Celtic — это католики, Rangers — евангелики.

Зачем мы привезли на бой печатный станок? — спросите вы. Во-первых, книги — это источник энергии для любого гуманитария. Как раз в этом нас часто упрекают соперники, представители естественных наук, в том, что мы запираемся в башнях из слоновой кости, окружаем себя стопками книг, которые, кроме нас, никто не стал бы читать и содержание которых мы затем невнятно и высокопарно транслируем в мир. Без книг гуманитарий не смог бы существовать, это предмет из списка первой необходимости. Пока естественники не начали кричать о том, что книгопечатание изобрели люди из их лагеря, позволю себе заметить, что оно произвело революцию в истории книги и имело громадное влияние на письменность. А к письменным источникам чаще всего и с наибольшим удовольствием обращаются историки. Благодаря печатным станкам историкам Нового времени живется привольнее, чем историкам Средневековья и тем более Античности, поскольку количество поздних источников во много раз превышает число более ранних (а потому студенты-историки при зачислении в университет должны поклясться в верности печатному станку и поучаствовать в ритуальном уничтожении тетради).

Но — и это куда более веский аргумент — печатный станок не только производит источники, он и сам является таковым. Печать при помощи подвижных литер, отодвинувшая на задний план все прочие методы книгопечатания примерно с 1450 года, принадлежит к обширной категории иных источников, с которыми историки имеют дело, — вещественным. В том числе и поэтому история техники — отдельное направление внутри исторической науки.

А теперь, когда мы расставили все точки над i, вперед к вершинам! Противники засучили рукава и, обменявшись парой коротких ударов, пока держат дистанцию. Некогда книги были привилегией богатеев и знати, поскольку изготавливались в основном монахами из дорогих материалов и дорогих красок. В монастырях, открытых всем ветрам, они старательно выводили буквы и расписывали страницы. А печатный станок позволял создавать книги быстрее и дешевле. Кроме того, он позволял их размножать. Победоносный путь книгопечатания по миру освободил людей от гегемонии католической церкви в толковании священных книг. А Лютер и книгопечатание вместе поспособствовали тому, что во многих регионах и вовсе исчезли исповедники, и таким образом христианин оказался в непосредственном контакте с Писанием, небом и Богом, ему более не нужны были посредники. Но и это еще не всё: также и Великая французская революция 1789 года не состоялась бы, не будь на свете печатного станка. Если бы для пропаганды революционных идей использовали листовки, на изготовление которых могли уйти годы, переворот был бы обречен на неудачу. И небольшая заметка на полях: книжные пресс с подвижными литерами были известны намного раньше в Китае и Корее, но они не позволяли печатать материалы в больших количествах, в отличие от изобретенных в Европе машин. К сожалению, ни один из путешественников не принес это восточное знание в наши края. Книгопечатание и радикальные идеи Лютера слились в безудержном потоке небывалой мощи и обрушились на Европу.

Между тем изменения не всегда бывают вызваны одним человеком. Иногда усилия многих людей объединяются в одном порыве, постепенно обретающем силу, способную сдвинуть махину социального строя. Сегодня нам может показаться невероятным, что всего сто лет назад женщины в Германии не имели избирательного права. Но и в остальном мире картина была примерно такой же: более половины населения земного шара не имело права выбирать своего правителя. Финки были первыми в Европе, кто смог принять участие в голосовании. Это случилось в 1906 году[33]. Немецкие политики одарили такой привилегией соотечественниц только в 1918 году. Француженкам пришлось ждать до 1944-го. Швейцарский кантон Аппенцелль-Иннерроден допустил жительниц на избирательные участки и вовсе только в 1990 году. В 90-м! Тогда как в Новой Зеландии женщины получили право голоса уже в 1893-м. В северной части земного шара либерализация процесса голосования шла значительно медленнее. Если не принимать в расчет Лихтенштейн с 1984 годом и Саудовскую Аравию с 2015-м.

Но благодарить за свои права женщины должны не какие-то правительства из незапамятных времен, а других женщин, которые вступили в неравную борьбу. Однако к какой области гуманитарных наук отнести этот переломный пункт в истории человечества — обретение избирательного права женщинами? Большой вопрос. К социологии? Политологии? Может, к юриспруденции? Наверное, всего понемногу, ведь в конце концов история женской эмансипации может быть проанализирована и проработана только на стыке всех этих дисциплин.

Начало этому процессу было положено в Европе, и мирным его точно назвать нельзя. К началу XX века рождаемость пошла на спад. Женщины взбунтовались и выступили против устоявшихся социальных и гендерных стереотипов; в этой атмосфере появился повод задуматься и о политических правах. Это было время так называемых суфражисток, «борчих» за равные права для мужчин и женщин, число которых в Великобритании и США росло год от года. Их название происходит от французского слова suffrage, то есть «избирательное право». Они представляли собой наиболее воинственный блок разраставшегося женского фронта, и этот блок стал ночным кошмаром чиновников и закоснелой буржуазии. В 1903 году Эммелин Панкхёрст основала Женский социально-политический союз (англ. Women’s Social and Political Union). Правда, эти новые амазонки все еще носили платья до пят и корсеты, но уж точно не уступали древним воительницам в боевитости. Они вполне успешно сопротивлялись обществу, где все решения принимали мужчины. Их методы были разнообразны — от курения на публике, абсолютно предосудительного поведения в глазах общественности, до демонстраций и голодовок, которые в конце концов и привлекли к ним всеобщее внимание. Кульминацией стал протест 1913–14 годов: тогда дело дошло до поджогов и метания бомб. В качестве целей они выбирали здания правительства и банки, но были среди них и частные дома. Так, в 1913 году они атаковали дом британского министра финансов Дэвида Ллойда Джорджа. Протест стал настолько громким, что невозможно было игнорировать его и дальше. И это имело последствия для суфражисток. Некоторые из них оказались в заключении, и когда в тюрьме они объявили голодовку, их подвергли принудительному кормлению в грубой форме. Движение не лишено было радикальных черт, недаром их девиз гласил: «Действия, а не слова». Во время одной из демонстраций 18 ноября 1910 года суфражистки попытались проникнуть в британский парламент, и это их намерение было жестоко подавлено полицией и оказавшими ей содействие случайными прохожими. Поводом для демонстрации стало заявление премьер-министра Генри Герберта Асквита о перенесении сроков рассмотрения так называемого «примирительного билля» (англ. Conciliation Bill), который должен был гарантировать женщинам старше 30 лет избирательное право на определенных условиях. Демонстрация вылилась в потасовку, многие демонстрантки были арестованы. Этот день вошел в британскую историю как «черная пятница» (как мы видим, это словосочетание когда-то имело совсем другое значение, а сегодня нам первым делом приходит на ум финишная прямая американских распродаж, когда нужно успеть «потребить» как можно больше).