Конфуций и Вэнь - Георгий Георгиевич Батура

Конфуций знал из древних текстов, что Дэ можно «передавать» от себя другому человеку, т. е. этим Дэ можно «делиться». Как, например, в древности это делал «Сын Неба», когда «передавал» свое Дэ своими ближайшими аристократами. Для этого существовали специальные узаконенные ритуальные практики: застольные беседы с вином или ритуал «дарения». И Конфуций полагал, что подобное можно осуществить и в современном ему Китае.

В этом отношении – в определении предназначения Цзюнь цзы и в возможности его влияния на правителя – Конфуций был идеалистом. Китай к его времени кардинально изменился, и главное заключалось в том, что изменился сам внутренний мир китайца. «Духовное сердце» всей высшей знати Китая давно уже утратило первоначальную чистоту и «веру [в духов]». Такое изменившееся «сердце» человека уже не было в состоянии увидеть и прекрасное необычное «свечение» Вэнь-вана, о котором сказано в древних китайских текстах. Нет сомнения в том, что в какие-то минуты своей жизни «светился» и Конфуций (как Моисей, например, или как «просиял» наш Серафим Саровский перед помещиком Мотовиловым в зимнем Саровском лесу). Но в Лунь юе такое необычное событие не отмечено, потому что даже ученики Конфуция уже не были способны это увидеть. Евангельские «простосердечные» иудеи-ученики Христа все еще были в состоянии видеть «свечение» (Преображение) их Учителя, а ученики Конфуция – уже нет, т. к. были воспитаны и жили в совершенно другой реальности.

Здесь, к слову, следует отметить, что обстановка и беседы, описанные в тексте Лунь юй, производят впечатление гораздо более современного и развитого во всех отношениях общества, чем все то, почти примитивное, что мы наблюдаем в евангельском тексте, даже с учетом уже присутствующего там греческого трикли́ния (большой скамейки для возлежания на пирах). А ведь мир Конфуция «старее» евангельского почти на 500 лет! И это – большой вопрос к исследователям древних теекстов. Потому что та греко-римская цивилизация (а ей предшествовало длительное развитие цивилизаций египетской и шумерской), в которой вращались еврейский и мандейский миры времени проповеди Христа, – причем, к этому времени уже сотню лет существовала греческая Септуагинта! – должна была бы быть гораздо более рзвитой во всех отношениях, чем китайская времени Конфуция. Но мы этого не видим при сравнении текстов, хотя евангельские события описывают Иерусалим, древнюю столицу евреев, большой цивилизованный торговый город. Парадокс? Но это, как мы уже упомянули, вопрос к будущей науке. И дело здесь вовсе не в том, что Китай времени Конфуция был «выше» средиземноморской цивилизации времени Христа.

Для того чтобы такое «внутреннее свечение» увидеть, – а оно имеет место и в наши дни – надо быть… человеком по своему внутреннему миру, а не по одеваемому на себя галстуку или пиджаку и по своей принадлежности к нашему человеческому роду, как отдельному биологическому подвиду. Надо быть а́нтропосом, как это называл Христос. А таковых в окружении Конфуция уже не было. Его лучшие ученики даже смысл иероглифа Жэнь не могли понять, не говоря уже о Дэ или Вэнь, – тех категориях, которые Конфуций пытался использовать в их исконных древних значениях.

И если в христианстве со временем все-таки нашелся человек, который своим опытом прошел весь Путь (греч. ходо́с), предложенный Христом – мандей Иоанн (вряд ли апостол), создавший Четвертое каноническое Евангелие, – то судьба Учения Конфуция оказалась плачевнее. Китай так и не родил такого человека, который смог бы правильно понять и объяснить Учение этого величайшего гения человечества. Понять для того, чтобы предложить его Учение всему миру. Предложить всем тем, кто не довольствуется обычной животной жизнью нашего «подвида».

И в этом отношении другой такой книги, как Лунь юй, у человечества просто не существует. Лунь юй – это наш первый, но и главный шаг от состояния «животного» к состоянию «человек». Этот шаг пытались реализовать и реализовали многие аристократы Раннего Чжоу, – но они осуществили это только для самих себя, как для замкнутой касты – с целью становления «духами верха». Главным естественным следствием такого Дао было справедливое управление государством, т. е. всем народом. Конфуций, но уже через 500 лет, предельно ясно и четко объяснил эту древнюю «философию» всем тем, кто «имеет уши», – объяснил, что́ именно надо для этого делать и ка́к. Но, к сожалению, его не услышали, потому что «уши» у китайцев династии Хань стали такими же крошечными, как и евангельское «ушко иглы».

По представлениям древних чжоусцев в «мире духов» нет наших земных отличий: богатый ты или бедный. Там есть «духи верха» и «духи низа» – неприкаянные страдающие полусущества. И Конфуций это прекрасно понимал. Но понимал он также и то, что только в благополучном, мирном и справедливом духовном государстве у человека появляется возможность думать о том, что́ его ожидает после окончания земного поприща.

«Все люди выходят из этой жизни через дверь Смерти. Почему же они не идут моим Дао?» – восклицает он с удивлением и болью за своих соотечественников.

Факультативное Приложение к разбору терминов

Мы, фактически, завершили вводное рассмотрение основных категорий Лунь юя. При этом мы в своих рассуждениях основывались на определенной последовательности в получении человеком духовного опыта. Откуда мы знаем, что эта последовательность именно такова? Наш ответ: «Из логического исследования духовной жизни Раннего Чжоу, из самого текста Лунь юй и из собственного духовного опыта» – вряд ли вызовет доверие у обыкновенного читателя и вряд ли покажется ему убедительным. Поэтому в заключение такого общего рассмотрения категорий Лунь юя целесообразно провести параллель или сравнить последовательность ступеней того духовного опыта, который зафиксирован в Лунь юе и в Евангелиях, – с очередностью прохождения индийским йогом тех ча́кр («вихрей», «колес»), которые фигурируют в классических текстах йоги (в том числе, в та́нтрах). Пусть читатель не пугается этой новой темы нашего разговора, которая, как будто, не имеет никакого отношения к тексту Лунь юй, – мы постараемся не утомить его длинными объяснениями, а скажем об этом возможно коротко.

Это необходимо сделать для того, чтобы та последовательность духовного пути человека, которую мы только что показали, и которая являлась базовой для культивации Дэ в Раннем Чжоу (а отсюда – и у самого Конфуция), не показалась бы читателю вымышленной. Ведь несомненно то, что все мы склонны гораздо больше доверять опыту многих поколений индийских подвижников и их тысячелетней практике, направленной на поиски путей освобождения (мо́кша), чем всему тому, что читатель прочитал в предисловии к переводу текста Лунь юй. Тем более что такое доказательство не займет много времени у нашего любознательного читателя.

Итак, те упанишады йоги, которые подтверждают правоту всех