«Пощады никто не желает!» АнтиЦУСИМА - Глеб Дойников

Сначала на «Быстром» близким разрывом шестидюймового снаряда сорвало перо руля. Эсминец, управляемый машинами, завилял как пьяница, выходящий из бара в полночь. Минерам пришлось, под сочный морской мат командира, пускать торпеду из носового аппарата, целясь «в сторону» колонны японских линкоров. После этого «Быстрый» лег право на борт, и командир попытался идти прямо, чтобы минеры смогли прицелиться из кормовых поворотных аппаратов. Увы, на следующем за ним «Властном» в точности повторили маневр и отстрелялись торпедами почти одновременно. Единственным русским миноносцем, имеющим не разряженные торпедные трубы, оказался «Безупречный». Одинокий дестроер упорно продолжал идти в атаку на строй японцев. Теперь по нему вели огонь почти все орудия левого борта семи броненосцев, игнорируя все русские эсминцы, уходящие от них. Но командир маленького кораблика, капитан второго ранга Иосиф Александрович Матусевич, решил сражаться и выполнять приказ до конца. Его корабль единственный смог приблизиться к японцам на расстояние, с которого слабосильные русские торпеды представляли для них реальную опасность. Даже получив снаряд среднего калибра в машину, на теряющем пар и ход миноносце он до конца выполнял приказ «заставить японцев отвернуть». Нос окутанного паром дестроера был рукой командира направлен на борт «Конго». А после пуска торпеды из носового аппарата остатки пара и управляемости были потрачены не на попытку уйти подальше от японской колонны, а на курс, обеспечивающий наиболее удобное прицеливание их поворотных труб.[23]Засыпанный снарядами всех калибров, «Безупречный» развалился на части и ушел под воду спустя пять минут после пуска последней торпеды. Через полчаса с проходящей мимо места его гибели «Оки» сбросили складную шлюпку и пробковые койки. Только через полтора часа после погружения миноносца «Варяг» и «Богатырь» смогли застопорить ход в месте его гибели и спустить шлюпки для спасения уцелевших членов экипажа. Таковых к этому моменту оставалось семнадцать человек. Командира среди них не было.

На «Рюрике» Трусов пытался как можно более полно использовать паузу, купленную столь дорогой ценой. Чтобы увести свой покалеченный крейсер с дороги главных сил японского флота, он приказал «срезать угол» и повел корабль как можно ближе к паре «Микаса» и «Фусо». Оба эти гиганта были избиты немногим слабее самого «Рюрика», но все еще оставались очень опасными противниками. Вдобавок к этому рядом с ними держался и старый китайский трофей «Чиен Иен». Того разглядел с «Мияко», что его добыча ускользает. В способность двух своих поврежденных броненосцев и антикварного «Чиена» остановить «Рюрика», поддерживаемого кораблями Руднева и парой броненосных крейсеров, он уже не верил. На крейсерах пятого и четвертого боевого отрядов их командиры Катаока и Того-младший решили, что пора всерьез вступить в бой и их ветеранам. Все современные и быстрые крейсера сейчас под командованием Камимуры рвались к русским транспортам двадцатью милями севернее. Останавливать старый «Рюрик» пришлось не менее древним ветеранам японского флота, участвовавшим еще в войне с Китаем.

Главным недостатком «Рюрика» и строившихся как развитие его проекта «Громобоя» и «России» все называли устаревшее расположение артиллерии. Орудийных башен эти корабли не имели, и каждое орудие могло стрелять или на правый борт, или на левый. И в классическом морском линейном бою половина артиллерии всегда была бесполезным балластом. К тому времени для кораблестроителей расположение орудий главного калибра в башнях, способных стрелять на оба борта, уже стало нормой, и русских рейдеров заслуженно называли анахронизмами. Но сейчас японские броненосцы были от старого крейсера слева, а крейсера — справа, и устаревшее расположение артиллерии временно перестало быть недостатком. Скорее наоборот. Со стороны казалось, что «Рюрик» постоянно взрывается и объят огнем с носа до кормы. Частично это было верно, крейсер жестоко страдал от огня японцев, но и им от него попадало… Кроме «Рюрика» по японцам вели огонь на пределе скорострельности и канониры остальных шести русских крейсеров. Но «ключевые», самые важные для прорыва «Рюрика» попадания все же стоит отнести на его долю.

Совместным огнем «Микаса» и «Фусо» были доведены до состояния полной потери боевой ценности. Им даже пришлось перенести огонь с «Рюрика» на «Громобой» и «Баян», в попытке ослабить эффективность работы их артиллерии. После сбития на «Фусо» последней трубы тот с трудом держал ход в шесть узлов и практически перестал слушаться рулей. Почти все казематные орудия правого борта были уничтожены. Отвечающий за работу машин Сакаи был вынужден отправить матросов прочищать дымоходы от искореженных остатков труб, не отключая котлов. Тем самым практически посылая их на мучительную смерть путем поджаривания заживо. Теоретически компрессоры форсированной тяги могли обеспечить достаточный приток воздуха к котлам и без труб. Теоретически. На практике труба не аккуратно демонтировалась в доке, а сминалась в комок плотно перекрученного железа ударом снаряда с последующим взрывом. Выход продуктов горения угля через эту мешанину был затруднен, а иногда и практически не возможен. Компрессоры исправно нагнетали в топки свежий воздух, но дыму из них просто некуда было уходить. С другой стороны, для откачивания заливающейся через пробоины воды вводились все новые помпы. Перебитые провода замыкались на корпус морской водой, что увеличивало нагрузку на динамо-машины, и все это увеличивало расход пара, которого уже не хватало для обеспечения хотя бы минимального хода. Если не прочистить сейчас дымоходы любой ценой, то «Фусо» придется остановиться под огнем противника, а это смерть. И для тех матросов, которых Сакаи посылает в раскаленный дымоход, и для всего остального экипажа. Сам Сакаи, подавая пример подчиненным, зажав в зубах мокрую тряпку, тоже полез с зубилом в зев дымохода. Угорев от дыма, в себя он пришел уже в корабельном лазарете.

— Спокойно, лежите, лейтенант, вам нельзя вставать, у вас отравление дымом и ожоги, — охладил его порыв вскочить и бежать усталый голос доктора.

— Мне надо немедленно разблокировать дымоходы, иначе «Фусо» может погибнуть. — Все еще в горячке боя, Сакаи опять попытался вскочить на ноги.

— Да лежите же, — у доктора не было времени миндальничать с каждым пациентом, пусть и одним из тех, кто спас сегодня корабль, лазарет был переполнен, и крики Сакаи отвлекали его от других пациентов. — Вы были без сознания три часа! «Фусо» уже вышел из боя, успокойтесь.

— Вы успели прочистить дымоход, и мы смогли уйти сначала от русских крейсеров, а потом и от броненосцев. Всего с полдюжины снарядов при отходе поймали…

Не дослушав его, Сакаи снова провалился в беспамятство, но в этот раз более спокойное, над ним не довлело чувство невыполненного долга. Он сделал все, что мог и был должен, и теперь имел право наконец отдохнуть.

Тяжело поврежденный «Хатсусе» необъяснимо для русских прекратил обстрел «Рюрика», хотя по нему практически никто не стрелял, и без явной причины вышел из боя. Броненосец, тяжело поврежденный утром, последние полчаса издалека обстреливал русский крейсер главным и средним калибром, благоразумно держась вне зоны ответного огня. Русские посчитали, что у японцев закончились снаряды. На самом же деле старшему трюмному механику удалось наконец докричаться до мостика через покореженные переговорные трубы с пренеприятным известием. Сотрясения от собственных залпов выбивают временные подпорки, и затопления выходят из-под контроля. Если немедленно не прекратить огонь, то через пять минут корабль может потерять остойчивость. На вопрос капитана первого ранга Накао: «Можно ли стрелять хотя бы средним калибром?» — прозвучал ответ: «Да, тогда мы до опрокидывания успеем пострелять минут пятнадцать». Трюмный инженер категорически просил для ремонта зайти в ближайший порт, иначе он не гарантировал успешного перехода в Японию. Скрепя сердце Накао приказал прекратить стрельбу и взять курс на близлежащий британский порт Вейхайвей.