Манящий запах жареной картошки - Ирина Степановская

— Я тоже сделал ошибку, — сказал он. — Не спрашивай какую, я не скажу. Но интуиция все-таки подсказала мне удержаться от последнего шага. Венчаться мы будем в церкви?

Он замер, и она замерла. Наконец он услышал чуть слышный ответ. Она прошептала:

— Да.

— Ты поверила в Бога?

— Нет. Просто потому, что ты так хочешь.

Он протянул руку и взял у нее мимозу.

— Тогда до завтра. Я сам тебя найду.

— Ты не зайдешь?

— Нет. Сегодня у меня есть еще кое-какие дела.

Она еще не успела войти в подъезд, как уже услышала шум отъезжающей машины. «Он больше не придет, — подумала она. — Такие встречи через годы обычно ничем не заканчиваются, кроме разговоров». Она поднялась к себе в квартиру, не включая свет, разобрала постель и юркнула под одеяло. Долго она еще ворочалась, стараясь согреться, но когда наконец уснула, ей приснилось что-то очень приятное.

— Где ты был? — спросила любимая, невозмутимо поправляя тот самый букет шикарных роз. — Раздевайся, я наконец зажгу свечи.

Он все еще стоял в коридоре в куртке и смотрел на нее. Что-то в его взгляде промелькнуло такое, что заставило ее всмотреться в его лицо пристальнее.

— Что-нибудь случилось? — Она стояла перед ним в перламутровом блестящем платье, на каблуках, со светлыми локонами, красиво уложенными в роскошную прическу рукой умелого парикмахера.

— Так ты у нас, значит, светская львица? — спросил он с издевкой, и по лицу его при этом пробежала судорога. Он стоял перед ней набычившись, на коротких, но крепких ногах, выставив вперед упрямую квадратную голову, сжав руки в кулаки перед собой, смотрел исподлобья.

— А в чем дело? — спросила она нежнейшим голоском и подошла, чтобы погладить его по макушке. С высоты каблуков она возвышалась над ним почти на целую голову.

— Дело в том, что я сегодня встретил Лилю и узнал, что это ты, оказывается, ей наврала. На ком же ты меня женила? Уж не на себе ли? А помнишь ли ты, как ты явилась ко мне вся в слезах с известием, что Лилька вышла замуж? Но ты ошиблась ровно на год!

Любимая на мгновение опустила глаза, но почти тут же с вызовом посмотрела на него снова.

— Ну и что? — сказала она. — Я же не виновата, что Лилька оказалась такой дурой, что не могла правильно тебя оценить. Я сказала ей, что из тебя ничего не выйдет, и она мне поверила!

— А ты считаешь, из меня что-то вышло?

— Коне-эчно! — И любимая протянула руку, унизанную кольцами, чтобы потрепать его по щеке. Камни в кольцах заиграли в отраженном свете многочисленных ламп.

— Собирайся! Я отвезу тебя домой! — сказал он и достал из шкафа объемистую сумку.

— Никуда не поеду! — сказала она и демонстративно уселась на диван, скрестив ноги. — Мы с тобой столько лет вместе!

— Да! Столько лет, приобретенных обманом! — Он молча достал из шкафа ее меха, сверху кинул шкатулку с драгоценностями, вместе с вешалками засунул костюмы, привезенные из-за границы, быстрым шагом вышел на лоджию и вышвырнул сумку вниз.

— Ты с ума сошел! — закричала она. — Ведь все украдут!

Она как была в открытом перламутровом платье и туфлях без задников выскочила на лестницу и, не дожидаясь лифта, бросилась бежать по ступенькам вниз. Он нащупал в кармане ключи от машины, захватил ее блестящие новые сапоги и спокойно съехал вниз на пришедшем лифте. Усмехнувшись, он посмотрел, как она ползает в грязи по газону, высвобождая свои сокровища из цепких лап нераспустившегося шиповника.

А наутро, когда Лиля проснулась, вначале ничего не произошло. Но она потянулась с улыбкой, сварила себе кофе покрепче, позвонила родителям и отправилась к ним за сыном. «Ну надо же! — думала она по дороге. — Бывает же так! Помчалась куда-то, как бешеная кошка, вытаращив глаза! Встретила того, о ком думала долго. Уже сама такая встреча — подарок судьбы! Достаточно и этого».

А когда она возвращалась с сыном домой, ее внимание привлек цветущий желтый куст, внезапно выросший у самого ее подъезда.

«Утром здесь ничего не было! Что же это?» — подумала она. И, лишь подойдя ближе, рассмотрела. Ветки цветущей мимозы были воткнуты в остатки нерастаявшего сугроба на манер того, как втыкают в снег выброшенные елки после Нового года. Сердце у нее забилось быстрее, она с удивлением оглянулась и увидела стоящую неподалеку дорогую машину. Вся машина была тоже завалена мимозой, а возле нее стоял долгожданный, вновь обретенный ею человек и стряхивал с рукавов старой куртки осыпавшиеся нежно-зеленые листья и пушистые желтые шарики.

— С Восьмым марта! — крикнул он ей и счастливо улыбнулся, когда она, крепко держа сына за руку, подошла совсем близко.

Март 2002 г.

Этот кусок пляжа был хорошо виден только с мола. Фактически он был под него запрятан. Другое такое неудобное место для купания и принятия солнечных ванн было трудно придумать. Однако они всегда были здесь. Муж, жена и ребенок. Семейная пара и сын. Сын — инвалид детства.

Уродец.

Во всем мире такие дети считаются полноправными членами общества. Они называются слабовидящими, слабослышащими или с ограниченными возможностями передвижения. Этот ребенок собрал в себе все эти признаки. Он плохо видел, не слышал и почти не мог самостоятельно передвигаться. Определить на вид, сколько ему лет, было нельзя. Полное непонимание мира, в который он зачем-то попал, и бессмысленная улыбка открытого рта всегда присутствовали на его безумном лице. Детское его тельце было причудливо деформировано, тонкие ручки и ножки находились в непрерывном неправильном движении. Суставы были странно вывернуты в разные стороны, что, однако, все-таки позволяло ребенку самостоятельно ползать, а иногда вставать на ноги и странно ходить, дергаясь и извиваясь всем телом, придерживаясь руками за теплые, нагретые солнцем плиты причала.

Женщину звали Татьяна. Она была полноватой и рослой шатенкой. Ко всему миру — к морю, к солнцу, к мужу, к ребенку — она всегда повертывалась спиной. В какой бы час дня они ни появлялись на пляже, она всегда ложилась чуть в стороне на живот и располагалась так, чтобы никого не видеть. Возле себя она аккуратно раскладывала пачку сигарет, бутылку пива, газеты и романы, которые читала во множестве. Какое-то время она лежала, закрыв глаза, подставив спину солнцу, потом погружалась в чтение, и никакая сила не могла вытащить ее из выдуманного мира на свет божий. Фруктами, полотенцами, кремами для загара, а также ребенком заведовал муж. Он выглядел молодо, не более тридцати. С утра до вечера, во всяком случае, в то время, когда они были на пляже, он играл с мальчиком, купал его, вытирал, кормил с ложечки, протирал ему глазки, затыкал ваткой уши, чтобы не попадала морская вода, в общем, как сложилось впечатление у наблюдающих, матерью в этой семье, без сомнения, был он. Звали его Сергей.

Наблюдающих было двое. Может быть, что вполне вероятно, эту тройку видели и другие любители укромных уголков, но большинству людей было неприятно зрелище этой семьи. Люди, приехавшие на юг отдыхать, не любили огорчать себя неприятными эмоциями. Они, как правило, торопясь, проходили. Редкие прохожие не опускали глаза. А эти двое тайком, чтоб никто не заметил, жадно наблюдали за тройкой.