Невеста из Уайтчепела - Анна Лакманова

– Что необычного в заботе? – Джеймс недоумевал и казался расстроенным. Он поднял взор на небо, затянутое тучами, из-за которых выглядывала любопытная луна. Атмосфера располагала к размышлениям. Постояв с минуту, он взял Эмили за подбородок и обратил ее к себе. – Эмми, я не встречал столь очаровательной девушки, как ты, – неожиданно признался Джеймс. – С моей стороны это было очень неосторожно влюбиться в тебя. Ты даже не представляешь себе, насколько велика эта оплошность. Не знаю, как вообще я допустил все это, – Джеймс сделал неопределенный жест рукой. – А теперь…Я постоянно думаю о тебе. И ты нужна мне. Ты должна быть со мной.

Пока Джеймс говорил, Эмили постепенно оттаивала, забывая о своих опасениях. Она была счастлива получить признание в любви. Ведь Джеймс все-таки тоже был ей небезразличен. Несмотря на то, что она не доверяла ему до конца. Хотя…Хотя что если это лишь расстроенная фантазия рисует в нем врага? Роберт ведь так и сказал: Джеймс и маньяк, скорее всего, не связаны! Но с другой стороны…С другой стороны, у него, у Джеймса, есть всё, что нужно молодому человеку – деньги, внешность, положение – если брать в расчеты хотя бы экипаж. Неужели она, Эмили, может быть необходима ему? Подозрительно, что он влюбился, как мальчишка. Нет, в нее влюблялись и раньше, но не так! Все эти деревенские простофили были незамысловаты, как четверть шиллинга. А этот…Вокруг него столько изысканных дам с высокими шляпами, узкими корсетами и белыми собачонками в подолах кринолиновых юбок…Дам с утонченными манерами и томными взглядами…Напудренными носиками и причудливыми прическами…С состоятельными родственниками и образцовой родословной…Более вероятно, что сегодняшний вечер – подлая постановка дядюшки Уолдри, рассчитанная на доверчивость наивной тупицы. А она, Эмили, не тупица! И она уже давно не верит никому! К сожалению, Джеймс, скорее всего, связан с Уолдри. Надо постараться воспользоваться иностранцем как связующим звеном и выйти на дядю. Собственно, почему именно «дядю»? Может, он вовсе ему не родственник, а просто знакомый. Банкир-кредитор! Или работодатель! Может быть, Уолдри – шантажист? Он знает ту самую тайну Джеймса и заставляет последнего сотрудничать под страхом обнародования? Сейчас детали неважны…Важно лишь то, что Джеймс неискренен. Поэтому можно быть смелее в своих высказываниях и не скупиться на безответственные обещания. В любом случае все это будет служить пользе дела. Роберт все устроит…До завтра продержаться бы только…

– Джеймс, я тоже люблю тебя, – начала Эмили, раздумывая попутно, говорит она сейчас правду или нет. Ведь сначала он ей очень приглянулся. Очень! – Я почти готова закрыть глаза на твои недомолвки. Тем более для меня уже не имеет значения то, чем конкретно ты занимаешься. Поскольку я знаю: что бы мне ни открылось – это не в силах изменить мои чувства к тебе, – Эмили радовалась, как ловко у нее получается фальшивое признание. Раньше она никогда не вела подобных бесед. Но оказалось, что это довольно просто – говорить не то, что думаешь.

– Ну так в чем же дело? – недоумевал Джеймс.

– Мне не хочется, чтобы ты воспринимал меня как развлечение. Не обижайся, но такие люди, как ты, считают, что могут за деньги купить себе все. Я не желаю становиться твоей очередной забавой. И я вижу, что у тебя совсем другая жизнь, не такая, как моя, – на этих ее словах Джеймс изменился в лице, но Эмили, не придав тому значения, продолжала. – Наверняка, у тебя много поклонниц, – Эмили скривилась. Ну разумеется, у такого видного жениха немало обожательниц, жаждущих завлечь его в свои сети. – Но я не готова ради покровительства отказаться от своих убеждений. И я не вещь. Мне нужен не хозяин, а муж. Любящий и надежный. Хотя, может, я неправильно поняла тебя…

– Ты правильно все поняла. Я предлагал тебе не замужество, – выронил Джеймс, буквально огорошив Эмили своей откровенностью. – Но, Эмми, ты не знаешь, от чего отказываешься. У тебя уже завтра будет все, что ты пожелаешь. Я же не шучу.

Эмили оторопела. Пожалуй, более прямолинейно он бы выразиться уже не смог. Предложение, бесспорно, непристойно и оскорбительно! С другой стороны, оно хотя бы честно…Так сказал бы Томас. А впрочем, честно ли оно? Сколько уже она слышала историй о брошенных женщинах? Так или иначе мужчины склоняют бедняжку к сожительству, а когда та оказывается беременной – забывают о ней. И если сначала она изведывает радости достаточной жизни, купается в подарках и внимании, то потом остается один на один только с одной проблемой – как ей воспитывать дитя в чопорном ханжеском обществе, враждебном к одинокой женщине, особенно растящей ребенка без отца.

– Что ж…В таком случае…Мне не нужны подношения, поездки в Неаполь и досуг на фоне дворцов, – Эмили сразу вспомнилась Джол и ее экспресс-портрет у Лувра. Нет, ее, Эмили, не интересуют краткосрочные успехи. Молодость недолговременна, и понимать это надо уже сейчас. – Я не желаю становиться содержанкой. Это не для меня. Я стараюсь выражаться ясно, но вижу, что у меня это не получается. И ты не понимаешь мою мысль…

– Нет, почему же…Я тебя понял, – кивнул Джеймс, потерев подбородок. – Ты права, Эмми. И все говоришь верно. И знаешь, что…Мне нравится, как ты мыслишь. Хотя я и не ожидал от тебя…– Джеймс поцеловал Эмили в лоб. – Мне нужно подумать. Я не уверен, что готов ответить тебе сегодня по существу твоих возражений.

На сей раз они простились быстро. Эмили зашла в пансион, Джеймс проводил ее взглядом. Эмили помахала ему из своего пыльного окошка, после чего он развернулся и пошел прочь.

На следующий день Эмили с самого утра была уже в полиции. Она не спешила на рынок. Аренда уплачена, а на жизнь пока еще остается. Дело маньяка более значимо сейчас.

На стене монотонно тикали часы. Инспектор что-то записывал в блокнот. А Эмили смотрела в окно с неизменным чаем в руке, лениво перемешивая ложкой сахар. На этот раз напиток был заварен в кружке самого Роберта. Общественную посуду Эмили умудрилась разбить, благо, когда в ней не имелось содержимого.

– Роберт, у меня созрел еще один план…– Эмили непрерывно думала о мистере Уолдри, и немудрено, что ее посещали новые мысли. Она даже немного тревожилась из-за того, что уже не могла видеть мир таким, каким он был для нее прежде. На все происходящее она теперь взирала через призму случившегося.

– Слушаю вас, мисс, – следователь убрал блокнот в стол, закрыв ящик на ключ. Откинувшись на спинку кресла, заложил руку за руку и внимательно оглядел Эмили.

Он сейчас был очень хорош. Серьезный, сосредоточенный. Строгий взгляд ему к лицу. Эмили не видела его смеющимся или вместе с Филлом пошло подшучивающим над кем-нибудь. От этого всего он только загадочнее. И привлекательнее…И отчего это он все время называет ее «мисс»? Нельзя ли обратиться по имени, назвать ее «Эмили», как делают все. Или просто «Эмми», как поступает Джеймс. Или хотя бы «Эм», как вечно горланит Билл с другого конца рынка. Почему же все время «мисс»? Вообще, странно: он уже должен был проникнуться к ней симпатией. Ведь он и сам сказал, что она хороша собой…Хм…А вообще, он уже мог бы и влюбиться в нее, оценив ее чувство юмора, красоту и обаяние! Так отчего же все-таки «мисс»?! Возможно, впечатление о ней испортили ее вечные подозрения и паранойя? С виду можно решить, что у нее уже начались проблемы с психикой. Но, с другой стороны, она вроде нигде не перегибала палку. Все ее догадки и опасения большей частью оставались невысказанными, жили в ее собственных мыслях…Ну да, с Филлом нехорошо получилось: он, и вправду, оказался славным парнем. И отличным полицейским. Сотню раз она пыталась узреть его, крадущегося за ней и Джеймсом в тени плетеней и оград, но ни разу ей этого не удалось.