Метаморфозы. Тетралогия - Марина и Сергей Дяченко

Вроде как по мячу стукнули, и он покатился вперед, вперед… А потом медленнее. А потом почти остановился. Вот у меня такое чувство, что на Раа все почти остановилось, все еле ползет по инерции…

Транспортер тек, как пологая речка, беззвучно и мягко.

– Ты целовался когда-нибудь? – спросил Крокодил.

– Тебе-то что? – Тимор-Алк моментально подобрался.

– В твоем возрасте я только и думал, что о девочках. И многие мои ровесники тоже.

– А я не думаю, – резковато ответил Тимор-Алк. – Я занят.

– Много дел? Наращивать индекс социальной ответственности, учиться, выступать на форумах, нарабатывать авторитет…

– Ты как будто надо мной смеешься, – мальчишка насупился. – Да, я хочу иметь авторитет. Я хочу высокий индекс, как моя бабушка. У индекса по крайней мере нет цвета кожи.

Крокодил смутился. Вот оно что…

– Многим девушкам нравятся экзотические парни. А ты… У тебя должен быть бешеный успех среди девчонок, если я хоть что-то в этом понимаю. Ты одновременно яркий и странный, надежный, ты полноправный гражданин…

Под взглядом Тимор-Алка он говорил все тише и наконец замолчал.

– Я занят, – с горечью повторил Тимор-Алк.

– Но физиологически… ты ведь мужчина, правда?

Тимор-Алк вспыхнул, и его зеленоватое лицо сделалось почти малиновым.

– Ты ничего не понимаешь в жизни! – убежденно сказал Крокодил. – Перед тобой неисчерпаемый резерв радости! Учеба, индекс, дела – все это ерунда, судьбы Раа, мигранты, гражданские права – все это чушь, не бойся, попробуй хоть… хоть раз поцеловать кого-то! Хоть за руку подержать, ты же темпераментный парень! И уже взрослый…

– Легко тебе говорить, – вырвалось у Тимор-Алка.

– Легко?! Я в твоем возрасте…

Он запнулся. Да, в шестнадцать лет ему было легко, куда легче, чем теперь зеленоволосому. Может быть, легче, чем в семнадцать и восемнадцать, и куда легче, чем в двадцать пять…

– Ну и как это у тебя было? – шепотом спросил Тимор-Алк.

– Мать с отчимом как раз разводились, – медленно сказал Крокодил. – Я почти неделю жил у друга… У одноклассника. И мы вместе пошли однажды на дискотеку… И я познакомился с девушкой лет на пять старше себя. Я был парень общительный, строил из себя крутого, выглядел старше своих лет…

Он задумался. Он не мог вспомнить лица той девушки, только дешевенький кулон, затерявшийся между массивными грудями. Зато почему-то вспомнилась Светка и как она кричала подруге в телефонную трубку: «Не по залету! Не по залету, ясно тебе? Хоть обзавидуйся теперь, хоть на фарш изойди!»

А потом приглашала эту подругу на каждый день рождения.

Бедный Андрюшка. Бедные, ни в чем не виноватые малыши рождаются у тупых обывателей, у хитрых пройдох, и несут на себе проклятие тупости, ограниченности, жестокости, и остаются одни перед плоской рожей телевизора, в одиночку – перед лицом бессмысленной тусклой жизни и неизбежной бессмысленной смерти…

Крокодил глубоко вздохнул. Сжал зубы; надо решаться, как ни гадко на сердце. Надо хотя бы попробовать.

Ради сына.

– Ты вспомнил Пробу, – сказал он, чувствуя, как от омерзения немеет шея. – Жалко ребят, которые не прошли.

– Жалко, – Тимор-Алк насторожился.

– Камор-Бал, Бинор-Дан… Ты знаешь, что Айра подыграл тебе? Подсудил?

– Что?!

– Эхолокацию ты провалил. Помнишь, он кричал: «Открой глаза»? Это слышали только ты и я. Он знал, что ты шел по памяти и ошибся. Но обошел закон и дал тебе вторую попытку.

Тимор-Алк, секунду назад румяный, вдруг сделался тонким и бледно-зеленым, как травинка без солнца. У Крокодила чуть закружилась голова.

– А с тем испытанием, в круге, – он гнал свою мысль, как гонят по равнине стадо обезумевших быков. – Он нарушил закон на глазах половины группы. Ты вышел из круга. Но он дал тебе вторую попытку.

Тимор-Алк дышал теперь ртом. Казалось, он вот-вот свалится; Крокодил сделал над собой колоссальное усилие: «Ради возвращения, ради Андрея…»

– Тебе повезло, что Айра заранее наметил тебя для своего проекта, – он откашлялся, чтобы голос не хрипел. – И там, где другого отправил бы домой, – тебе подсудил… Теперь ты полноправный гражданин. Если бы ты остался зависимым при бабушке – Айра не получил бы тебя как сотрудника…

Тимор-Алк развернулся и зашагал прочь. Глядя в его спину, Крокодил вдруг пришел в ужас: «Это сделал я?!»

Он споткнулся о ленту-транспортер. Та послушно поменяла направление; Тимор-Алк свернул с дороги. Крокодил спрыгнул с транспортера, догнал парня, схватил за плечо:

– Погоди. Погоди, я не хотел тебя… огорчать.

Тимор-Алк молча высвободился. Он шел, казалось, не разбирая дороги, но на самом деле, по-видимому, дорогу знал: неприметная тропинка, подарок вдумчивому экскурсанту, вела вдоль древних развалин, мимо живописных тентов, способных защитить от дождя шестиметровых людей, мимо каменных водосборников, мимо колод и оград – к обрыву над морем.

– Я мог ошибиться, – Крокодил снова догнал мальчишку. – Я… мог неправильно понять. Айра манипулирует всеми, тобой, мной…

– Уйди, пожалуйста, – сказал Тимор-Алк, и стало ясно, что он из последних сил сдерживает слезы.

Крокодил остановился.

Ждал ли он, что мальчишка вот так, с налета, ему поверит? Нет, Тимор-Алк должен был спорить, возмущаться, отстаивать свое право, как на его месте сделал бы Крокодил…

О да. Крокодил строил будущее, поставив на место Тимор-Алка себя в шестнадцать лет. Он бы не стал плакать, а разбил бы нос любому, кто усомнился в честности и законности его Пробы. У юного Крокодила никогда бы не вспухли волдыри от фальшивых углей, он не боялся боли и в шестнадцать лет не сделал себе татуировку только потому, что чувство прекрасного взбунтовалось при виде тех эскизов…

Он хотел только посеять сомнение. Он хотел… Да какая теперь разница?!

Тимор-Алк шел, пошатываясь, к обрыву. У Крокодила поднялись дыбом волосы.

– Стой!

Он догнал Тимор-Алка на самом краю. Встал спиной к обрыву, лицом к мальчишке; страха высоты у него не было никогда. А у Тимор-Алка, наверное, был.

– Прекрати истерику! Ты человек, ты личность! Не важно, прошел ты Пробу или нет. Ты ценен сам по себе!

– Ты сволочь, – сказал Тимор-Алк.

– Ага, – Крокодил сглотнул. – Допустим. Слушай, давай спросим у Айры, я прав или нет? Он ведь не станет врать? Как ты думаешь? А если я ошибся – ну, ударь меня… У тебя ведь есть бойцовский характер! Есть воля! Какого лешего ты ревешь, как девчонка?!

Тимор-Алк глядел куда-то Крокодилу за плечо. Крокодил обернулся; сзади не было ничего. Носились птицы, гнездящиеся в скалах. Их потревожили камушки, сорвавшиеся из-под ног Крокодила.

Тимор-Алк смотрел теперь Крокодилу прямо в глаза.

– Нет, ну не в такой же степени, – пробормотал Крокодил. В голове его эхом запрыгали обрывки фраз: «…в замысел Творца уродства не входили… столкнуть тебя сейчас с этой скалы!»

– Слушай,