Метаморфозы. Тетралогия - Марина и Сергей Дяченко

– А еще чего ты хочешь? – ощетинился Крокодил.

– Извини, – Тимор-Алк поморщился как от кислого. – Для твоего индекса было бы полезно, если бы ты поработал с анкетами музейного комплекса. А я ничего не хочу. Ничего.

По той же тропинке, петляющей среди скалистых вершин, они зашагали вниз. Крокодил подумал, насколько удобнее ходить по камням в сандалиях, и содрогнулся при мысли, что где-то на Пробе прямо сейчас мальчишки бьют по острым граням босыми пятками.

– Значит, так они и жили, ваши огромные предки? В мире, согласии, в соответствии с замыслом Творца?

– Ну… что мы о них знаем? Они не охотились. Не обрабатывали землю, потому что еды и так хватало. Если у них были искусства, то памятников не сохранилось.

– А конкуренция за самку, скажем? За самца? Неужели у них не было соревнования – вообще никакого? Отбора? Кто сильнее, кто умнее, кто красивее?

– Принято считать, что они жили семьей. А в любящей семье нет отбора. Каждый, кто рожден, – имеет право жить и быть счастливым. Разумеется, это реконструкция, потому что ни текстов, ни даже пересказов…

– А мутации? Родовые травмы? Уродства? Как у них было с медициной? Недоношенный, к примеру, ребенок не умирал, а жил дальше и был счастливым?

– Андрей, – Тимор-Алк остановился. – Они жили в согласии с замыслом Творца, ясно тебе? А в замысел Творца уродства не входили, как в мой замысел не входит столкнуть тебя сейчас с этой скалы!

Крокодил невольно посмотрел вниз. Далеко, в дымке, поднималось и опадало море; он торопливо отступил от края. Никогда не боялся высоты и в школе часто этим бравировал…

– Мои предки были в родстве с животными, – Крокодил поддел камушек носком сандалии. – Это многое объясняет. Конкуренцию, борьбу, способность к развитию, способность к деградации… А твои предки, как я понял, были вылеплены из глины в готовом виде?

– Мои предки были отражениями, – сказал Тимор-Алк. – Тенями идеального человека. Как в той пещере.

– Цивилизация теней.

– Не цивилизация. Это была большая семья… И еще, я думаю, они ощущали присутствие Творца. Как тень чувствует свет – того, кто ее создал.

– Нам теперь вниз? – сквозь зубы осведомился Крокодил.

Они сошли с тропы на пологую дорожку и сразу же притормозили: новая группа детей-экскурсантов затопила собой площадку у входа в рощу. Над головами подрагивала световая вывеска «Чудовища на сломе реальности»; Крокодил впервые обратил внимание, что дети, по росту почти догнавшие его самого, были на самом деле младшеклассниками. Малышами.

– Внимание! – высоким голосом сказала жещина-экскурсовод. – Сейчас мы увидим материальные памятники, о которых только что говорили! Смотрите ночным зрением для полного эффекта – в этой части экспозиции всегда царит полумрак, поскольку во времена Смерти Раа наши предки…

Голос женщины отдалился, слова перестали быть различимыми.

– А потом Творец их покинул, что ли? – предположил Крокодил.

– Или они его.

– Они никуда не делись. Делали то же самое, жили точно так же…

– Они перестали быть его отражениями.

– А он хотел, чтобы они в точности повторяли…

– Что он хотел, мы не знаем. Но этот мир был так устроен. А потом сломался. Перестал соответствовать замыслу.

Крокодил хмыкнул:

– Если бы ты сделал табурет из дерева, а потом воткнул в сиденье гвоздь острием вверх, и табурет…

Тимор-Алка передернуло.

– Оставь свои… дурацкие шутки, это не смешно!

– Извини, – пробормотал озадаченный Крокодил.

Молча они прошли ко входу в рощицу, обещавшую чудовищ. Тимор-Алк, не останавливаясь, двинулся дальше.

– Эй, – сказал Крокодил. – А это мы не будем смотреть?

– Там нет ничего интересного. Разве что для детей. Скелеты тварей, которые водились в эпоху Смерти Раа.

– О, – Крокодил с интересом взглянул на арку, за которой скрылись дети-экскурсанты.

– Пойдем, – попросил Тимор-Алк. – Пожалуйста.

Крокодил нехотя послушался. Теперь они шли по довольно-таки пологой, широкой аллее, мощенной гладкими мраморными плитами.

– Я не люблю думать об острых предметах, – признался Тимор-Алк.

На этот раз содрогнулся Крокодил.

– Прости, – сказал совершенно искренне.

«Как он живет с таким болевым порогом? Как он вообще живет?!»

– Когда началась Смерть Раа, тут-то все и случилось, – помолчав, заговорил Тимор-Алк. – Мутации, уродства, разные… нарушения… все, что имело смысл, – потеряло смысл. Время ускорялось, замедлялось, поворачивало вспять. Порождения фантазии так проецировались на реальность, что… Скелеты чудовищ в роще – просто ерунда, детские страшилки. Боязнь темноты. А воплощалось чувство вины, например. И пожирало носителей… И все, не было никакой надежды. Они, я думаю, то призывали своего Творца, то проклинали, то обещали убить…

– Но Творец не услышал, – сказал Крокодил. – Услышало Бюро.

– Может, Творец на этот случай для разнообразия послал Бюро, – Тимор-Алк недобро улыбнулся. – Видишь ли… Они ведь не только пожирали друг друга. Они любили, защищали. Умирали друг за друга. И, я думаю, те, кто сумел преодолеть страх и голод, те выжили и дали потомство.

– Но ведь они изначально были все одинаковые? – не удержался Крокодил. – Значит, не все?

– Понятия не имею, – мальчишка остановился. – Мы сейчас подходим к самому интересному месту. Второе Рождение и первое столетие после него…

Они посторонились, пропуская идущих по дорожке мужчину и женщину. Над головой женщины выписывал виражи, как муха, автоматический экскурсовод.

– …недостатком знаний и навыков населения Раа, – донеслось до Крокодила. – Предстояло выучить поколение учителей и профессоров, которые, в свою очередь, никогда не были студентами и школь…

Голос экскурсовода растаял, слизанный ветром. Сквозь мутное небо зрачком проступило солнце.

– От костра в пещере – к заводу на орбите, – сказал Тимор-Алк, и у него перехватило горло. Он закашлялся. – Все началось, когда возникла Проба. Когда древний ритуал посвящения во взрослые обрел смысл, наполнение… стал Пробой. Те люди знали цену идеям. Те люди знали, что такое быть хозяином себе, быть хозяином миру, принимать ответственность и нести ее – с радостью. Тогда зародился мир, каким мы его знаем…

Он указал вперед, туда, где на ровной площадке площадью со стадион стояли кирпичные заводские корпуса и старинные трубы указывали в небо сотней закопченных пальцев.

– Ох и дыму тут было, – сказал Крокодил.

– Ага. Знаешь, я хотел бы жить в то время. Они были… каждый был очень нужным тогда, себе, людям, миру. Каждый был… соответствовал замыслу на полную катушку. Осталось столько стихов с того времени, песен, рисунков, скульптур, любовных писем…

Он замолчал и ступил на ленту-транспортер, едва заметную среди травы. Крокодил догнал его и встал рядом; лента понесла их вверх, на крутых склонах складываясь гармошкой. Небо, затянутое пленкой облаков, казалось веком огромного закрытого глаза.

– Ты бы хотел жить в то время, – сказал Крокодил. – А сейчас что не так?

– Да так, – Тимор-Алк пожал плечами. –