Воронья стая - Энн Бишоп

— Что?

Чёрт, чёрт, чёрт. Женщины!

Я думал, мы всё уладили. И я не обращался с тобой, как с больной. Это просто нелепо.

— В День Земли ты не пригласил меня прогуляться с тобой и Сэмом. А когда я пришла к тебе на вечер кино, ты был такой отстранённый, словно не хотел больше со мной возиться.

Её глаза наполнились слезами.

«Это нечестно, Мег. Это так несправедливо!»

— Я вовсе не отдалялся. Я пытался быть вежливым!

С минуту он ходил взад вперёд и ворчал себе под нос.

— Всегда есть правила и ещё больше правил, когда дело доходит до общения с людьми. Но я не знаю правил для этого, потому что у меня никогда не было друга — человека. Мне нравится проводить с тобой время и играть с тобой. Мне нравится, как мы втроём обнимаемся на диване, когда смотрим фильм. Это очень важно для меня.

— Для меня это тоже важно, — сказала Мег, шмыгая носом и вытирая слезу со щеки.

— Тогда почему мы не можем этого делать? — спросил он, стараясь не скулить.

Она отвела взгляд, нахмурив брови, словно напряжённо думала.

— В то утро, почему ты превратился в человека и лёг со мной в постель?

«Они вернулись к этому? Серьёзно?»

— Поговорить с тобой. Чтобы узнать, что тебя так напугало, что ты столкнула меня с кровати, — он раздражённо зарычал. — Всё чего я хотел, это получить свою долю покрывала.

— Но у тебя есть мех.

— Не в этой форме, — он махнул рукой, указывая на своё тело. — Люди расстраиваются, когда видят терра индигене между формами, а ты уже и так была расстроена. Я стараюсь быть вежливым, а ты продолжаешь колотить моим хвостом в дверь. Не моим настоящим хвостом, но… ты понимаешь.

А она понимала? С Мег это было трудно сказать.

Он перевёл дух.

— Я просто хотел поговорить.

Человеческие женщины должны были любить говорить. Но Мег не была воспитана как типичная человеческая женщина, так что, возможно, этот разговор был не более естественным для неё, чем для него.

— Ты не можешь общаться, как терра индигене, поэтому я не мог поговорить с тобой в Волчьей форме, — продолжил он. — Это единственная причина, по которой я перевоплотился. И я не знал, что объятия для тепла будут проблемой, учитывая, что тебе было хорошо, когда я был Волком.

Он подождал, давая ей время осознать сказанное. Так действовала Мег. Она впитывала образы, звуки, переживания, и всё это становилось пробными камнями, которые она использовала, чтобы передать то, что она видела в пророчествах. Но более того, сейчас он хотел, чтобы она сама поняла, почему её дружба так важна для него.

— Лидер должен смотреть за пределы своего собственного вида, ему нужно повиновение всех в Дворе, потому что мы окружены врагом.

— Которые, в свою очередь, окружены остальными терра индигене, — задумчиво ответила Мег.

Саймон кивнул.

— Мы здесь для того, чтобы наблюдать за людьми и приобретать то, что люди делают, то, что мы хотим иметь. Мы все можем быть коренными жителями, но мы не такие же коренные жители. И хотя мы вместе выстоим против общего врага, не все Дворы таковы… приятные… места для жизни. Когда лидер проводит слишком много времени с себе подобными, ему не всегда доверяют остальные терра индигене, живущие в этом Дворе.

Мег ничего не ответила.

— Ты одинок, да? Но у тебя здесь есть друзья, Саймон.

— Я не хочу прижиматься к Генри. Или Владу.

Он видел, как она это воспринимает. Лидер. Одинокий. Но с тех пор, как Мег появилась в Дворе, он уже не чувствовал себя таким одиноким.

— Ты хочешь снова стать друзьями? — спросила она, изучая его.

— Дружба это не пустяк, Мег.

— Нет, не пустяк, — она неуверенно улыбнулась ему. — Но, может быть, мы могли бы иметь дружеское правило, чтобы избежать недопонимания, если тебе нужно поговорить со мной.

Он не был сконфужен, пока она не начала вести себя странно по поводу его превращения в человека в то утро, когда ей приснились Вороны, но он сказал:

— Например, что?

На этот раз искренняя улыбка.

— Я не знаю. Я тоже подумаю об этом, — улыбка исчезла. — А Натан может вернуться и быть сторожевым Волком?

— Ты этого хочешь?

— Да.

— Тогда я скажу ему, что он может вернуться. Но, Мег? Мне также нужны некоторые правила, касающиеся использования бритвы, когда ты слишком расстроена, чтобы трезво думать.

Она помедлила.

— Для меня важно иметь бритву, быть тем, кто делает выбор.

— Я знаю.

Он не забыл, как она сказала ему, что может использовать что угодно, чтобы порезать кожу. В то время это была угроза, направленная на то, чтобы заставить его вернуть бритву, на одной стороне рукоятки которой было выгравировано её обозначение «кс759». Теперь, понимая, что она многое может использовать, чтобы испортить свою кожу, он видел в бритве необходимое зло. Тонкое, точное лезвие, заточенное так остро, что оно наносило наименьший ущерб.

Но каждый порез приближал её к тому, что это убьёт её.

<Саймон, лейтенант Монтгомери здесь>, — сказал Влад.

— Мне нужно идти. Полиция хочет поговорить с Дженни, Старр и Джулией. Я пришлю Натана.

Когда он повернулся, чтобы уйти, Мег сказала:

— Саймон? Никс тоже не хотела меня обидеть. Просто, чтобы ты знал сейчас и не злился потом.

Он обернулся и увидел, как она закатывает рукава. Он уставился на тёмные синяки на её запястьях. Сангвинатти были сильны. Как и оборотни. Но Никс не удерживала бы её с большей силой, чем это было необходимо. Как сильно Мег боролась, чтобы получить такие синяки?

— Ты много думаешь о том, почему сегодня всё вышло из-под контроля, — мягко сказал он. — Ты очень много думаешь.

И я тоже.

ГЛАВА 7

— Вы можете вспомнить что-нибудь ещё? — спросил Монти,