Уалий - Д. Левро

назначено было на полдень, родители поднялись еще до восхода, быстро собрались и направились на площадь, чтобы занять места получше. Мне они строго наказали оставаться дома и приглядывать за сестрой. Не брать нас с собой они решили, опасаясь давки. И действительно, сквозь окно было видно, как толпы народа спешили по улицам на главную площадь. Все хотели увидеть чудо-изобретение.

Ближе к полудню я вытащил из-под кровати заранее приготовленный мешок и с помощью ножниц проделал в нем два отверстия для глаз. Благодаря ним Эрудит мог наблюдать за всем происходящим, оставаясь незамеченным для окружающих людей.

– Здесь внутри что-то есть, – тревожно произнес Эрудит, когда я засунул его в мешок. – Похоже на чешую.

– Должно быть, это луковая шелуха, – ответил я. – Не бойся, она не опасна.

– Луковая шелуха?

– Ну да. В мешке лежал лук.

– Лук?

– Ну да, обыкновенный лук.

– В таком случае, я не смогу находится в этом мешке, – заявил Эрудит.

– Это еще почему? – удивился я.

– От лука у меня начнут щипать и слезиться глаза. Как же я тогда сумею опознать консула?

– Не говори ерунды, – ответил я. – У тебя стеклянные глаза. Их не может щипать от лука.

Не найдя, как возразить, Эрудит был вынужден смириться.

Вскоре с приготовлениями было покончено. Я собирался уже выйти из комнаты, но в последний миг передумал. Мира могла заметить меня. Увидев меня одетого и с мешком в руках, она тут же заподозрит неладное и увяжется за мной. И отделаться от нее будет крайне трудно. Недолго раздумывая, я настежь отворил окно, привязал мешок с Эрудитом к поясу и взобрался на подоконник. Убедившись, что Миры нет во дворе дома, я повис на руках и спрыгнул на землю. Едва я приземлился, вблизи меня раздался голос.

– Так, так … Куда это ты собрался?

Вздрогнув, я обернулся и увидел Миру. Она появился из-за бочки с дождевой водой. Судя по всему, она уже давно подкарауливала меня там. Лицо ее сияло. И было от чего. В очередной раз она перехитрила меня. А ведь я был ее на несколько лет старше. Я выпрямился и отряхнулся. Я был жутко раздосадован, но старался не подавать этому вида. Мира молча глядела на меня, ожидая ответа. Она застала меня врасплох. Она контролировала ситуацию. И самое обидное было то, что Мира понимала это. И я понимал. И чувствовал себя полным дураком.

– Никуда я не собрался, – ответил я. – Просто решил проверить, можно ли выпрыгнуть из моей комнаты через окно и не расшибиться.

– Проверил? – спросила Мира, лукаво улыбаясь.

– Как видишь, – буркнул я и отвернулся.

– А что это у тебя в мешке? – спросила Мира издевательским голоском.

– Не твое дело, – ответил я и направился в сторону крыльца, чтобы вернуться в дом, но Мира остановила меня.

– Я знаю, что ты задумал, – громко произнесла моя сестра. – Ты собираешься на городскую площадь. А в мешке у тебя Эрудит. Привет, Эрудит!

– Доброе утро, Мира, – отозвался Эрудит из мешка.

Обернувшись, я сердито поглядел на свою сестру.

– Что тебе от меня надо? – резко спросил я.

Внезапно лицо Миры переменилось и сделалось невинным. Большие доверчивые глаза лучились. Она стояла передо мной, одетая в белое платьице, покорно сцепив руки перед собой. Ее светлые волосы украшал венок из ярких полевых цветов. Глядя на нее в эту минуту, невозможно было представить, что она способна на коварство. И хотя я прекрасно знал свою сестру, знал, что эта внезапная перемена – всего лишь один из ее трюков, я невольно смягчился.

– Так чего ты хочешь? – спросил я.

– Возьми меня с собой, – вкрадчиво и тихо попросила Мира. – Пожалуйста.

Что мне было делать? Отказать Мире я не мог, ведь тогда она непременно пожалуется родителям. Без всяких угрызений совести она поведает им, как я оставил ее дома одну и тайком отправился глазеть на паровой комбайн, ослушавшись родительского наказа. Но и отказаться от своего плана я тоже не мог. Когда еще удастся устроить Эрудиту свидание с консулом? А я должен был узнать правду.

– Ладно, – вздохнув, ответил я. – Только будешь во всем меня слушаться.

Мира запрыгала и завизжала от восторга.

Улицы на окраине города опустели. За все время, пока мы шли, нам не встретилось ни одного прохожего. Лавки торговцев и государственные учреждения были закрыты. Не было людей даже на овощном рынке, что неподалеку от нашего дома. Зато по мере приближения к главной площади нарастал гул. Он становился все громче. Стали слышны звуки труб и раскатистая барабанная дробь. И еще прежде, чем мы достигли площади, все потонуло в густом шуме многотысячной толпы. Я перестал слышать Миру и мог изъясняться с ней только знаками. Я показал ей, чтобы она не отставала. Вместо ответа Мира уцепилась мне в руку. В глазах ее был страх и радостное возбуждение.

Главная городская площадь не вместила всех желающих увидеть чудо-изобретение ученых. Столпотворение начиналось от самой башни полицейского участка, находившейся в сотне метров к югу. Нам с Мирой пришлось продираться сквозь целую чащу ног, пока мы не уперлись в деревянную изгородь, которой обнесено было нечто, скрытое от глаз огромным куском алой ткани. И к этому нечто прикованы были все взгляды. От нетерпения люди нервно топтались на месте и оживленно переговаривались. Как и все остальные я понятия не имел, как выглядит паровой комбайн. И мне страшно хотелось поскорее поглядеть на него. Разглядывая очертания, выступающие из под алой ткани, я даже позабыл на время о главном, что привело меня на площадь. Спохватившись, я принялся глазами отыскивать в толпе консула и вскоре нашел. Он расположился на высокой трибуне, предназначенной для знатных гостей. На фоне окружавших его людей – высокопоставленных сановников и советников – разодетых в пестрые одежды, консул был неприметен. На нем был темно-серый китель строгого покроя без всяких украшений. Ни браслетов из золота и дорогих камней, ни орденов, ни праздничных лент, коими обвесили себя его соседи по трибуне, на консуле не было. Лицо его было сосредоточено, руки сцеплены на груди, губы сжаты. Рядом с ним я увидел Тирра. Тирр с любопытством разглядывал людей в толпе. Временами он устремлял взгляд в центр площади, где в ожидании своего часа стоял паровой комбайн, накрытый алой тканью. А неподалеку от них я разглядел и самого наместника. Я видел его впервые, но сразу понял, что это он. Жирный и обрюзгший, он восседал верхом на широком кресле, обшитом бархатом и украшенном дорогим орнаментом. На лице его застыло выражение невыносимой скуки и отвращения. Время