Эллины (Под небом Эллады. Поход Александра) - Герман Германович Генкель

Снова раздались звуки гимна. Пока потерявшую сознание пифию прислужники выносили за завесу, все присутствующие пали ниц и возблагодарили Аполлона за милостиво дарованное прорицание. Не успели окончить они молитву, как главный жрец отделился от толпы своих товарищей и подал Солону табличку, велев ему громко прочитать то, что было на ней начертано. То было предсказание оракула; оно гласило следующее:

Башен Кирры могучей вам сокрушить не удастся Раньше, чем волны лазурной богини коснутся Звучным прибоем своим священного Фебова града. Смело на судно вступи и мощно за руль ты возьмись: Множество граждан афинских сразу тебе в том поможет.

Наступила ночь, дивная южная ночь. В беспредельной выси тёмного небесного купола зажглись звёзды, и яркий свет их настолько озарял окрестности Дельф, что Солон и его товарищи, возвращавшиеся теперь в афинский стан под Киррой, почти не нуждались в услугах рабов, освещавших путь огромными смоляными факелами. Путники ещё засветло успели миновать опасные кручи отрогов Парнаса и спускались теперь по широкой дороге, ведшей в долину Плейстоса. Им оставалось пройти лишь немного стадий, чтобы добраться до последнего холма, у подножия которого река, образуя небольшой водопад, с глухим рокотом вырывалась из тёмного ущелья на равнину. Здесь, в этом живописном месте, откуда днём открывался роскошный вид на смеющиеся, цветущие окрестности, дорога расширялась настолько, что образовывала нечто вроде обширной площади, с одной стороны обрамлённой оливковой рощей, а с другой — замкнутой крутыми скалами. Высоко над дорогой, на горной круче, морем огней сверкали Дельфы. Внизу же, в долине, близ самого побережья, между деревьев горели сторожевые костры афинского войска. Было удивительно тихо, и ни один звук не нарушал тут, в этом уединённом месте, ночного безмолвия. Сюда не долетали ни шум дельфийской сутолоки, ни говор воинов афинского стана.

Солон предложил товарищам отдохнуть, так как не было поздно, а впереди предстояло пройти ещё не малый путь до афинского лагеря. Все изъявили полнейшее согласие, и рабы немедленно разложили большой костёр. Через несколько мгновений яркое пламя его озарило окрестности, и стоявшие вблизи деревья оливковой рощи с особенной рельефностью выделились на тёмном фоне соседней скалы. Расположившиеся у огня афиняне, под массой вынесенных из Дельф впечатлений и почти всю дорогу хранившие упорное молчание, теперь разговорились. Беседа, естественно, вертелась около оракула.

— Меня поразил неказистый вид храма, — заметил Конон. — Должно быть, здание это очень старое. Рядом с ним, с его покривившейся деревянной крышей, как-то странно видеть роскошные каменные дома жрецов.

— Да, это действительно странно. Но в том то и дело, что здание храма, где пифия вещает свои предсказания, очень древнее. Первоначально там стояла простая беседка из лаврового дерева, и лишь позже Агамед и Трофоний возвели, по преданию, ту постройку, в которой мы были сегодня, — пояснил Солон. — Надпись на фронтоне, почти стёртая дождём, не греческая, а вероятно финикийская, и означает, должно быть, имя какого-нибудь критского бога.

— Правда, что раньше Дельфы назывались Пифо? — спросил Клиний.

— Да, это так. И много легенд существует о том, как попал сюда Аполлон и как он занял это место, которым, раньше владел страшный дракон. Все вы, конечно, знаете, что чудодейственную расселину в скале, откуда выходят удушливые пары, приводящие пифию в неистовство, в глубокой древности открыл пастух, пасший здесь своих коз. Затем уже над этим отверстием, центром Эллады, была воздвигнута беседка, а позже храм.

— Скажи, Солон, как узнали люди, что это именно центр Эллады? — спросил Гиппоник.

— Очень просто, друг мой. С вершин высокого Олимпа всемогущий Зевс послал двух орлов в разные стороны, чтобы определить не только середину Эллады, но и всего земного диска. Долго кружились священные птицы и, наконец, облетев всю поднебесную, с двух разных концов слетелись к дельфийской расселине. Так был найден центр земного круга.

— Меня изумили лицо пифии и её жалобный плач за завесой до начала прорицания, — сказал Конон.

— Это происходит оттого, что девушка-пифия, до которой доходит очередь сесть на треножник (всего их три, и они попеременно служат прорицательницами), не уверена, что она встанет с места, после того как в неё внедрится всесильный, вещий бог Аполлон. Бывали случаи, что пифии умирали тут же на треножнике. Оттого-то жрецы и выбирают самых здоровых и сильных девушек из окрестных деревень. Другие бы не вынесли действия паров, проникающих из расселины в тело прорицательницы.

— Как ловко и быстро сложили жрецы предсказания! — заметил Гиппоник. — Кстати, Солон, покажи-ка табличку.

Когда Солон подал друзьям ответ оракула, те долго рассматривали его и по несколько раз перечитали написанное на дощечке.

— Понимаешь ты что-нибудь в этом ответе, Солон? — спросил Клиний. — Я, признаться, вижу лишь то, что здесь, в первой части, заключается либо нелепость, либо обман. Как могут «волны лазурной богини коснуться звучным прибоем своим священного Фебова града»? Ведь море не омывает Дельф, а лишь плещется о землю криссеян и киррейцев. Как же это понимать? Ведь этого никогда не будет.

Солон тем временем сидел неподвижно и как будто не слышал слов своего приятеля. Уставившись в огонь костра, он был погружён в разгадывание таинственного предсказания. Но вдруг нахмуренное чело его прояснилось, и он сказал:

— Мне кажется, друзья, я нашёл смысл священного предсказания: Дельфы с их округом находятся вдали от моря; но если мы посвятим лучезарному дельфийскому богу область криссеян и киррейцев, если мы дадим обет отдать её богу, то он нам поможет в нашем начинании, и мы сокрушим неприступную Кирру.

Все присутствующие остолбенели от изумления. Такая простая и вместе с тем правдоподобная отгадка таинственного прорицания не пришла никому в голову.

— Радуйся и ликуй, Аполлон!