У березки я заплакал - Леонид Красников

за пределы Владимира. Наш город вообще находится под защитой Божией Матери, которая также не раз спасала и всю Русскую Землю. Поэтому Она достойна храма не менее величественного, чем Христа Спасителя в Москве. Вот только место расположения этой древней церкви несколько отличается от того, что вами уже запланировано для дальнейшей реконструкции.

Развивая далее свою мысль, Владимир Иванович выразил согласие взяться за проектирование знакового сооружения. Для этой цели им были разработаны принципиально новые соединяющие конструкции. В заключение Фомин подчеркнул, что построенный по древним канонам храм мог бы сыграть объединяющую роль в формировании национальной идеи.

Без труда можно было заметить, что и владыка, и остальные присутствующие на совете, не были готовы к столь неожиданному повороту разговора. Ведь Владимир Иванович перечислил объекты, многие из которых отсутствовали в планах епархии. Поэтому епископ весьма робко и приглушенным голосом сказал:

– Ваше предложение, Владимир Иванович, заслуживает всяческого внимания. Я благословляю вас на дальнейшие поиски, направленные на укрепление православия. Сегодня очень важно поднять вопрос о духовном возрождении нашего общества. Сформулируйте, обобщите сказанное и передайте нам в письменном виде. Мы посмотрим, что и как можно применить…

…Спустя несколько месяцев после архитектурного епархиального совета я встретился с Владимиром Ивановичем в редакции газеты. Статья пока не была написана – сначала одолели текущие дела, потом я уходил в отпуск. И только теперь у меня появилась возможность рассказать читателям о необыкновенном архитекторе.

Мы расположились за столиком в редакционном холле. Фомин выглядел несколько уставшим, глаза из-под очков смотрели настороженно. Попросив разрешения закурить, Владимир Иванович сделал одну-две затяжки и затем очень даже спокойно начал говорить:

– Леонид Владимирович, давайте условимся, что я не архитектор, а зодчий. Этого понятия у нас еще нет. В старину зодчими были монахи в монастырях, именно они создавали среду обитания человека. Другого названия для творцов храмов, да и домов тогда не существовало.

Докурив сигарету, Фомин, опять же без лишних эмоций, продолжил:

– Вы спросили о судьбе храма Казанской Божией Матери? Его сооружение скоро начнется, только не по моему предложению. О моих планах знали руководство области, епархия. Но везде я получал привычные отписки. Как вы знаете, существует федеральная программа по духовному воспитанию молодежи. В своей книге «Вызовы современной цивилизации. Как отвечает на них Православная Церковь?» митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл написал, что «Церкви нужно заниматься и обществами трезвости, и молодежными клубами, и иными социально значимыми проблемами. Проблема здесь одна – в заинтересованности, инициативе, социальной активности самих приходов… Новосозидаемые храмы должны строиться вместе с социальными центрами. Православный приход должен стать местом встречи, духовной жизни и социальной активности людей». Эти слова моего уважаемого митрополита я приводил как главную мысль, которую имел в виду при проектировании храма Казанской Божией Матери. Он представлял бы мощное восьмиэтажное сооружение, отвечающее всевозможным запросам молодых людей. В пристройках храма предполагалось разместить компьютерный зал, комнаты для занятий спортом, православную библиотеку, клубы по интересам. При строительстве был бы применен стеклянный купол, покрытие которого специальным составом позволило бы менять цветность и теплоизоляционные свойства. Подобное прежде нигде не использовалось. Но главное – я собирался открыть в храме школу русского зодчества. Очень важно, что и Успенский собор, и храм Казанской Божией Матери по своим энергетическим составляющим находились как бы в центре православного креста. Тем самым они стали бы мощным духовным форпостом будущего России. В течение месяца-двух можно было найти необходимые средства для начала строительства. В дальнейшем появилась бы масса желающих внести исторический вклад в величественное сооружение и оставить свою фамилию на золотой табличке для потомков. Всю организацию строительства я брал на себя. Но в результате утверждено строительство небольшой церкви в стороне от предложенного места. А там, где должен быть храм, поблизости решили соорудить здание областного суда. И это почти на святом месте!

Владимир Иванович с болью в голосе рассказывал эту историю. Казалось, что еще чуть-чуть, и он заплачет. Годы труда по

открытию канонов и творческая работа по проектированию и конструированию храма, который украсил бы не только Владимир, но и всю Россию, были попросту проигнорированы и загублены чиновниками. В Евангелии от Матфея Иисус сказал слова, которые можно применить к ситуации с Фоминым: «Не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и в доме своем». В результате древний город упустил прекрасную возможность сделать серьезный шаг к своему славному возрождению.

В тот день Фомину, видимо, крайне хотелось выговориться. И я оказался тем собеседником, которому он поведал важные для его души мысли.

– Вы не подумайте, что я впал в отчаяние. Проект храма был для меня отправной точкой для начала большой работы. Ко мне стекается громадная информация, которую постоянно надо пополнять. Я заметил, что если не перекрестишься, то карандаш по чертежу не бегает, дело не идет. Проектируя, вижу себя словно в храме, перед иконостасом. Открытые секреты древней русской архитектуры полностью меня захватили. Даже когда выхожу на улицу для отдыха, мне кажется, что на небе облака выстраиваются в определенную структуру, как у меня на кульмане. Любовь к Богу гасит все мои земные неурядицы. Появилось даже чувство свежести в восприятии окружающего мира – растений в саду, первого снега, заката солнца после дождя, звезд на небе… А взять, например, радугу. Лишь сейчас я вживую прочувствовал слова Бога из библейской книги Моисея «Бытие»: «Я полагаю радугу Мою в облаке, чтоб она была знамением (вечного) завета между Мною и между землею». Конечно, приходится постоянно читать труды известных праведников – они поддерживают мое вдохновенное состояние. Верю, что когда все уляжется, все выстроится, тогда окружающие поймут истинную цель моего движения. И это станет ответом сомневающимся.

Всем сказанным Владимир Иванович как бы приоткрыл мне окно в творчество, благословляемое самим Господом. И этот мыслительный процесс – не легкая прогулка по идеям, внушенным Богом, а напряженнейшая работа, направляемая молитвенными просьбами зодчего, получающего очередной ответ на непонятный вопрос. Имея доступ к духовным сущностям, Владимир Иванович как бы приподнялся над землей и отправился в полет к неизведанному. Тем самым он воплотил мечту многих людей, стремящихся хоть чуть-чуть заглянуть за горизонт.

…В субботу утром меня с Фоминым забрала машина. Владимир Иванович при встрече выглядел уставшим. Мы поздоровались, поговорили минут пять, после чего он объяснил свое легкое недомогание:

– Извините меня, я немного вздремну. Ночью вдруг «пошла» работа, поэтому спать вообще не пришлось.

Ехать на дачу Никонова надо было из Владимира в сторону Суздаля. Дорога мне была хорошо знакома – лет пятнадцать назад я был частым