Грустная девушка у жуткого озера - Катерина Дементьева

Нужны мы были Ксении и главврачу, которые шептались о чем-то у основания лестницы.

– Не уверена, что имела удовольствие, – насуплено сказала главврач и протянула руку Мари.

Та с подозрением осмотрела и руку, и женщину, которая ее протягивала, и обаятельно улыбнулась:

– Да какое уж там удовольствие, когда такие вещи происходят!

Как выяснилось, Ксении и главврачу эти вещи тоже не слишком нравились, и наш детективный дуэт превратился в квартет – с половинкой, потому что Повелительница топоров отказалась уходить к себе и теперь беспокойно дремала в моем кресле. Иногда она приоткрывала глаза, бормотала что-то неразборчивое и снова засыпала. Я, признаться, был бы совсем не против присоединиться, но мы описывали наш план.

– Та-да, – бодро воскликнула Мари, и раскинула руки в стороны, и даже подергала кистями для дополнительного эффекта, – конец! Как вам наш прекрасный план по вылавливанию подозреваемого?

– Не особенно, – сказала Ксения. – Скорее даже совсем нет, если вы хотите реализовать его уже завтра.

– Что отдельно звучит не супер, учитывая хотя бы твое состояние. – Главврач кивнула на меня, и я хотел бы согласиться, потому что чувствовал себя не слишком хорошо. Хотел – и согласился. К чему геройствовать и притворяться, когда это может плохо закончиться?

Мы договорились на послезавтра. Договорились, что обдумаем все еще несколько раз – без этого – главврач указала на бутылки и окурок, и так мы и сделали, все без дополнительных стимулов, но с дополнительными участниками – участницами, извинения, Ксения, – и все равно остались на том же.

И вот я сидел в склепе, содрогался от гадливости и тошноты, хотел, чтобы монстр решился, сделал шаг в сторону Мари, и она прыснула ему в лицо из баллончика, но, конечно, совершенно этого не хотел.

Дверь открылась, Мари вышла наружу, тепло одетая, с шарфом, намотанным до самых очков – это чтобы не было видно лицо на видео, ну и чтобы вдохнуть минимум газа, если до него дойдет. Она сделала несколько шагов, все выглядело хорошо, но я не расслаблялся, потому что монстр смотрел на нее чересчур внимательно. Я хотел написать ей, крикнуть, но это все могло отвлечь. Мари спокойно шла к выходу с кладбища, притормозила у моего склепа, наклонилась, чтобы завязать шнурок…

– Разве не отличная деталь? Если у подозреваемого все-таки есть немного навыков сопоставления, он увидит, что я и правда имею привычку останавливаться у этого склепа, и тогда в следующий раз – если нам понадобится следующий раз, он будет совсем спокоен насчет запаха.

– Мне кажется, вы усложняете, – сказала Ксения, пока главврач тихонько бормотала, что ей кажется, мы – ебанутые. Я прошептал в ответ а то! и подмигнул.

Ксения и Мари спорили о том, нужно ей останавливаться или нет. Ксения аргументировала тем, что остановка может спровоцировать монстра, Мари будет в невыгодном положении. Мари требовала провести опыт и ловко прыскала в лицо Ксении из воображаемого спрея из позиции сидя на корточках. Лучше получалось, если она стояла, но с чем спорить было невозможно, так это с тем, что она будет приманкой, поэтому, как она решит, так и случится.

Очевидно, она решила, что наклониться будет хорошей идеей. Но права была Ксения, потому что взгляд монстра стал очень целеустремленным – и еще более злобным, если это вообще возможно. Он двинулся к Мари. Она спокойно расправила шнурок, медленно выпрямилась, сунула руку в карман, полуобернулась к монстру, дала ему пару секунд, чтобы он подошел ближе, и прыснула ему в глаза. Железные нервы!

Монстр взвыл. Неуверенно шагнул вперед, стал размахивать руками. Мари отошла на шаг, а заодно вышла из кадра, хорошо. Все шло по плану – кроме того, что из леса возмущенно, гневно закричали:

– Что вы делаете с ним?

И на кладбище выскочил Следователь. Мари мудро убежала в сторону действующей церкви, но [Следователь] не собирался ее догонять. Он бросился к монстру вытащил из кармана платок, принялся успокаивать монстра, пытаться вытереть его лицо. Я думал отступить в свой подземный ход, но решил, что пока никуда не тороплюсь, можно еще поснимать.

Иногда, когда выживаешь ты, умирают другие. И этого все равно недостаточно!

Приезжаешь, скажем, в небольшой городок, который прямо просится для загадочных убийств, представляешься Следователем и начинаешь делать все, что делал до этого – расследовать, а заодно убивать, чтобы подкармливать своего монстра. И все идет хорошо, все всегда какое-то время шло хорошо, пока либо не случалась неудачная смерть, либо монстра не находили.

Либо монстр убивал кого-нибудь неудачного, и снова приходилось бежать. В этот раз мне бежать не хотелось.

Чем этот город отличался от прочих? Ничем – и ужасным, раздражающим образом всем. Убийства здесь начались без меня, и признаться, я совершенно забыл об этом, совершенно – тоже мне, горе-Следователь – и был решительно поражен, когда убили дежурного врача. Некоторые пытались сделать вид, что это было самоубийство, но – в этом была прелесть заведения для душевнобольных – в их рассказах можно было разыскать правду. Она, полагаю, была в том, что беднягу-врача застрелили те же, кто убили отца Ксении, и это было очень не вовремя. Этому городку хватало и меня, к тому же новые смерти увеличивали шансы на то, что здесь появится реальная полиция, и это, понятно, тоже не входило в мои планы. Нужно было уезжать отсюда, но как же не хотелось. Все еще – город ну просто замечательно подходил для нас. Эта их легенда о монстре из озера, мы ведь были созданы друг для друга.

И Ксения!

С Ксенией мы тоже были созданы друг для друга, ну или хотя бы я для нее, если уж она не хотела признавать, что и она – для меня. Я был готов для нее на все, правда, на все: перестать убивать, бросить брата, сдаться полиции, умереть.

– Но не оставить меня, потому что я так хочу? – спросила она в один из наших долгих, мучительных телефонных разговоров. Ксения умела задавать верные вопросы, этого у нее было не отнять.

Когда она жила у меня, в тот слишком, слишком короткий период, когда мы были так счастливы вместе, я знал, что она догадывалась, сопоставляла, подмечала. Я ждал вопроса, мне искренне было интересно, как она его сформулирует. Все девушки задавали его по-разному, но ни одна из них не была похожа на Ксению, и я предвкушал удовольствие, которое испытаю, когда она наконец спросит. День шел за днем, я подкидывал новые факты, улики, подробности, она находила их все – и даже больше. И все равно молчала. Я не злился, ожидание – это часть удовольствия, и его я получал в полной мере, пусть она совсем не любила меня.

Наступил день, когда, я был уверен, все изменится, когда любопытство заставит ее спросить. Я гадал, в какой форме получу вопрос, подготовил, почистил брата перед важной встречей, подготовился сам – я знал, что в этот день наши жизни изменят курс. Они изменили его, да, но не из-за вопроса, а потому что Ксения сбежала.