Четвертое июня. Пекин, площадь Тяньаньмэнь. Протесты - Джереми Браун

на площади производила впечатление неуверенности и страха, она была полна эвфемизмов о старости и молодости. 69-летний Чжао выглядел старше своих лет, хотя он был молод по сравнению с другими 80-летними партийцами, остановившимися на военном решении.

В отличие от побежденного Чжао, Ли Пэн 18 и 19 мая начал действовать решительно и уверенно. 18 мая Ли встретился в Большом зале народных собраний с участниками голодовки, включая Оркеша Делета, Ван Даня и Ван Чаохуа. Ван Дань сформулировал главное требование студентов: правительство должно подтвердить, что студенты участвовали в патриотическом демократическом движении, а не в беспорядках. Ли Пэн ответил, что хотя правительство никогда не говорило, что большинство патриотически настроенных студентов организовали беспорядки, Пекин за последние несколько дней погрузился в «состояние анархии», и «хаос» распространяется по всей стране. Он сказал, что было бы «неуместно и иррационально» «упрямиться» (цзючань) в решении конкретных вопросов, которые поднял Ван Дань. Ли заявил, что студенты должны прекратить голодовку, покинуть площадь и получить необходимую медицинскую помощь[21].

Затем, в решающий момент встречи, Оркеш, одетый в больничную пижаму и держащий кислородную трубку у носа, столкнулся с Ли Пэном. Оркеш Делет сказал: «Мы, представители студентов, не упрямимся. Другое дело, что мне не нужно повторять то, что я сказал в начале, но, кажется, некоторые руководящие товарищи до сих пор не понимают, поэтому я повторю». Затем он перефразировал то, что сказал ранее: студенты, сидевшие в холле с Ли Пэном, не получили ключа к решению проблемы. В середине фразы Оркеш драматично вынул кислородную трубку из ноздри, схватил зеленую подушку и бросил их на землю. «Объективная реальность, объективный факт, – сказал он, – состоит в том, что если один-единственный человек не уйдет с площади и продолжит голодовку, то нам очень трудно гарантировать, что оставшиеся тысячи людей не поддержат его».

Реакция зрителей на телевизионную трансляцию по всей стране была разной. Некоторых, наверное, впечатлило заявление Ван Чаохуа о том, что есть возможность убедить участников голодовки покинуть площадь Тяньаньмэнь и что чрезмерное подчеркивание патриотического энтузиазма студентов затемняет «спокойный, рациональный, сдержанный и организованный» характер движения [Хоюйсюэ 1989, 4: 142]. Но выход Оркеша в пижаме к Ли Пэну было демонстрацией противоположного и произвело сильное впечатление.

Ван Юань, наблюдая за телевизионной встречей дома вечером 18 мая, поначалу была удивлена нелепым поведением Ли Пэна: «Я не могла не рассмеяться. Беспокойство вызывал не только IQ Ли Пэна, но и отсутствие у него харизмы». Но когда Оркеш сказал, что если один ученик откажется прекратить голодовку, тысячи других останутся с ним, Ван Юань стало не до смеха. Что-то было не так с этим заявлением. Ван писала:

Уэр Кайси рассказал опасную историю. Если бы студенты не могли быть точно представлены своими лидерами, а окончание забастовки зависело от удовлетворения каждого студента, о каком конце может идти речь? Какой смысл было требовать встречи с правительственными чиновниками и транслировать ее в каждый дом? Возможно, Ли Пэн был умнее, чем казался [Wang 2019: 197].

Сомнительно, что Ли Пэн после своего выступления завоевал много поклонников. Он сидел напротив участников голодовки в Большом зале, но позволил Оркешу намекнуть, что переговоры со студенческими лидерами бессмысленны. Ли добился победы в связях с общественностью накануне объявления военного положения.

На следующее утро Ли Пэн получил поддержку на встрече в доме Дэн Сяопина. Там были старейшины Чэнь Юнь, Ли Сяньнянь и Ян Шанкунь, а также Яо Илинь и Цяо Ши. Ху Цили и Чжао Цзыян не были приглашены, но присутствовали руководители НОАК Чи Хаотянь, Чжао Наньци и Ян Байбин, а также высокопоставленные ветераны военной службы – Цинь Цзивэй, Хун Сюэчжи и Лю Хуацин. Судя по записям Ли Пэна о встрече, Дэн начал свою речь с высказывания о том, что «беспорядки» были вызваны внутрипартийными проблемами.

«В партийном центре есть два штаба. На первый взгляд, это Ли Пэн против Чжао Цзыяна, но на самом деле это я против Чжао Цзыяна». Дэн сетовал на то, что он дважды ошибочно выбирал генеральных секретарей, которые были слишком слабы в противодействии либерализации. По словам Дэна, Ху Яобан слишком торопился с проведением реформ, в то время как Чжао Цзыян «много сказал, но мало чего добился, всегда использовал мое имя для собственных целей».

Дэн заявил, что Ли Пэн останется премьером. У Дэн Сяопина был достаточный опыт для понимания, что Ли полезный слуга, но плохой генеральный секретарь. Он рекомендовал секретаря шанхайской партии Цзян Цзэминя на пост Чжао Цзыяна – в качестве формального верховного лидера страны. «Беспорядки – это плохо, – заключил Дэн, – но плохое может превратиться в хорошее. Если мы примем правильное решение, то сможем сохранить стабильность на 10 или даже 20 лет, и у Китая будут великие перспективы» [Pu & Chiang & Ignatius 2009: 187–192].

Все согласились с мнением Дэна, включая его самостоятельный выбор нового генерального секретаря. В тот же вечер Ли Пэн выступил с жестким заявлением о том, что Пекин скатывается в «анархию», и приказал студентам прервать голодовку. Он попросил жителей Пекина прекратить марши. По словам Ли, поддержка участников голодовки приведет жителей к нищете [Чжан 2010: 193–195]. Ян Шанкунь выступил вслед за Ли: «Для поддержания социального порядка в столице и восстановления нормальной жизни у нас не было другого выбора, кроме как переправить [в Пекин] часть войск из состава НОАК» [Han 1990: 258]. Войска начали входить в город вечером 19 мая. Это подготовило почву для официального введения военного положения в 10:00 20 мая 1989 года.

Глава 7

Рабочие и граждане

Решение Дэна от 17 мая ввести военное положение и его шаг 19 мая по смещению Чжао Цзыяна с поста генерального секретаря были нацелены на студентов как на главную угрозу. Дэн сказал, что речь Чжао 4 мая вместе с его комментарием Михаилу Горбачеву о том, что Дэн был высшей властью в Китае, подтолкнули студентов продолжать протесты и позволили им заручиться поддержкой более широких слоев общества. Студенты, утверждал Дэн, никогда не удовлетворятся компромиссами. Любое отступление неизбежно привело бы к новым требованиям и в конечном счете к развалу КПК. Вот почему Дэн считал стратегию ведения переговоров Чжао Цзыяна ошибочной. Для Дэна насильственное прекращение студенческих протестов было единственным способом спасти КНР, социализм и КПК[22]. Но обвиняя Чжао и студентов, Дэн забыл кое-что важное: он забыл обо всех остальных гражданах Пекина.

Решение Дэна ввести военное положение расширило масштабы протестов и вынудило других людей, особенно рабочих, принять участие. Военное положение нарушило повседневную жизнь в столице, работа общественного транспорта прекратились, военное положение спровоцировало панику в магазинах. Гнев из-за беспорядков и сочувствие студентам, участникам мирных акций гражданского неповиновения подтолкнули тысячи жителей Пекина к сопротивлению. Они были против присутствия военных в городе. В течение четырех дней с 19 по 23 мая гражданское сопротивление блокировало вход войск в центр Пекина. Воинские части отступили. Никто не знал, что будет дальше. За это время движение, начавшееся как сопротивление студентов, заметно расширилось. В конце мая Пекинская автономная федерация рабочих увеличила количество членов, а новая – более широкая активистская организация – Совместная группа по связям внутри столицы стремилась к развитию движения по новым направлениям.

Большинство рассказов о первых четырех днях военного положения сосредоточены на успешной блокаде пекинскими жителями десятков тысяч невооруженных солдат.