Знак фараона - Лора Бекитт

— Любовь — кипящая смола, которая льется в открытую рану. Она не приносит ничего, кроме страданий. Любовь — самое коварное чувство, каким могут соблазнять человека его мечты. Она — змея, что прячется под камнем! Счастлив тот, кто ее избежит, — отрывисто произнес он и приказал: — Ступай к себе!

Потянулись долгие дни заточения. Девушке не запрещали покидать комнату, но она не могла выйти за ворота: за ней повсюду следовали неподкупная старая служанка и безмолвный вооруженный раб. Анхор не отвечал на вопросы, и Тия ничего не знала о судьбе Тамита. Девушка попыталась поговорить с Небет, но та держалась отчужденно и холодно.

Между тем к обитателям болот нагрянули нежданные гости, коих ненавидели и боялись как те, кто был имущим, так и те, у кого не было ничего. В то утро Тамит проснулся, едва на востоке встрепенулась прозрачная и нежная, как крылья стрекозы, заря. Во тьме начали проступать очертания тростниковых зарослей, какая-то птица завела тревожную песнь. Что делает Тия? Мучается, плачет, вспоминает о нем? Что он может и должен сделать для того, чтобы они снова встретились?

Юноша подумал об огромной незримой пирамиде, возвышавшейся над ним, над писцом Анхором, над девушкой, — пирамиде власти, обычаев, догм. Тамит знал: чтобы получить Тию, ему придется сразиться не с ее отцом и не с вооруженными палками нубийцами, а со своей судьбой. Мир был велик и вместе с тем имел жесткие границы, раздвинуть которые живому человеку не проще, чем мумии разорвать свои вечные путы.

Юноша вышел на берег и принялся наблюдать за пробуждением дня. Воздух быстро светлел, и был недалек тот миг, когда из-за горизонта должен показаться краешек солнца. Тамит ожидал утреннего приветствия бога с легкой улыбкой на губах. Шеду, его отец, всегда говорил: «Если мрачный дракон, что прячется по ту сторону небес, выпустил солнце из плена и день начался, значит, все будет хорошо».

Тамит был готов принять первый солнечный луч как обещание богов, как залог грядущего счастья, когда вдруг из зарослей выплыла лодка и горизонт заслонили темные силуэты человеческих фигур.

Юноша все понял. Он стоял и ждал, наблюдая за нежданными гостями, пристающими к берегу.

Это был не Анхор, а его помощник по имени Нефру, а с ним пятеро воинов.

Тамит наблюдал за тем, как посланник Анхора выбирается из лодки, стараясь не замочить длинного белого одеяния и сандалий из мягкой кожи. Это был низенький суетливый человечек, который испуганно прятал глаза от высокородных и безжалостно пронзал взглядом феллахов.

Ступив на берег, Нефру произнес то, что Тамит ожидал услышать:

— Мне нужен человек по имени Шеду. Позови его!

— Зачем он вам?

Помощник Анхора нахмурился.

— Не смей задавать мне вопросы, простолюдин! Делай, что тебе говорят!

Тамит решил, что спорить бесполезно, и привел отца. Выслушан Нефру, тот растерянно произнес:

— Я не смог заплатить того, что положено, но мне дали отсрочку...

Помощник писца вынул папирус и бесстрастно перечислил то, что отец Тамита был должен немедля отдать в казну.

— Иначе пойдешь в тюрьму, — закончил он и медленно вложил свиток в футляр. Взгляд маленьких бегающих глазок Нефру светился безжалостным любопытством, тогда как бесстрастные глаза воинов мрачно сверкали из-под насупленных бровей.

Шеду не успел ответить — Тамит сделал шаг вперед и с достоинством произнес:

— Ты им не нужен и ничего не должен, отец. Они приехали не за налогом, а за мной.

Шеду ахнул.

— Все из-за той девушки?!

— Не только, — со странной задумчивостью ответил Тамит.

Лицо Шеду исказилось в гримасе отчаяния.

— Это я во всем виноват, — глухо произнес он, — потому что не рассказал тебе то, что должен был рассказать.

— Ты сделал для меня все, что только мог сделать, отец, — с нежностью произнес юноша. — Я обещаю вернуться, и тогда ты скажешь мне все, что захочешь.

Пока сын садился в лодку, Шеду бессильно протягивал руки, будто хотел схватить пустоту, его губы беспомощно шевелились, а в глазах стояли слезы.

— Я вернусь! — повторил Тамит.

— Ты вернешься, чтобы навсегда покинуть меня, сынок, — горестно прошептал Шеду.

Река, в которой отражалось небо, была яркой и прозрачной, как глаза Тии, но солнце немилосердно жгло, и юноша думал о том, каким оно может быть разным: порой его свет дарит радость, а иногда будто вливает в жилы смертельный яд.

Нефру искоса поглядывал на человека, которого ему поручили доставить в Эффе. Анхор был очень суров и серьезен, он подчеркнул, что дело необычайной важности, и теперь Нефру гадал, зачем писцу понадобился мальчишка. Хорошо сложенный, загорелый, с красивым лицом, с довольно правильной для простолюдина речью, он не выглядел как преступник. Вместе с тем в нем было нечто такое, что задевало Нефру. В чистом и честном взгляде юноши таилась тень неосознанного превосходства, и это раздражало помощника писца.

С другими крестьянами было проще: они в страхе падали на землю и закрывали голову руками. Тамит не боялся тех, кто за ним приехал. Он вел себя с достоинством и был полон неведомой силы, будто за ним стоял кто-то значительный, великий.

Юноша не глядел на писца. Он вспоминал непривычно взволнованное лицо Шеду и мысленно задавался вопросом: что именно хотел сказать ему отец?

Тия без конца вспоминала тихий шелест тростника, яркие разливы заката и теплое, сильное плечо рядом со своим, хрупким и нежным. Ее истинная жизнь осталась в мгновениях прошлого. Настоящее обернулось тревожным ожиданием и жгучей тоской.

Девушка проводила дни в безделье, ей не хотелось даже читать, ибо свитки повествовали о выдуманных вещах, а она жаждала правды, пусть режущей сердце, но все-таки правды. Правды о судьбе Тамита, о своем собственном будущем.

Тия не молилась богам, она ждала — везения, удачи, счастливого случая с той уверенностью и надеждой, с какими их ждут в юности.

Через неделю к ней наведалась Эте. Подруга готовилась к свадьбе и очень огорчилась, узнав, что Тия не будет ей помогать.

— Меня не выпускают из дома, — призналась девушка.

Эте, как всегда, выглядела кроткой и чуть испуганной.

— Я слышала, что ты... — сказала она и замолчала, не решаясь продолжить.

В глазах Тии замерцали гневные искры, и в голосе прозвучала непривычная твердость:

— От кого слышала?

— Я случайно подслушала разговор моего и твоего отцов, — пробормотала Эте.

Тия невольно сжала кулаки.

— Не удивлюсь, если узнаю, что мой отец выставил меня развратницей. На самом деле я встречалась с другом детства, с Тамитом, и ничего более. Когда-то давно мы играли вместе. Я тебе рассказывала.