Хороший брат - Даша Черничная

— Хорошо поешь, но давай завязывай, а то всех детей разбудишь.

Я переложил гитару на заднее сиденье, завел машину и спросил с интересом:

— Что ты делала тут?

— Я тут работаю, вообще-то, — вздернув подбородок, ответила Наташа.

— Кем? — удивился я.

— Пф, Туманов, что ты вообще знаешь обо мне? — задетая девушка снова ощетинилась.

— Знаю, что ты училась на экономиста. Не нужно навешивать на меня все грехи человечества.

Девушка снисходительно посмотрела, заерзала на сиденье и ответила:

— Вообще я работаю экономистом в детском саду и школе тут неподалеку. Меня отправили в отпуск на две недели в связи с… в связи с…

Я опустил руку на колено девушки и сжал его без сексуального подтекста. Хотелось, чтобы она почувствовала мое тепло и знала, что я рядом.

— Тебе не обязательно заканчивать предложение, я все понял, — сказал тихо и слегка улыбнулся, пытаясь приободрить Наташу, но та не смогла так просто отпустить ситуацию.

— В связи со смертью моего отца, — все-таки сказала она хрипло и отвернулась к стеклу так, что ее лицо мне не видно.

Мы некоторое время двигались по трассе, пока из-под капота не повалил белый дым.

Глава 22 Букет ромашек

— Ярик, что это? — испуганно спросила я, пока парень съезжал на обочину. — Что происходит?

Дым валил беспрестанно. Кровь отхлынула от моего лица, а тело моментально бросило в жар от страха. Мы горим? Ничего не понимаю.

— Сейчас узнаем, — деловито ответил Ярослав, вышел из машины и направился к капоту.

Я выскочила вслед за Яром и встала позади него. В целом парень выглядел спокойным, поэтому я старалась не накручивать себя раньше времени.

— Тосол закипел, — вынес вердикт он. — Не подходи близко к капоту, можешь обжечься.

— И что нам делать?

Ярослав молча обошел машину, открыл багажник и достал оттуда пятилитровую бутылку воды, которую тут же поставил на землю. Внутри, помимо нее, лежало множество пакетов.

— Нужно дать машине остыть, а потом долить воды.

— Это что такое? — указала подбородком на содержимое багажника.

— Продукты.

— Зачем ты их купил? В такой жаре они быстро пропадут, — я откровенно недоумевала.

— Не могу же я жить нахлебником у твоей бабушки, а плату за жилье она не берет. И я не подумал о том, что мы можем застрять посреди дороги не солнцепеке, — спокойно ответил Яр, вытащил из заднего сидения гитару, пакет с перекусом и пошел к деревьям у дороги.

Я заглянула в багажник, достала оттуда старенький плед и побежала за Тумановым. Тот уже сидел под деревом, опершись на его ствол. Я подошла ближе и замерла в нерешительности.

— Садись, я не кусаюсь, — усмехнулся парень и кивнул на место рядом с собой.

— Очень сомневаюсь, — я покачала головой, но все-таки постелила плед и села.

Мы достали пирожки и чай, быстро перекусили. Здорово, что Ба настояла на том, чтобы Ярослав поехал со мной.

Но не могла же она знать, что машина сломается, да?

— Видишь, вот и пригодилась гитара. Что тебе сыграть? — спросил Ярослав с искренним весельем и брякнул по струнам.

Я и забыла о том, что парень обожал музыку. Она нечто большее, чем просто заработок. Это — его жизнь, его призвание. Любой, кто слышал, как Яр играет, согласится со мной.

У него было множество вариантов, как стать знаменитым, тем более при таком отце. Но он выбрал иной путь — создавать музыку к фильмам, сериалам. Он остается в тени картинки, и, кажется, его это устраивает. Для меня причина выбора такого пути до сих пор была секретом, раскрыть который я не спешила.

— Удиви меня, — я тоже улыбнулась Яру.

Несмотря на происшествие с автомобилем, настроение поднималось. Этой трассой редко пользовались, в основном ее использовали местные, поэтому мимо практически никто не проезжал.

Ярослав начал подбирать тональность, подкручивал гриф, а после неожиданно громко запел. Да так, что с деревьев сорвались птицы и улетели в небо:

Услышит весь район, что я в тебя влюблен,

И лишь гитары звон уносит по дворам.

Но я совсем один, по улицам пустым

И в поисках любви, куда не знаю сам.

Он взглянул на меня. Пронзил острым взглядом, затрагивая самую душу.

Глаза мгновенно наполнились слезами, а сердце сильно застучало, и в груди заболело. Руки задрожали, внизу живота завязался узел. Ярослав продолжил петь, рассказывать историю о любви.

Он открыто смотрел на меня с теплотой в глазах, даже не догадываясь о том, что продолжает рушить стены внутри. А у меня сперло горло, настолько, что воздух попадал туда рывками.

Ты жди меня, я скоро, и нас укроет город.

И, если захочешь, то будем до ночи, снова и снова.

И всё, что было раньше, теперь уже не важно.

И если идти, то идти до конца. Вместе не страшно.

Меня трясло изнутри, а он продолжать петь громко, призывно, совершенно не стесняясь чувств. А это точно были они, пускай позаимствованные у другого человека. Так хотелось поверить каждому слову, как будто это не чья-то песня, а его мысли и желания.

Господи… зачем он так со мной? Я не вынесу снова, не смогу уберечься.

Тогда, год назад я собирала себя по частям. Больно… как же тогда было больно, кто бы знал. Я еле выкарабкалась. И вот снова он заставляет меня рассыпаться фейерверком к его ногам.

Я не выдержала. Выпустила две горячие слезы, тут же скатившиеся к подбородку. Вскочила на ноги и, не разбирая дороги, побежала мимо деревьев, в поле.

— Наташ, — услышала крик позади, но остановиться уже не могла.

Бежала напрямик через цветущее поле, даже не пытаясь найти дорогу. Просто хотела сбежать, остаться одна. Не слышать больше слова про влюбленность из уст Ярослава, ведь поверить им — слишком отчаянно. Сможет ли он вновь ударить в спину?

— Наташ! Наташка! — Он все-таки догнал меня и схватил за локоть.

В попытке вырваться, я дернула рукой, оступилась и полетела вниз. Тяжелое тело придавило сверху. Я стала отталкивать Ярослава, со всей силы лупила его кулаками по груди и плечам. Он не сопротивлялся, позволил делать это с ним. Даже не отворачивался, когда ладони проходились по его лицу, оставляя на щеках красные следы. Я билась так, будто он — самый страшный враг.

Но разве это правда?

Он не враг. Он единственный человек, без которого я не чувствую себя живой.

Я бы хотела никогда не любить его, чувствовать себя свободной от этих оков. Но разве можно приказать себе? Если бы все было так просто.

Выдохнувшись, я раскинула руки