Мир падающих звезд I. Ополченец - Василий Анатольевич Криптонов

Засуетились. Чтобы поставить колесо, карету требовалось приподнять. Тут я решил использовать свой вечный переизбыток физических сил: встал спиной к карете, схватился за низ и потянул вверх. Тихоныч поспешил ко мне присоединиться. Ну а двое возниц сообща наживили колесо на ось, которая, к счастью, уцелела. А то зависла бы красавица тут надолго.

— Как странно! — щебетала она, обмахиваясь невесть откуда взявшимся веером. — Модест Модестович говорил, что именно он — единственный наследник старого графа! Частенько к нам в гости наезжал.

— Ну, больше не приедет, — усмехнулся я и отряхнул руки.

— Отчего же? — захлопала глазами владелица кареты.

— Да уехал он. Говорит, далеко и надолго. Расстроился, понимаете, из-за завещания, хочет побыть один. Испытать характер где-нибудь в Сибири.

Тут красавица фыркнула, как самая обычная девчонка без тени дворянского воспитания.

— Как же! В Сибири только настоящие герои выживают. А Модест Модестович — …

Видимо, она хотела произнести какое-то не очень приличное слово, но вовремя прикусила язычок.

— А меня зовут Катерина, — ловко сменила барышня направление беседы. — Катерина Матвеевна Головина.

— Очень приятно с вами познакомиться, Катерина Матвеевна, — ответил я рассеянно.

Причина рассеянности была банальна: из лесу на дорогу, один за другим, вышли пять тёмных личностей. Одеты они были, в целом, не лучше меня, только более пёстро. Трое босиком, двое — в сапогах. На одном кафтан, явно малой на размер. На другом неуклюже заплатанная рубаха.

Волосы нечёсанные, всклокоченные бороды, хитрые глаза. И у каждого на одной руке — перчатка без пальцев.

— Вы кто такие будете? — спросил возница Катерины Матвеевны.

— Мы-то? — хохотнул один из тех, кого Господь наделил сапогами. — Сам не видишь? — Он поднял руку в перчатке. — Охотники мы. Тварей-то вокруг расплодилось — страсть! Неужто не слыхали?

— Слыхали, как не слыхать, — пробормотал наш возница.

Тихоныч посмотрел на меня, на мою руку и открыл было рот. Я приложил палец к губам — молчи, мол. Чем меньше болтаешь — тем больше слушаешь. А чем больше слушаешь, тем больше узнаёшь.

— Садитесь в карету, Катерина Матвеевна, — тихо сказал я. И протянул руку, предлагая даме помощь.

Она машинально положила свою ладонь на мою. А мужик в сапогах, который, видимо, был главным, уже оказался тут как тут.

— Не спешайте, барышня, не спешайте, — ухмыльнулся он и показал гнилые зубы. — Мы ж не просто так. Смотрим — люди стоят. Дай, думаем, поможем.

— Я была бы вам весьма признательна, — тихо пробормотала Катерина Матвеевна.

— Дык, видите ли, в чём штука… — Мужик почесал голову с таким зверским видом, будто вшей там давил. Хотя почему «будто»?.. — Штука-то в том, что получить бы с вас серебряного рублика за охрану… В Поречье, небось, путь держите?

Меня мужик в расчёт не принял. А зря. Я вот его взглядом хорошенько ощупал и рукоятку пистолета не заметить не мог. Охотник, ага. Какую ж ты тварь из этой пукалки застрелить собираешься? Мечей-то не видать ни у одного.

— А разве охотники не на государев счёт ныне содержатся? — спросил я, стараясь звучать и выглядеть, как самый натуральный деревенский простачок.

— Эх, братишка, — ответил со вздохом главарь. — Видал ты его, тот счёт-то? Только что самому ноги не протянуть. А нам, ить, семьи кормить. Детишек…

— А из какого вы ордена? — не отставал я.

Главарь вынуждено переключился на меня. Катерина Матвеевна тихонько скользнула в карету и закрыла дверь. Вот и умница.

Остальные четыре «охотника» ловко, технично отделяли от меня двух растерявшихся возниц и побледневшего Тихоныча. Тот всё пытался мне что-то беззвучно сказать, выглядывая из-за широкой спины одного из разбойников.

— Мы-то? — переспросил главарь. — Мы из того ордена, из которого надо. Охотники про такое болтать не любят, знаешь ли.

— Да ну, дядя, где мне знать! — засмеялся я. — Я про охотников только сказки слыхал. Живьём — ни одного не видел.

— Ну вот, свезло тебе, братишка, — ухмыльнулся главарь. — Аж пятерых увидал.

Он потерял ко мне интерес и потянулся правой рукой открыть дверь кареты — за которой исчезла Катерину Матвеевна. В эту же секунду я услышал со стороны одного из возниц звук стали, покидающей ножны.

Ну, понеслась!

Одним движением я выдернул из-за пояса у главаря пистолет. И, приставив дуло снизу к его подбородку, нажал на спусковой крючок.

Бахнуло. В небо плеснул красивый фейерверк. Главарь рухнул на землю, так и не успев понять, какой он лошара.

Лошади тревожно заржали, но не понесли — видимо, были воспитанными. А может, и не такое слыхали в своей лошадиной жизни.

— Ты чего? Ты чего⁈ — завопил тот, что выдернул кривой нож.

Возница, которого он держал за плечо, почувствовал замешательство и задал стрекача в лес. Так, ну здесь как будто опасности нет.

Пистолет я бросил на труп — в нём всё равно толку больше нет, однозарядный. И только успел сообразить Доспех, как в воздух передо мной врезался нож. Это метнул один из оставшихся разбойников.

А хорошая у него рука. Жаль, мертвецу досталась.

Я вытянул руку, поймал безвольно упавший нож и метнул его в обратку. В отличие от босоногого выродка, не промахнулся — он, хрипя, повалился на землю, и второй возница рванул в лес вслед за первым.

Разбойников осталось трое, и из них только у одного оказались мозги — у того, что в сапогах. Он резво смекнул, что простой деревенский паренёк двоих прожжённых головорезов за десяток секунд не угрохает. А значит, происходит что-то странное, на что кидаться в лобовую — опасно и недальновидно. Поэтому он, выхватив откуда-то нож, приставил его к горлу Тихоныча, которого захватил сзади. И замер, с прищуром следя за моими действиями.

А я достал свой кинжал — тот самый, что «подарил» мне славный, хоть и не героический парень Мандест — и швырнул его в сторону того, что так и стоял с кривым ножом.

Кинжал полетел идеально, будто для того и выкован был. С коротким вскриком мужик повалился на землю.

— И их осталось двое, — промурлыкал я.

— Руки вверх подними, — резко сказал тот, что спрятался за Тихоныча. — Или я этому сейчас улыбку от уха до уха нарисую!

— Не вопрос, — кивнул я